Потом, наконец, придумала.

- Я хочу устроить званый ужин у нас в особняке! Соберу всех своих друзей и всю местную знать, более-менее интересную! Приходи, пожалуйста! Ты будешь моей самой главной гостьей!

Вот уж точно – одно большое категорическое: «НЕТ!» Саша не имела представления, как отказать тактично, дабы не обидеть это невинное доброе существо. Сослалась на работу, но не вышло, Элла манёвр раскусила и сказала, что без труда договорится с Воробьёвым, чтобы Саше дали выходной. Ещё аргументы есть?

- Моя матушка наверняка будет против! – В отчаянии выпалила Саша. Ложь, конечно, Алёна будет только за, да ещё и в спину подтолкнёт: иди, иди, доченька! Блистай среди дворян, очаровывай их! Ведь именно этого мы с Гордеевым и добиваемся!

- Я и матушку твою приглашу, приходите вместе! – Не унималась Элла. – Ну же, Сашенька, пожалуйста, не отказывай, а иначе я обижусь! – Тут требовалось поджать губки, по детской привычке, что княжна и проделала, лукаво блестя глазами.

Саша вынуждена была сдаться и с обречённым видом кивнуть. Хорошо. Я приду. А куда, чёрт возьми, я денусь?! Ах, милая Элла, ты оказываешь мне медвежью услугу! После предыдущего званого вечера у Софьи Авдеевой ко мне посватался Иноземцев – что будет после твоего? Очень Саша сомневалась, что Мишель Волконский вечно будет отгонять от неё настойчивых кавалеров: ему это ни к чему! А ей что прикажете делать?! Бегать за Авдеевым и умолять его поскорее на ней жениться, пока её не продали очередному богачу?!

Да и сомневалась Саша, если честно, что хочет замуж за Авдеева!

Она вообще уже ничего не хотела.

И, возвращаясь в больницу, чувствовала себя не самым лучшим образом. Забрать бы сейчас сумочку, да уехать домой – но ведь нет, нужно ещё зайти к Любови Демидовне, поговорить с ней около часа, как вчера, да и Владимирцева она до сих пор не проведала.

«А князь, должно быть, уже ушёл от него», подумала Саша с неимоверной тоской, одиноко бредя по больничному коридору.

Однако её ждал сюрприз – Мишель ещё и вовсе не приходил. Об этом ей сказал сам Владимирцев, прежде даже, чем она успела спросить.

- Я грущу в одиночестве, ожидая, кто же из моих визитёров сегодня явится первым! – С усмешкой изрёк он. – Честно говоря, ставил на тебя. Тебе-то, в конце концов, за это платят, а Волконский…

- …должно быть, всё ещё с Ксенией! – Смеясь, предположила Александра, вспомнив вчерашние Володины слова. Тот рассмеялся, затем с деланным удивлением поднял брови, и уточнил:

- До сих пор, что ли? Так долго? Я бы её столько времени терпеть не смог!

- Бедный, бедный его величество! – С наигранным сочувствием произнесла Александра, и, с шумом поставив сумочку на столик, таинственно произнесла: - Владимир Петрович, у меня для вас кое-что есть!

Владимирцев глазам своим не поверил, когда увидел книгу в знакомой тёмной обложке.

- Лермонтов?! – Ахнул он. – Саша, где ты это взяла?!

Это был первый раз, когда он назвал её по имени. А ведь говорил, что не запомнил!

- Купила в книжной лавке. А чему вы удивляетесь? Это же не раритет какой-нибудь от Нестора Летописца! Лермонтова не так уж и сложно найти.

- Я не этому удивляюсь. – Честно сказал Владимирцев, с благодарностью принимая у девушки подарок. – Поразительно, что ты вообще про него вспомнила!

- На память-то, вроде бы, не жаловалась. – Проворчала она недовольно. Опять, ну вот опять! Нет бы «спасибо» сказать, а он снова её оскорбляет, да что за несносный человек?!

Владимирцев спохватился, что ведёт себя как сущий болван и неблагодарное ничтожество, и поспешил исправить ситуацию:

- Спасибо тебе огромное! Мне очень приятна твоя забота. И… неожиданна. Пойми меня правильно, просто за полгода ты единственная, кто обо мне вспомнил!

- А как же князь?

- Не считая князя, – поправился Владимирцев. И, вдруг хитро прищурившись, поглядел на Сашу с улыбкой. – Послушай-ка, прекрасная леди, у меня к тебе есть двусмысленное предложение! Для начала скажи: свободна ли ты этим вечером?

