Мысли Ганса Ешоннека относились к области стратегии — на то он и был генерал. «Мелкая деталь» немецкой военной машины — обер-лейтенант Карл фон Риттен мыслил категориями куда более скромными и выше тактических соображений не возносился. Но задачу, поставленную ему, знал великолепно и был готов ее выполнить. Их авиаотряд должен был нанести внезапный штурмовой удар по польскому аэродрому Тарунь и блокировать его, воспретив взлет истребителей противника.

В начале 1939 года авиагруппа майора Келленберга в третий раз перевооружилась на новую технику. На сей раз им пришлось освоить двухмоторный многоцелевой истребитель «Мессершмитт-110», который несколько уступал в скорости и маневренности Ме-109Е, но имел более мощное вооружение и больший радиус действия.

Оперативный аэродром на юге Восточной Пруссии был укутан густым мраком, но чувствовалось, что он не спал в эту ночь, а был занят подготовкой к полетам. Отовсюду слышались приглушенные голоса. Вдоль стоянок медленно переезжали от самолета к самолету спецмашины, подсвечивая дорогу тусклыми огнями подфарников. То в одном, то в другом месте вспыхивали светлячки карманных фонариков.

Люди были взвинчены, насторожены. Не слышалось даже громкой фельдфебельской брани.

Летчики звена обер-лейтенанта фон Риттена заняли места в кабинах истребителей. Стрелки-радисты, сидящие в задних кабинах, задвигали турельными установками, пробуя плавность их хода.

Все было готово к боевому вылету: баки заполнены бензином, патронные и снарядные ленты введены в приемники пулеметов и пушек, на балочных держателях подвешены по две пятидесятикилограммовых фугасных бомбы. Карл, как и в первый раз в Испании, рвался в бой — есть возможность проверить себя после морального потрясения: не угас ли в его крови зов предков — рыцарей-тевтонов, для которых война была обычным делом. И все-таки временами закрадывалась тревожная мысль: «А вдруг получится так же, как в Испании, — меня собьют в первом же вылете? Поляки наверняка будут сражаться отчаянно».

Карл стремился гнать от себя эти назойливые думы, завидовал своему командиру отряда, который имел большой боевой опыт. Фриц Шрамм держался уверенно, словно собирался не в бой, а на свидание.

— Неплохо бы, герр обер-лейтенант, выпить сейчас по чашечке кофе, — прервал мысли Карла воздушный стрелок: тоже, видно, волновался.

— Помолчи! — оборвал его Карл. — Слушай команду на запуск.

К четырем часам утра Геринг получил доклад, что на всех аэродромах Германии, Австрии и Восточной Пруссии силы 1-го и 4-го Воздушных флотов приведены в полную готовность.

Командующий 1-м Воздушным флотом генерал Кессельринг в Берлине и командующий 4-м Воздушным флотом генерал Леер в Вене тоже волновались, как необстрелянные пилоты: во-первых, они не имели боевого опыта массированного использования авиации; во-вторых, они отлично сознавали, что, выполняя приказ Гитлера на воздушную атаку объектов Польши, начинают войну с государством, связанным договорными обязательствами о взаимопомощи с Англией и Францией. Большую войну, полную всяких неожиданностей…

Небо начало светлеть. Утро 1 сентября 1939 года. В 4.45 поступил сигнал: «Полет Остмарк!» — приказ на вылет.

Сотни немецких самолетов поднялись в безоблачное небо. Над Европой царил антициклон, обусловивший великолепную летную погоду — «погоду Геринга», как ее назовут льстецы из штаба рейхсмаршала.

Звено фон Риттена шло плотным строем. Оглядываясь, он видел четкие силуэты своих ведомых: шесть вращающихся винтов и три двухкилевых стабилизатора чуть-чуть покачивались в спокойном утреннем воздухе.

Сзади, на удалении двух километров, шли остальные звенья отряда, которые вел капитан Шрамм.

Через восемь минут после взлета самолеты пересекли невидимую линию границы. Здесь, на высоте, уже светило солнце, а внизу оно еще скрывалось за горизонтом. Польша, досыпавшая последние мирные минуты, была подернута предутренней дымкой.

