Вика с детства боялась сухую и чопорную Маргариту Викторовну. Всякий раз, когда пожилая женщина проходила по двору, Вика пряталась, а за глаза, с подружками, называла её бабой-ягой.

Но однажды её мама это услышала. Она ничего не сказала при подружках дочери, а потом, когда они пришли домой, воскликнула:

- Нельзя так отзываться о человеке!

- Она мне не нравится, - воскликнула Виктория, - она страшная.

- Она не страшная, - сказала ей мама, Ангелина Васильевна, - она просто грустная. Ей очень плохо.

- А что с ней случилось? – спросила Виктория, - от чего ей плохо?

- У неё умерла дочка. Элла была совсем молодая, - и Ангелина Васильевна стала рассказывать.

Семейство Гольдштейн было самым образцовым семейством в подъезде. Интеллигентный Измаил Наумович, всегда придерживавший дверь, и милая, добрая Маргарита Викторовна.

Не менее приятная была и Инесса Никифоровна, частенько заглядывала по-соседски, и угощала удивительно вкусными пирожками. Она вообще потрясающе готовила, и по подъезду неслись вкусные запахи, когда она приходила к дочери и тестю в гости.

А уж Эллочку она обожала сверх всякой меры, и внучка платила бабушке взаимностью.

Прошло время, Элла выросла, и превратилась в прелестную девушку. За Эллой постоянно ухаживали парни, а потом появился и жених.

У Эллы не было подружек, во всяком случае, Ангелина их не знала, но однажды, возвращаясь из магазина, она увидела Эллу, сидевшую на лавочке, и горько плачущую.

- Что случилось? – не смогла Ангелина пройти мимо соседки, - у тебя неприятности?

- Меня Яша бросил, - прошептала Элла.

- Твой жених? – ахнула Ангелина, - но почему? Вы же так любили друг друга.

- Я сама не понимаю, что произошло, - жалобно проговорила девушка, - ещё позавчера мы нетерпением ждали нашей свадьбы, а вчера он женился на другой.

- Это вообще как? – протянула Ангелина, - как можно так быстро всё оформить? За один день!

- Связи, - горько сказала Элла, и только пуще заплакала.

- Не переживай, всё образуется, - сказала Ангелина, - всё пройдёт. Ты встретишь другого, полюбишь, и у вас родятся детки.

Элла, едва услышав о детках, буквально взвыла, и Ангелина перепугалась.

- Я беременна, - прорыдала она, - и я больше жизни Яшу люблю.

Ангелина опешила, стала успокаивать девушку, но та ещё пуще разрыдалась.

Прошло время, Ангелина практически не видала соседей, изредка сталкивалась с Маргаритой Викторовной, та вежливо, была, как обычно, мила и приветлива, словно ничего и не происходит.

Однако, в конце концов, Ангелина не выдержала, и спросила напрямик.

- Как там Элла? С ней всё нормально? – и Маргарита Викторовна прислонилась к стене.

- Она в депрессии. Она так любила Якова, и до сих пор любит. Из дома практически не выходит, смотрит в потолок. Она думала, что ребёнок будет для неё отрадой, а малыши умерли.

- Малыши? – переспросила Ангелина.

- Она родила мальчика и девочку, двойню, но они оказались нежизнеспособны. Моя бедная девочка, - Маргарита Викторовна закрыла глаза, - я просто не знаю, что сделать, чтобы вернуть прежнюю Эллочку, смешливую хохотушку.

И в этот самый момент, когда они разговаривали, над ними прозвучал истошный крик, и на асфальт спланировало тело.

Ангелина в ужасе зажала рот рукой.

На асфальте, с широко открытыми глазами, в которых

читалось изумление, лежала... Элла.

Её рыжие волосы разметались по тротуару, а в руке была зажата фотография.

Маргарита Викторовна истошно закричала, и, наверное, минут пять орала, а потом упала в обморок.

Ангелина бросилась вызывать врачей, приехала милиция, и, узнав, что у Эллы была депрессия, и, исследовав место происшествия, вынесли вердикт – самоубийство.

Маргарита Викторовна плакала, казалось, из неё выкачали весь воздух, а Инесса Никифоровна молча глядела в одну точку.

Никто не мог поверить в случившееся, даже Ангелина. Ей было жаль милую Эллочку, всегда смеющуюся, и безудержно весёлую.

