Щипцами сверкай

В тесной кухонной стойке,

Под «Желтую реку»

Танцуй же, танцуй!

Танцуй, Галатея,

Домчи меня вьюгой,

23 Чешск. «-Откуда ты?

- Я из Степногорска.»

Коняшкой степной

К гробовому венцу.

* * *

Вот что такое резерв, Кристабель. Это русская рулетка. Ничего не делай, просто

накрывайся с головой казенным одеялом, и жди, не двигайся с места, диспетчер сам тебя

найдет и оповестит по телефону о твоей участи. В соседнем номере спит Дантес, я

заходила к нему, когда он писал смс Алоизе, своей жене. Когда-то он оставил ее, как раз

тогда мы и встретились с ним во Пражском Граде, но теперь он пишет ей о том, как

скучает, как тоскливо ему в отеле, где стук резиновых колесиков багажа протяжным

гулом едет по закоулистым коридорам на темных этажах. И я читаю комиксы о ретро-

стюардессах, я читаю детектив в газете «X-Avia», я смотрю и смотрю в экран телевизора,

включенный на канал с онлайн-табло вылетов и прилетов, тогда как в соседнем номере

мой бывший возлюбленный смотрит «Адвокат дьявола» - эти фильмы всегда показывают

не вовремя.

Обнимаю тебя, Кристабель, пакуй печиво осторожно и не перенапрягайся в своей

каменоломне. Обнимаю тебя, Кристабель, пока на моей кровати сидит эта призрачная

самоубийца, выкинувшаяся из окна в этом отеле – боже мой, как же я устала от всех этих

гостиниц, отелей, постоялых дворов! – и она тянет ко мне руки, наверное, следуя байкам-

страшилкам о самой же себе, хочет меня придушить. Она обнимает меня, а я почти

засыпаю в который раз уже, я буду спать, пока не позвонит диспетчер, я буду в объятиях

Морфея, обнимаю тебя. Твоя Клео.

Глава 18.

Гора II

«Желание познать мир, откуда взялась книга с незнакомыми буквами, не оставляло

меня. В тот же день после обеда я отправился на заснеженный Петршин в надежде,

что нападу там на какой-нибудь след таинственного зеленого света. Я

поскальзывался на заледенелых дорожках, я падал, я блуждал среди деревьев, и с их

ветвей на меня сыпался снег, я перебирался через сугробы. Я вглядывался в гущу

кустарника, сквозь разбитые окна и щели в закрытых ставнях смотрел в темноту

домиков и запертых беседок, стоящих на склоне, но видел лишь разбросанные садовые

инструменты, жестянки с краской и рваные бумажные мешки, из которых сеялся

какой-то светлый порошок. К вечеру я сдался; уже совсем было собравшись

спускаться к тропинке, ведущей к трамвайной остановке на Уезде, в маленьком

овражке среди заснеженных деревьев я наткнулся на цилиндр высотой мне по пояс,

на крышке которого лежала высокая шапка снега. В памяти мелькнуло

воспоминание: когда мы детьми играли на Петршине в прятки, я несколько раз

укрывался именно за этим цилиндром; тогда было лето, и цилиндр окружала густая

трава. Я вспомнил, что все время пытался открыть окошко из ржавого металла,

которое было в верхней части цилиндра и напоминало печную дверцу, но мне это так

и не удалось. Наверное, здесь хранят песок или шлак, подумал я. На этот раз окошко,

к моему удивлению, подалось, едва я потянул за ручку, и с протяжным скрипом

отворилось. Я наклонился и сунул голову внутрь.»

(М.Айваз, «Другой город»)

Запись в дневнике Клео:

«На предполетный брифинг приходила Хельга Шмерц, глава компании. Она стала

кричать что-то про мою прическу, которая не соответствует стандартам внешнего

вида, про то, что пряди выбиваются и надо их закалывать невидимками. Я попыталась

ей возразить, тогда фрау Шмерц ушла в инструкторскую, взяла канцелярские ножницы,

она схватила меня за голову и нагнула вниз, она остригла мои волосы прямо там, в

брифинговой, при всем экипаже. Никто за меня не заступился, все ее боялись. Я

чувствовала себя очень униженной. Хельга Шмерц насильно состригла мои волосы при

всех.»

ПРЯМАЯ РЕЧЬ ИНФЕРНАЛЬНОЙ СТЮАРДЕССЫ КЛЕО:

Тебе повезло больше, чем мне, Кристабель. Твой кошелек не трещит по швам от

иностранных валют, и твои биоритмы всегда настроены на одинаковое время. Был один

кошмарный рейс в Бангкок. Вообще я обожаю летать в Таиланд: шопинг, массаж, полный

набор удовольствий, но долететь туда в этот раз нам стоило многих усилий. Во-первых, в

самом начале обслуживания в переднем салоне затеялась настоящая драка, один хорошо

выпивший пассажир напал с кулаками на соседа, подносы с едой полетели в разные

стороны, кто-то ринулся разнимать дерущихся, я вызвала с верхней палубы сотрудников

авиационной безопасности, двое сабовцев скрутили пьянчугу, он отчаянно сопротивлялся,

они надели на него наручники, босой, он лежал в нашей буфетно-кухонной стойке,

плевался в нас и крыл нецензурщиной, как мог, пытался извернуться и ударить

представителей безопасности, те, в свою очередь, били его, дабы угомонить, весь пол был

испачкан кровью этого несчастного, было неприятно там находиться. Тогда Хельга

Шмерц, которая полетела с нами, чтобы контролировать такую непутевую

бортпроводницу Клео, подошла ко мне, она пригладила мне волосы, оставшиеся после

того, что она сделала с ними за пять часов до этого на земле, пока я носком туфли елозила

салфеткой по кровавому полу, пока сабовцы обезвреживали силовыми методами

скрученного агрессора прямо в нашей стойке, Хельга закрыла мне руками глаза и сказала:

«Не смотри туда, Клео, не смотри».

Мы сдали дебошира полиции в аэропорту Бангкока, но до этого произошло еще одно

пренеприятнейшее происшествие. За полчаса до посадки, во время раздачи миграционных

карт, пассажиры спросили меня, чем пахнет в салоне. Я вдохнула и почувствовала едкий

запах краски. В ту же секунду раздался крик справа, я инстинктивно оглянулась и

увидела, как сразу шесть человек повскакивали со своих мест. Все в том же первом салоне

возле первой левой двери нагрелась обшивка, из-под нее стал идти дым. Первой мыслью

пронеслось: движок горит. Еще несколько секунд и нам всем крышка. Вторая мысль:

двигатель не здесь, загорелась проводка, садимся через тридцать минут, дотянем, успеем.

Моя коллега принесла огнетушители, мы прощупывали все стены, наконец, мы

приземлились на запасную полосу и, слава богу, покинули борт.

В парикмахерской отеля две очаровательные тайки с фенами и расческами приводили в

порядок следы вмешательства Хельги Шмерц в мою жизнь. Ребята из экипажа пошли по

своим делам, мы договорились собраться ближе к вечеру все вместе. Я бродила по

торговым центрам Бангкока, невероятно одинокая, впервые в этой профессии безмерно

одинокая. В витрине газетного киоска мой взгляд остановился на яркой обложке некоего

дамского журнала под названием «Cleo». Я купила его, и продавщица уточнила, что

журнал на тайском, а не на английском. Не знаю ни слова на этом языке, но нельзя же