- На свидание позовёте? – Рассмеявшись, спросила Сашенька. И кивнула. – Свободна, Владимир Петрович, полностью в вашем распоряжении!

- Отлично! К свиданиям я, боюсь, пока ещё не готов, ты же видишь, до чего я жалок! – Хмыкнул он, указав на свои ноги, укутанные пледом заботливой тётей Клавой. И ещё, определённо, это был первый раз, когда он говорил о своей беде с усмешкой, а не с вселенской тоской в глазах. И замыкаться в себе, похоже, больше не собирался. Вместо этого он, ловко орудуя руками, подкатил кресло к кровати и достал из-под подушки бутылку виски.

Очень большую бутылку виски. Саша высоко подняла брови, увидев её, и непроизвольно улыбнулась.

- И откуда же такое добро? – Заинтересованно спросила она.

- Слуга принёс.

- Тот, который в прошлый раз принёс вам револьвер? – Уточнила Саша с усмешкой. – Право, лучше б принёс что-нибудь дельное!

- Я не пойму, тебе ещё что-то не нравится? Думаешь, я кому попало предлагаю элитный алкоголь из погребов моего покойного отца? – С насмешкой спросил Владимирцев, и указал ей на стул, приглашая располагаться поудобнее.

- Кому попало? Думаю, нет. Более того, я уверена, что вы вообще никому никогда ничего подобного не предлагали! А знаете, почему я так думаю? Да потому что вряд ли у вас есть, кому предлагать! У вас же ужасный характер, Владимир Петрович! Вы и с Волконским-то сдружились не иначе потому, что его величество – такая же колючка, как вы! – Всё это она произнесла с улыбкой, но, тем не менее, серьёзно. Владмирцев не обиделся, подъехал к противоположной стороне стола и поставил перед Сашей бутылку. И сказал, будто в оправдание себе:

- Я не всегда таким был.

- Не знаю, не знаю! – Смеясь, отвечала Саша, наблюдая за тем, как он разливает свой элитный алкоголь по дешёвым больничным стаканам из мутного стекла.

- Сейчас в это трудно поверить, но когда-то я был весёлым и беззаботным мальчишкой, душой компании. И, между прочим, с Волконским-то мы подружились как раз потому, что он был моей полной противоположностью!

«Вот только не надо про него, пожалуйста!», мысленно взмолилась Сашенька, которой обсуждать князя ой как не хотелось. Владимирцев словно уловил её мысли, улыбнулся, и поднял первый тост:

- Давай выпьем за удачу! За эту коварную вертихвостку, которая однажды повернулась ко мне спиной.

- Напрасно вы так говорите, – покачала головой Саша, морщась от едкого запаха, что поднимался из её бокала. Виски она ни разу в жизни не пила, а такой дорогой виски и подавно, но отказывать Владимирцеву не считала целесообразным. Она ещё собиралась уговорить его на операцию!

- Спасибо за утешения, право, но не стоит. Я давно уже не мальчик, и вполне в состоянии узнать горькую правду всю, какая она есть, без прикрас. – С этими словами он осушил свой бокал, и Саша была вынуждена сделать то же самое.

О-о, это было ужасно! Горький, едкий напиток обжёг её горло, а из глаз брызнули слёзы и она закашлялась. И, прижав рукав к носу, зажмурилась и сделала глубокий вдох. Затем, под улыбающимся взглядом Владимирцева, сказала:

- Правду так правду, Владимир Петрович! Вас ещё можно спасти. У вас есть шанс снова встать на ноги, если не побоитесь рискнуть.

- Издеваешься?

- Если бы я хотела издеваться, я бы вылила эту гадость в окно, и с удовольствием наблюдала потом за отчаянием на вашем лице! – Хмыкнула она, вспоминая, что один раз уже отвечала ему в этой же манере. – Нет, я предельно откровенна с вами. И Марина Викторовна до меня, должно быть, уже говорила о возможности повторной операции.

- Точно издеваешься. – Понял Владимирцев и налил ещё по одной, на всякий случай, поставив бутылку подальше от Саши. Мало ли, вдруг и вправду выльет?

- У вас в левой ноге застрял осколок. Его можно вытащить, но действовать нужно осторожно, чтобы не повредить кость. Пока он внутри, на ноги вы не встанете. И, да, я не обещаю, что вы встанете, когда мы его вытащим – вероятно, нет. Но, как я считаю, пока есть шанс, нужно за него хвататься! Это всё лучше, чем сидеть в инвалидном кресле до конца своих дней и жаловаться на жизнь! – С этими бессердечными словами она подняла бокал и провозгласила ехидно: - Ваше здоровье, Владимир Петрович!