Светлана ушла из института, устроилась в эту галерею, Матвей каждый день встречал её с букетом, а сотрудники завистливо вздыхали. Пока не появилась Кристина, яркая, красивая, блондинка, и она с ходу стала строить глазки Матвею.

И, конечно, он не смог не оставить это без внимания, и вскоре бросил Светлану.

Сколько слёз она пролила, а ещё и Кристина, как назло, не ушла из галереи, продолжала рисовать, выставляться, и была

обручена с Матвеем. Словно наблюдала за Светланой, ухмыляясь, и радуясь своей победе.

- Я её ненавижу, - подняла на меня глаза Светлана, - хотела задушить её работы, но позвонил Матвей, и сказал, чтобы я не смела переходить на личности. А я его до сих пор люблю, думаю о нём.

- А Кристина сейчас здесь? – спросила я.

- Здесь, оформляет выставку.

- Проводите меня к ней, - я поднялась со стула, Светлана заперла дверь, и повела меня по бесконечным коридорам.

Толкнула одну из дверей, и вошла в просторное помещение.

У стола стояла высокая, худая, и, на мой взгляд, совершенно нескладная девушка.

Когда она повернулась, я лишь подивилась внезапно испортившемуся вкусу Матвея Маркова. Светлана хорошенькая, невысокая, белокожая. С розовыми губками, очень пропорциональная, синеглазая, с роскошными, чёрными волосами. А Кристина, в отличие от своей соперницы, больше походила на модель, причём, в натуральном облике.

Высокая, на каблуках, так называемые « уши » на бёдрах. Думаю, вы понимаете, о чём речь. Это, когда человек безостановочно худеет, а костяк всё равно довольно крупный, и от этого всё равно никуда не денешься. И вот этот, прошу прощения, таз, обтянутый кожей, продолговатый к тому же, и называется « ушами ». На мой взгляд, ужас конкретный.

Я тут лазала по каналам, и попала на передачу « Топ – модель

по-русски », и опешила. Они там всё твердили про одну, мол,

настоящая русская красавица, и я расхохоталась. Чуть от смеха

с дивана не упала.

Русская красавица, говорите?

Да русские красавицы – это крепко сбитые женщины. Кто придумал эти дебильные диеты, я не знаю, но знаю одно, что по ту сторону экрана сидели люди, у которых по истории

родного края был неут. Почитали бы учебники, и посмотрели бы, какой считается настоящая русская красавица.

Сильная, пухлая, русоволосая, ну, или шатенка, за исключением цыган, но не тощая селёдка. На Руси даже считалось позором, если девушка излишне худая, и её замуж не брали.

Кристина же, плюс ко всему, обладала невыразительной внешностью, с мелкими глазами, приторная – слащавая.

Какая-то вафельно – карамельная, что тошнит.

- Чего тебе опять? – повернулась она к Светлане, - и не вздумай испортить полотна. Матвей тебе мозг прочистит.

- Здравствуйте, Кристина, - улыбнулась я, - я из федеральной службы. Можно с вами поговорить?

- Можно, - девушка заметно растерялась, - а я ничего не совершала, тем более, на уровне спецслужб.

- Вы эту девушку знаете? – протянула я фотографию Анастасии.

- Не припомню, - на лице у Кристины ни один мускул не дрогнул.

- А вы постарайтесь, - иезуитски улыбнулась я. Мне эта девица с ходу не понравилась, возможно, из-за возникшей симпатии к Светлане, - эта девушка была убита в этой галерее. Светлана Владимировна любезно предоставила мне кассеты с записями, а Мария, секретарша, нашла запись. Журналистка направлялась к вам, а потом её облили кислотой, правда, до этого напоили, скорее всего, кофе, в которое насыпали отравы. А для верности ещё и по голове припечатали.

- Я не помню, - упрямо повторила Кристина, и упёрла свой взгляд в Светлану, - чего ты придумала? Если она из ФСБ, то я клоунесса!

- Она точно из ФСБ, - ядовито процедила Светлана, Кристина рванула было в её сторону, но я схватила её за руку.

- Стоять! Своими худосочными граблями в другом месте будешь махать! В бараке! Ты убила Голубеву?

- Какую ещё Голубеву? – подскочила Кристина, и её тонкие

брови поползли вверх. Она взяла у меня из рук фотографию, и внимательно на неё посмотрела.

