- Понятно, - сквозь зубы сказала я, - хорошо, что предупредила.

Я перезвоню, - вошла обратно в кабинет, и выглянула в окошко. Очень вовремя я это сделала, потому что как раз в этот момент Генрих вылезал из своего новенького « Ягуара ».

В испуге я заметалась, и, ничего не объясняя, открыла дверцу шкафа, и забралась в него.

- Пожалуйста, если сейчас сюда зайдёт черноволосый мужчина, и спросит про меня, то я уже ушла. Умоляю, - и захлопнула дверцу.

- Здравствуйте, - услышала я через мгновение голос Генриха, - скажите, а Эвива Миленич сюда приходила?

- Она только что ушла, - ответила Евдокия Андреевна, - вы опоздали. Сказала, что спешит, и убежала.

- Чертобесие! – протянул Генрих, и раздался звук его мобильного, - пап, я её упустил. Чёртова девка! Одно радует, она в Москве, не усвистела за границу, - дверь хлопнула, и его голос стал удаляться.

- Выбирайтесь, - Матвей Николаевич раскрыл дверцу шкафа, - а кто это был? Ваш друг сердца?

- Мой начальник, - буркнула я, выглядывая в окно, и наблюдая за тем, как Генрих садится в машину, - выгнал меня с работы, а теперь бегает. Найти меня возжаждал.

- Очень интересно, - заинтересовалась Евдокия Андреевна, и потребовала подробностей.

- А вы не пробовали всё на диктофон записать? – спросил

вдруг Матвей Николаевич.

- Диктофон? – опешила я.

- Разговор с этой женщиной записать, чтобы потом ей удар нанести.

- Точно, - пробормотала я, - это же просто, и гениально.

- Не расстраивайтесь, - улыбнулся Матвей Николаевич, - вот увидите, всё образуется. Отошлите ему запись.

Идею я восприняла, села в машину, выяснила, где сейчас находится Татьяна, а она оказалась в том журнале, который мне репутацию подпортил, и поехала туда.

Затормозила около редакции, заперла машину, и подошла к охраннику, стоявшему у входа.

- Можно мне увидеть Татьяну Митросян? – вежливо спросила я.

- Подождите минуточку, - он повернулся, а я увидела Таньку, выходящую нам на встречу.

- А ты что здесь делаешь? – резко спросила она.

- Лишь хочу тебя предупредить, чтобы ты особо не радовалась, что я от тебя рожки да ножки оставлю, - сладким голосом проговорила я.

- Правда? – хихикнула Танька, - дурища же ты! Я тебя всего лишила, карьеры, возможности самореализоваться. Ты чего пришла? Попугать меня решила? Думаешь, что я признаю во всеуслышанье, что я тебя оболгала? Я наврала, что ты деньги издательства растрачиваешь, впрочем, вся статья – враньё. Только кто в это поверит? Люди верят печатному слову, а на тебя теперь половина мужского населения Москвы любуется.

- Это ты дурища, - засмеялась я, потихоньку выключив телефон в кармане, - я объявляю тебе войну, и уже привлекла одного влиятельного человека. А человек этот настолько влиятелен, что лучше тебе собирать манатки, и пятки маслом мазать, - я развернулась на каблуках, и вылетела на улицу.

Села в машину, и включила запись. Отлично, теперь Генрих поймёт, как ошибся, увольняя меня.

Потом встряхнулась, и решила заняться Эллой. Элла Гольдштейн. Сочетание имени и фамилии говорит о еврейских корнях, попробую навести о ней справки. И я набрала Ивана Николаевича.

- Узнайте что-нибудь об Элле Гольдштейн, она была невестой

вашего друга, - сказала я, - он её бросил за день до свадьбы,

женившись на Юлии Дмитриевне.

- Сейчас посмотрю, - сказал он, и явно хотел отключиться, но я его остановила.

- Иван Николаевич, подождите. Можно, я Марата подключу? Он гениальный математик, и в два счёта поможет мне найти нужное.

- Он хакер, - буркнул Иван Николаевич, - ладно, подключай.

- Отлично, - обрадовалась я, и позвонила Марату.

- Маратка, привет, - весело воскликнула я, - помоги!

- Что случилось? Опять расследование?

- Опять, - согласилась я, - нужна информация на Эллу Гольдштейн. Еврейка, судя по фамилии.

- Сейчас посмотрю, - задумчиво сказал Марат, - нашёл, Элла Измаиловна Гольдштейн, философ по образованию, подожди, но она исчезла.

