Настя подавала надежды, как высококваликафицированный журналист, какое-то время работала внештатником в разных газетах, а потом её взяли на постоянное место в криминальный журнал.

Анжелика первая выскочила из семейного гнезда, влюбилась, родила сначала сына Кирилла, потом Костю, и счастлива с мужем. Настя же пребывала в состоянии неопределённости, крутила роман с Андреем. С ним она познакомилась, когда только поступила в университет. Андрей учился на пятом, он занимался с Настей, подтягивал её. А Настя частенько приходила к сестре, и рассказывала, как складываются её отношения с Маковским. И однажды сказала, что они собираются пожениться.

- Она была так счастлива, - протянула Анжелика, заметно сбавив тон, - она мне сказала, что в положении, но, перед тем, как уйти в декрет, она разоблачит одного преступника.

Анжелика очень испугалась. У неё сердце ёкнуло, и она стала отговаривать сестру от необдуманного поступка.

- А если он тебе что-нибудь сделает? – говорила Анжелика, - о малыше подумай.

- Ничего он мне не сделает, - упрямо сказала Настя.

- Дурища! – рассердилась Анжелика, - он может, если не убить, то покалечить.

- Слушай, я тебе сейчас всё расскажу, ты только не ругайся. Это афёра, при чём международного масштаба.

И Настя начала.

Она постоянно охотилась за сенсациями, хотела быть всегда первой, и однажды, просматривая криминальные сводки в Интернете, нашла кое-что интересное.

Это началось тридцать лет назад. Доллары тогда были под запретом, за хранение настоящих можно было так огрести, что мало не показалось бы, и вдруг, на рынке появились фальшивки. При чём не только доллары, но и рубли, и милиция взялась за дело.

И довольно скоро они поймали фальшивомонетчика. Им был молодой парнишка, только-только окончивший художественное училище, но он был гениален, и потрясающе рисовал.

Его фальшивки были настолько искусными, что их не сразу распознавали. Но дело кончилось тем, что парня арестовали, осудили, расстреляли, однако, на этом история с фальшивыми деньги не закончилась.

Прошло лет десять, казалось, всё поросло быльём, но не тут-то было! На рынке опять появились купюры, и вот с тех пор началась отчаянная борьба властей с преступниками.

Устраивали облавы, ловили, сумели схватить несколько человек, но это были в основном мелкие рыбёшки, а главарь оказался просто неуловимым. По сей день фальшивки регулярно поступают, и следователи руками разводят, кто же этот хитрец.

Столько лет держаться на плаву может только своего рода гений, умелый манипулятор и махинатор.

Милиция ломала головы, а Настя решила выяснить, кто же этот преступник. У неё были связи в высших кругах, и она стала следить за происходящим. Фальшивки всплывают по сей день, но очень аккуратно, милиция даже не может определить, где их готовят. Если первоначально они были нарисованные, то теперь каждую купюру тщательно просматривают, просвечивают, и на первый взгляд купюры настоящие.

Какое надо иметь оборудование, чтобы сделать такие гениальные фальшивки!

И Настя взяла след. Она выяснила, что фальшивки приносит в банк один и тот же человек, женщина.

Она останавливается позади банка, одевает серую, неприметную одежду, меняет купюры, и уезжает. Настя, в силу профессии имевшая необходимые знакомства, тут же узнала, кому принадлежит машина.

А именно, Дьякову Якову Михайловичу, следователю, всю жизнь проработавшему в прокуратуре, и стала наблюдать за ним. Настя была уверена почти на сто процентов, что он руководит процессом, пока случайно не узнала, что там ещё замешана женщина.

Она видела её один раз, яркая, рыжеволосая, всегда в красном, на каблуках, и кличка её – Юдифь.

- Странная кличка, - вздохнула Анжелика, посмотрев на бледную Серафиму Степановну.

- Ничего не странная, - задумчиво протянула я, - и, я, кажется, знаю, кто скрывается под этой кличкой.

- Знаете? – опешила Анжелика.

- Предполагаю, - пробормотала я, - спасибо за информацию, пожалуй, я пойду, - и в лифте вынула телефон, - Иван Николаевич, у меня сдвиг имеется.

- В голове? – хохотнул свёкр, - я в курсе.

- Не смешно, - буркнула я, - я сейчас к Григорию Матвеевичу заскочу, переговорю с ним, и привезу свежие новости, - отключилась, и набрала номер Маргариты Викторовны, - вы меня помните? Это Эвива.

