- Что это такое было, глупое ты, маленькое создание?! – Вроде бы и строго, но всё с той же заботой в голосе спросил Мишель, выйдя вместе с Сашей в подъезд и закрыв за собой дверь – так, чтобы их не смог подслушать любопытный дворецкий Аркадий.

- Ваше величество, умоляю, простите! – Простонала Саша с неподдельной искренностью. – Клянусь, не знаю, что на меня нашло! Я обычно так не делаю, правда-правда! Просто она… она… - И что ему сейчас сказать, как объяснить до чего ей стыдно за этот свой порыв?

- Ладно, сестрёнка, не трудись, я и без тебя знаю, какая она. – С усмешкой сказал Мишель, и посмотрел на неё внимательно. – О чём ты так хотела поговорить?

- А вы не знаете?! – Саша хитро прищурилась. – Иннокентий Иноземцев, например! После ночи всегда наступает рассвет, ну, и так далее.

- Ах, об этом! – Мишель широко улыбнулся ей, кивнул, и, не отрицая своих заслуг, сказал: - Не благодари!

- Значит, это всё-таки были вы! Так я и подумала. – Саша закусила губу, и покачала головой, не зная, радоваться ей или отчаиваться. – Ваше величество, что вы ему сказали? Чем вообще можно было запугать самого Иноземцева, у которого в подчинении половина Москвы?!

- Сестрёнка, ну какая тебе разница? Всё же обошлось, ведь так?

- Но, ваше величество, он же опасный человек! Или, не сам он, возможно, а его отец, про которого даже в нашем захолустье слухи ходили ещё похуже, чем про вашего батюшку! Ох, не стоило вам переходить ему дорогу ради меня! – С искренней тревогой в голосе произнесла Саша, а Мишель лишь улыбнулся ей.

- Да? Значит, я ошибся, и ты совсем не против была бы выйти за него замуж?

- Разумеется, нет, но… - Саша замолчала, не зная, как продолжить и как выразить ему свои чувства. И, главное, свою безграничную, бесконечную благодарность. Он ведь спас её! Не побоялся бросить вызов Иноземцевым, которые, страшно подумать, но наверняка не оставят дело так. А он… ради неё…

Ради неё!

И ведь уже после того, как она отдала ему бумаги – то есть, практической выгоды у него от этого не было никакой! Так зачем же он тогда…? Саша вновь подняла на Мишеля растерянный взгляд, и, заметив смешинки в его глазах, невольно вздохнула. И, плохо понимая, что она делает и зачем – подошла к нему вплотную, обняла за шею и поцеловала в щёку, с сердечным:

- Ох, ваше величество, знали бы вы, как я вам благодарна!

И этого ей тоже, разумеется, делать не стоило. Правда, по сравнению с тем, как она поступила с Ксенией, этот невинный поцелуй казался не таким уж и страшным. Просто она, как привыкла всю жизнь, искренне и открыто выражала свою радость, вот и всё.

Вот только получилось нечто совсем уж из ряда вон выходящее.

«Я, что, действительно, его поцеловала?!», ужаснулась Саша самой себе. И, устыдившись своего порыва, поспешно отступила назад, врезавшись в медные перила у лестницы. Единственное, чего она не могла понять – почему он так смотрит на неё теперь.

Девушки Мишеля целовали часто. Гораздо чаще, чем позволял бы его статус уже почти женатого человека, и целовали куда менее целомудренно, а бывало, что уж совсем… э-э, хм.

Но никогда прежде не испытывал он такого сильного волнения. Волнения, головокружения, и ещё чего-то, что свойственно скорее семнадцатилетним юнцам, нежели боевым офицерам, видавшим и войну и смерть.

«Да что с тобой, чёрт возьми?!», спросил он самого себя, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что с каждой секундой теряет над этими чувствами контроль. А это уж совсем никуда не годилось, учитывая то, что там, за стеной, всего в нескольких шагах, находилась и его бабушка, и его сестра, и, главное, его Ксения.

Но про Ксению почему-то он думать уже не мог.

Как-то так вышло, что его мысли занимала теперь эта сумасбродная рыжая девчонка с доверчивыми глазами цвета шоколада.

- Хм… пожалуйста. – Запоздало выдохнул Мишель, сетуя на себя за то, что поддался на её чары как бестолковый мальчишка. – Обращайся, ежели что. Это всё, что ты хотела со мной обсудить?