- Вы, правда, из спецслужб? – посмотрела она на меня.

- А ты, никак, сомневалась, деточка? – язвительно процедила я.

- Думала, она чего задумала, - кивнула она на Светлану.

- Так ты узнаёшь Голубеву? – рявкнула я.

- По голове её никто не бил, - вздохнула Кристина, - она поскользнулась на разлитой мною краске, и ударилась головой об острый край тумбы. Я тогда дико перепугалась, решила, что она убилась, бросилась щупать пульс. Но, к счастью, она была жива, я привела её в чувство, нашатырь в аптечке нашла, а потом пошла за водой, чтобы смочить ей рану, - Кристина вдруг обхватила себя руками.

- Что случилось? – сурово спросила я.

Кристина жалобно посмотрела на меня, присела на край стола, и тихо проговорила:

- Я вернулась, смотрю, а у неё вместо лица кровавая маска, и корчится она на диване от боли. Тут у меня перед глазами помутнело, и я упала в обморок. Очухалась, смотрю, пусто. Этой Голубевой нигде нет, лишь кровь повсюду. Я ещё пуще перепугалась, притащила ведро с тряпкой, всё здесь подтёрла, испугалась, что меня обвинят. А я ведь её впервые видела!

- Подожди-ка, - остановила я её, - как это, впервые видела? А запись в журнале? Она к тебе шла!

- Понятия не имею! – у Кристины и без того, продолговатое лицо, только пуще вытянулось, делая её похожей на мумию времён неолита, - пожалуйста, поверьте! Она заплутала, попала ко мне, и поскользнулась. Я ничего не знаю.

- А кто владелец этой галереи? – спросила я.

- Прокофьев Артем Дмитриевич, - подала голос Светлана, - он сам художник, очень хороший пейзажист, кстати.

- Зачем сюда приходила Голубева? – задумалась я, - ну-ка, девушки, давайте выясним, зачем сюда приходила Анастасия. У вас есть ещё записи?

- Камеры только в холле установлены, - понурилась Светлана, - а приходящих Маша в журнал записывает. А что ещё надо?

- В принципе, я должна вас задержать, - посмотрела я на Кристину, и девушка вскрикнула.

- Я ничего не делала!

- Может, и не делали, - пробормотала я, - а доказательства?

- Я ничего не делала, - простонала Кристина, а я хмыкнула, и достала телефон.

- Антон Антонович, здравствуйте, это Эвива, - деловито начала я, - я нашла место, где была убита Анастасия.

- Давай сначала, - потребовал генерал, и я вкратце рассказала произошедшее.

- Тащи её сюда, - потребовал Антон Антонович, - даю тебе право задержать эту особу.

- Слушаюсь, товарищ генерал, - отрапортовала я.

- К пустой голове руку не прикладывают, - хмыкнул он, и отключился.

- Вы задержаны до выяснения обстоятельств, - сказала я, - пройдёмте.

- Я ничего не делала! – заорала Кристина, театрально закатила глаза, и свалилась на пол.

- Светлана, принесите, пожалуйста, водички. Нужно эту мамзель в чувство привести.

- Думаю, это сойдёт, - хмыкнула девушка, и схватила со стола банку с колой, миг, и сладкая жидкость оказалась на лице у Долговой.

- Чем вы меня облили? – застонала Кристина, а я схватила её за руку, и поставила на ноги.

- Пошли.

Всю дорогу она твердила, что ни в чём не виновата, плакала, но я всё же доставила её генералу, и снова заново.

- Думаешь, это она убила Настю? – спросил меня Иван Николаевич.

Мы сидели в его просторном кабинете, а Антон Антонович допрашивал Кристину, закрывшись с ней у себя.

- Не думаю, - ответила я, вытянув ноги, - она что-то знает, стопроцентно, знает, но по каким-то причинам молчит. А можно её в камеру отправить на денёк, чтобы дар речи вернуть?

- Как-то негуманно, - хмыкнул Иван Николаевич.

- Негуманно? – расхохоталась я, - Иван Николаевич, что с вами?

Перед тем, как мне стать вашей невесткой, вы искали любой способ, чтобы запихнуть меня в камеру для просветления мозгов. В ФСБ говорить о гуманности вообще глупо, учитывая тот факт, что ранее в этих стенах пытали клопами в шкафу.

- То было в прошлом, сейчас ФСБ иные цели перед собой поставило.