На цель выходили вдоль четкой линии железной дороги Тильзит — Познань. Вот впереди показался крупный город, стоящий на правом берегу Вислы. Восходящее солнце позолотило древние готические соборы святого Яна и святого Якуба. Порозовели и руины разрушенного замка крестоносцев, расположенные между старым и новым городом.

Карл много раз изучал по крупномасштабным аэрофотоснимкам аэродром Тарунь, где размещались летная школа и 4-й авиаполк. Объект удара находился почти в центре аэродрома. Это была стоянка дежурных истребителей ПЛЗ «Волк».[34] Аэродром прикрывался зенитной батареей.

Польские истребители «Волк» значительно уступали Ме-110 и в скорости, и в вооружении. Против двух пушек и шести пулеметов «мессершмитта» «Волк» мог противопоставить только одну пушку и два пулемета. Словом, самим «мессершмиттам» они были не очень страшны. Но за авиаотрядом Шрамма шли для работы по Таруни пикирующие бомбардировщики Ю-87, которые, имея слабое оборонительное вооружение, были почти беззащитны против истребителей.

Если звено фон Риттена не помешает взлететь «Волкам», те смогут дать крепкую взбучку пикировщикам, которые должны уничтожить самолеты на стоянках, склады с горючим и боеприпасами, казармы с личным составом.

На аэродроме Тарунь все было спокойно. По-видимому, никто не ожидал налета.

В первом заходе звено Карла сбросило бомбы на дежурный домик и самолеты, стоящие в готовности к вылету. Во втором истребители обработали эти же цели огнем из пушек и пулеметов, а затем стали в круг над аэродромом.

На земле пылали шесть костров. Горели пять самолетов и дежурный домик.

Ниже прошли «мессершмитты» группы Шрамма и сбросили бомбы на стоянку 4-го авиаполка.

Вдруг рядом с самолетами звена вспухли разрывы зенитных снарядов. Самолет Карла проскочил через облачко взрыва, которое на долю секунды затмило солнце. В кабине запахло сгоревшей взрывчаткой. Зенитки открыли огонь хотя и с опозданием, но довольно метко.

— Эрвин, ты видишь, откуда стреляют эти хлопушки? — спросил он у приятеля.

— Вижу.

— Поработай по ним, а я атакую пару самолетов, запустивших моторы.

— Есть! — Пара Эрвина, круто развернувшись, спикировала в северный угол аэродрома. Сам Карл занялся польскими истребителями, которые готовились к взлету. За их хвостами вздымалась пыль, поднятая вращающимися винтами.

— Атакуй правого, — сказал Карл Гансу Хенске, а сам спикировал на «Волка», стоявшего левее. В этот момент «Волк» стронулся с места и начал разбег, пытаясь взлететь прямо со стоянки. Пушечные очереди настигли его уже на отрыве. «Волк» свалился на правое крыло и взорвался.

— «Сто десятые»! — раздался в эфире голос Фрица Шрамма. — Всем набрать высоту и освободить место для работы пикировщикам!

Замолчавшие на несколько минут зенитки, атакованные Эрвином, снова ожили. Один снаряд попал в Ме-110, летевший впереди Карла. Машина вспыхнула и пошла к земле. Из самолета выпрыгнул только один человек. «Первая потеря», — подумал Карл, но его захватил азарт боя, и страх гибели развеялся, забылся.

— Атакуем зенитки! — подал команду Шрамм, видя, что батарея перенесла огонь на подходившую группу «юнкерсов».

Пикировщики завершили работу, начатую Ме-110. Внизу пылали строения, складские помещения и продукция Польских Летных Заводов — самолеты «Сумы» и «Мевы», «Волки» и «Лоси». Над аэродромом Тарунь поднялись черные клубы дыма. Глядя на огромное пожарище, бушевавшее внизу, трудно было поверить, что там может что-то или кто-то уцелеть.

Глава третья

Угловатый трехмоторный Ю-52, с обшивкой из гофрированного дюраля, зарулил на самолетную стоянку, расположенную против здания бывшего штаба Радомской авиашколы. Пилот транспортника прожег свечи и выключил моторы.

— Да, — сказал фон Риттен, глядя на прилетевшую за ними машину, — этот красавчик далек от аэродинамического совершенства. Ему так не хватает вашей прилизанности, лейтенант, — подпустил он шпильку в адрес попутчика.