Может, прозвучало грубо, но это, по крайней мере, отрезвило их обоих. Саша отрицательно покачала головой – нет, не всё. Но в то же время прекрасно понимая, что не имеет права задерживать его сейчас. Бедняга, ему и так нелегко придётся: объясняйся потом с Ксенией, что означал этот визит. Да и бабушка, наверняка, молчать не станет – вон с каким любопытством глядела!

- Вы придёте сегодня к Владимирцеву? – Спросила она севшим от волнения голосом.

- Собирался, вообще-то.

- Вот и хорошо. Приходите! Там и поговорим.

С этими словами она развернулась, и едва ли не бегом помчалась по ступеням вниз – куда угодно, но подальше от этого зеленоглазого наваждения. Что-то ей подсказывало, что останься она ещё на минуту – быть беде. И причиной была бы вовсе не вредная Ксения Андреевна. Куда скорее её погубило бы собственное глупое сердце, всякий раз перестающее биться рядом с этим человеком.

Глава 24. Леонид

Это был чудесный день! И начался он чудесно, с приятной новости об аннулировании ещё не состоявшейся помолвки, и продолжился замечательным фокусом с Ксенией, за который Саше так и не влетело. Тем не менее, ей было стыдно перед Мишелем за свою выходку, а уж как стыдно было перед генеральшей! Старая дворянка, аристократка до кончиков ногтей, что она теперь думает о ней?

А, впрочем, оно того стоило. Вероятная ненависть княгини Волконской с лихвой окупала растерянность на лице барышни Митрофановой, её глухая ярость. И то, каким тоном его величество велел ей не сквернословить при бабушке – так, словно это Ксения ещё и была виновата! Ох, до чего отрадно вспоминать!

И в больнице-то, на удивление, всё было хорошо! Ипполит Сидоренко сегодня был трезв как никогда, и – вот диво! – работал с покойником сам, Саша ему лишь ассистировала. Да и то, по своей воле: на тот момент это было лучше, чем слоняться без дела наверху и наткнуться на Эллу с батюшкой, пришедших навестить княгиню Караваеву. Потом они вместе писали отчёт, и Ипполит Афанасьевич, в своей извечной, чуть грубоватой манере, высмеивал Сашину неопытность, но делал это так, что ей вовсе не было обидно, она сама смеялась вместе с ним.

- Дельная ты девка, Саня! – Резюмировал Ипполит Афанасьевич с ухмылкой. – А была бы мужиком – цены бы тебе не было! Может, выпьем?

Тётя Клава потом скажет, что это – наивысший знак расположения. Обычно Ипполит Сидоренко с кем попало не пил, предпочитая либо гордое одиночество, либо молчаливую компанию своих покойников. Так что Саше сказочно повезло попасть в фаворитки этому тирану, но она, тем не менее, от заманчивого предложения отказалась. Её ещё ждали Никифорова с Владимирцевым, два главных пациента, да и к Караваевой не мешало бы зайти, извиниться за свой вчерашний побег.

Но гораздо раньше Саша попалась Воробьёву.

- Саша, постой, мне нужно кое-что тебе сказать!

Он выглядел взволнованным и каким-то бледным, нездоровым. И явно нервничал, причём даже не пытаясь этого скрыть.

«А ведь как хорошо всё начиналось!», с тоской подумала Саша, готовая к тому, что Викентий Иннокентьевич по каким-то причинам немедля откажет ей в дальнейшей стажировке. Но он, к её удивлению, сказал:

- Придётся тебе заняться ещё одним пациентом. А, точнее, пациенткой. Княгиня Караваева сегодня попросила – или лучше сказать потребовала? – тебя своим лечащим врачом. – Он говорил, словно поощряя это, но сам в глубине души понимал, что ничем хорошим такие поблажки не кончатся. Гордеев дал ему срок, в который надобно уложиться, а в противном случае эту хорошенькую девушку ждёт смерть.

События недавних дней лишь подтвердили, что Иван Кириллович слов на ветер не бросает.

- Княгиня Караваева, должно быть, просто не знает, что я ещё не врач, – отозвалась Саша. – Она не видит разницы, а я не вижу смысла её переубеждать.

- И не надо переубеждать. Приступишь с сегодняшнего же дня, и дело с концом! Не отказывать же ей, право?