- Конечно, помню. Что-то случилось?

- Скажите, а в каком институте работает ваша дочь?

- Э... в Принстоне, - ответила Маргарита Викторовна.

- Повезло, - пробормотала я, - спасибо, до свидания.

- До свидания, - я отключилась, и задумалась.

Принстон! Он на таком же уровне, как и Гарвард, Йель, парижская Сорбонна, английский Кембридж с Оксфордом, и наш МГУ имени Ломоносова. А Элла выпускница МГУ филфака, и оказалась в Принстонском университете! Здорово!

Но что-то мне мешало. Не вязалась девушка с этим университетом, хотя, может, у неё есть связи в Америке?

Помнится, когда только-только приоткрылся железный занавес, все евреи, чудом выжившие в СССР, рванули со скоростью

света в США. Возможно, у неё там какие-то родственники, или знакомые, вот и помогли. Но с другой стороны...

С другой стороны, я никак не могла избавиться от странного ощущения, что что-то не так.

- Иван Николаевич, - опять набрала я свёкра, - узнайте всё об Элле Измаиловне Гольдштейн, выпускнице МГУ филологического. По словам её матери, Маргариты Викторовны, она преподаёт в Принстоне.

- Где она преподаёт? – опешил Иван Николаевич.

- В Принстонском университете, это в Штатах.

- Да знаю я, где это находится, - буркнул Иван Николаевич, - не просто это будет. Ладно, попробую договориться, - и он отключился, а я затормозила около роспечати, приобрела бумажный пакет, и засунула в него диск с записью.

А потом остановила мальчишку, и помахала перед ним сторублёвой купюрой.

- Хочешь?

- А что надо?

- Отнеси это в издательство, - протянула я пакет, - скажи, для

Пражского Генриха Вениаминовича, генерального директора.

- Без проблем, - парнишка схватил пакет, купюру, и исчез за зеркальными дверьми издательства, а я села в машину, и поехала в МВД.

- Здравствуйте, Григорий Матвеевич, - поприветствовала я генерала.

- Здравствуй, Эвива. Ещё не нашла убийцу?

- Ещё не нашла, - села за стол, и сцепила руки замочком, - Григорий Матвеевич, помните, вы мне говорили, что вы с Яковом Михайловичем провернули что-то с фальшивыми купюрами? Вы можете ещё раз это рассказать?

- Зачем? – он заметно напрягся.

- Это очень важно, - вздохнула я, - пожалуйста, давайте начнём сначала. Откуда взялись деньги?

- Один парнишка нарисовал, захотел лёгкой наживы, но быстро попался. Бедняга попал под расстрел, а деньги мы изъяли. Мы должны были их уничтожить, вернее, парнишка сам стал в спешке уничтожать купюры, но мы успели их отобрать. Часть пошла в качестве улик на суде, а большую Яков предложил толкнуть на рынке. Я, было, согласился, это немалые деньги,

но потом очухался. Парня того к расстрелу приговорили, и я просто понял, что в итоге могу попасться, что жизнь пойдёт под откос. Не смог я ступить кривую дорожку.

- А Яков Михайлович, видимо, смог ступить, - протянула я, открыла сумочку, и вынула сигареты.

Вытянула из пачки сигаретку, щёлкнула зажигалкой, и выпустила несколько колечек дыма, а генерал в это время растерянно на меня смотрел.

- О чём ты говоришь?

- Я говорю о том, что он запустил эти деньги. Они попали на рынок! И он до сих пор этим занимается, только купюры изготавливаются на таком оборудовании, что не подкопаешься.

- Подожди, подожди, - замахал руками Григорий Матвеевич, - такого просто не может быть! Яков не мог! Он сжёг купюры!

- Вы в этом уверены? Лично видели? – прищурилась я.

- Лично не видел, - мотнул головой Григорий Матвеевич, - но он их действительно сжёг, я отдал их ему, и он увёз деньги на дачу.

- Перестаньте, - махнула я рукой, - я многое выяснила, и, боюсь, что ваш друг – преступник. Анастасия Голубева не была его любовницей, она была журналисткой, работающей на криминальные глянцы. За несколько дней до убийства она рассказала сестре, что Яков Михайлович – фальшивомонетчик, что она хочет перед декретом его разоблачить. Понимаете? Она роет под него, и тут же лишается жизни. Что это значит?