- Но я всё равно не верю, что Элла могла свести счёты с жизнью, - сказала вдруг мама Виктории, - я уверена, что ей помогли.

Вика замолчала, а я, обмакнув с печенюшку в варенье, отправила её в рот, подумала, и посмотрела на девушку.

- Почему твоя мама так думала?

- Я не знаю, - развела она руками, - я не спрашивала. Ей было неприятно об этом рассказывать, она с такой тоской вспоминала об Элле, что я постеснялась спросить.

- А поговорить мне с ней можно? – не отставала я.

- Сейчас нельзя, - покачала головой Вика, - я отправила её в санаторий на месяц, и вернётся она только через неделю.

- А позвонить в этот санаторий можно?

- Можно, - Вика достала мобильный, - записывайте. Только не звоните после девяти, не будите.

- Хорошо, спасибо, - кивнула я, допила чай, и покинула квартиру.

Надо съездить в больницу, а то некрасиво получается. Из-за

меня человек попал на больничную койку, а я даже не поинтересовалась его здоровьем. Размышляя над собственной чёрствостью, я села в машину, и поехала в больничный комплекс.

Припарковала свой джип, огляделась по сторонам, и, увидев

продуктовый магазин, зашла внутрь. Хоть какие-то

приличия надо соблюсти!

- Девушка, продайте мне килограмм винограда, - сказала я, -

мандаринов и апельсинов.

- Всего по килограмму? – уточнила продавщица.

- Да, - ответила я, получила фрукты, и, прихватив из машины пакет с пирожками, которые мне с утра дала Анфиса Сергеевна, вошла внутрь больницы.

- Ой, Эвива Леонидовна, здравствуйте, - воскликнула Марина, увидев меня.

- Как себя Маргарита Викторовна чувствует? – спросила я.

- Ею занимаются, - улыбнулась Марина, - а про вас Николай Павлович спрашивал.

- Вот, я сейчас к нему и поднимусь, - сказала я.

- Второй этаж, двадцать пятая палата, - улыбнулась Марина, и я застучала каблуками.

Поднялась по ступеням, подошла к двери, и постучалась.

- Войдите, - раздался знакомый бас, и я заглянула внутрь.

- Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? – смущённо спросила я.

- Привет, красотуля, - заулыбался Николай Павлович, - ну, как, что там с Новым годом?

- Простите? – не поняла я.

- Ты моим заказом занимаешься?

- Я думала, что после случившегося вы откажетесь от заказа, - пробормотала я, - ведь я в некотором роде виновата.

- Отстань с глупостями, - отмахнулся Николай Павлович, - сам полез в щиток. Слушай, а что ты делаешь в выходные? Давай куда-нибудь закатимся.

- Извините, - робко улыбнулась я, - но я очень люблю своего мужа, и не собираюсь ему изменять.

- Жалко, - вздохнул Николай Павлович, - всегда всех самых красивых разбирают.

- Ну, допустим, даже самые красивые имеют право голоса, - засмеялась я, - не думаете же вы, что девушек можно просто купить?

- В моём случае всё именно так и обстоит, - хохотнул Николай Павлович.

- Извините, - смутилась я.

- Ничего, сам знаю, что не слишком, мягко говоря, эффектен. Так что насчёт вечера?

- Вы не слышали, что ли? – удивилась я, - я замужем, и у меня трое детей.

- Так я тебе и поверил, - зевнул он, - ладно, занимайся заказом, я уже ребят обзвонил.

- А это вам, - поставила я пакет на тумбочку, - до свидания, - и я выпорхнула из палаты, не желая выяснять отношения.

Села в машину, и стала набирать номер мобильного, который мне дала Вика.

- Слушаю, - раздалось после непродолжительных гудков.

- Здравствуйте, - вежливо сказала я, - вы Ангелина Васильевна?

- Точно, - весело ответила женщина, - что вам угодно?

- Мне этот номер телефона дала ваша дочь, Виктория. Я из правоохранительных органов, и расследую убийство, но дело в том, что к происходящему сейчас имеет отношение Элла Гольдштейн.

- И что вы от меня хотите? – голос женщины стал неожиданно сухим.

- Поговорить, мне Виктория сказала, что вы думаете, будто Эллу убили. Что она не могла покончить жизнь самоубийством.