- А найти её следы представляется возможным? – спросила я.

- Базы надо позвламывать, а там посмотрим. Вероятнее всего, она сменила имя и фамилию. Если сменила официально, где-то информация должна остаться, а если просто купила « левый » паспорт, то тут я бессилен, впору в розыск объявлять.

- А уж если и внешность изменила, то вообще без шансов, - вздохнула я, - попробуй узнать.

- Уже вскрыл, - доложил Марат, - родители, Измаил Наумович Гольдштейн, и Суворова Маргарита Викторовна. Отец учёный, профессор филологических наук, а мать врач. Стоматолог.

- А где они сейчас? – допытывалась я.

- Измаил Наумович умер несколько лет назад, а вот Маргарита Викторовна работает в массажном салоне. В Интернете о ней хорошие отзывы, вот, девушка пишет, что Маргарита Викторовна буквально поставила её на ноги. У девушки были какие-то проблемы с позвоночником.

- Дай адрес салона.

- Записывай, - я вытащила из сумки блокнот, ручку, и записала адрес.

- Спасибо, давай, - я бросила телефон в сумку, повернула ключ в зажигании, и вдавила каблуком педаль.

Сейчас поговорю с Маргаритой Викторовной, размышляла я, ловко лавируя по трассе. Въехала на место парковки возле салона, заперла машину, и вошла в здание.

- Здравствуйте, - сказала девушка на ресепшен, - вы к кому?

- Могу я увидеть Суворову Маргариту Викторовну? – вежливо спросила я.

- У Маргариты Викторовны сейчас клиент, подождите немного. А вы записаны?

- Я не на приём, - я вынула удостоверение.

- Ой! – вскрикнула девушка, - вы присядьте, через десять минут Маргарита Викторовна освободится. Хотите кофейку?

- Спасибо, но я не люблю растворимый кофе из автомата, - улыбнулась я, и уселась на диванчик.

- Тогда угощайтесь печеньем, - кивнула она на вазочку, прикрытую салфеткой.

Под салфеткой я нашла крекеры и курабье, и облизнулась. Крекеры я не люблю, а вот курабье – самое милое дело. Но эти были далеки от тех, какие печёт Анфиса Сергеевна, но всё равно вкусно.

Я съела парочку, и посмотрела на часы. Десять минут прошло, и в этот момент хлопнула дверь.

- Приходите ещё, - услышала я пожилой голос, - думаю, скоро вы забудете о проблеме.

Из кабинета вышел высокий мужчина, опираясь на трость, и прошествовал к двери, а пожилая женщина устремила свой взор на меня.

- Здравствуйте.

- Здравствуйте, - я встала с диванчика, - меня зовут Эвива Миленич, - и я показала удостоверение, - Маргарита Викторовна, скажите, где ваша дочь? Куда она пропала?

- При чём тут моя дочь? – сердито вскричала женщина.

Я удивлённо вздёрнула брови, а Маргарита Викторовна опомнилась.

- Простите, - сказала она, - Юля, никого не пускай. Проходите, - она указала на стул, и я уселась, - зачем вам моя дочь?

- Вы знаете Якова Михайловича? Впрочем, что я спрашиваю, конечно, вы его знаете, бывшего жениха вашей дочери. Дело в том, что его посадили, и он сам себя топит. Я не могу понять мотивов такого поведения, и копаюсь в его прошлом.

- Но почему именно ФСБ этим заинтересовалось? – тихо спросила Маргарита Викторовна, - такая высокая структура.

- Потому что друг Якова Михайловича, подполковник ФСБ. Он мой свёкр, и он подключил меня, частника, к расследованию.

- Так вы частник?

- Но имею все полномочия, генералом ФСБ отправлена расследовать это преступление. У меня почти не бывает промашек, и потому было решено, чтобы я нашла убийцу Голубевой. Мне важна любая деталь. На данном этапе я подозреваю Юлию Дмитриевну, и история с вашей дочерью меня заинтересовала. Куда подевалась Элла? Алла её искала, сестра Якова Михайловича.

- Зачем? – сухо спросила Маргарита Викторовна.

- Зачем искала? – удивилась я, - они же были подругами.

- Эллочка уехала, - сказала пожилая женщина, - ей предложили преподавать в одном институте в Америке, и она улетела.

- Давно?

- Почти сразу, как Яков её бросил.

- А почему он её бросил, вы не знаете?