Храм Дагану занимал еще более высокую точку холма, поднимавшуюся на 20 метров над окружающей местностью, да и сам он высился приблизительно на столько же. Так что он воспринимался как много более высокий, чем соседний храм, посвященный его сыну. Располагался он на одной оси со входом в порт, а значит, его было видно с моря издалека. Построен был этот храм по тому же плану, что и храм Балу, — собственно храм с вестибюлем и большой двор перед ним, обнесенные мощной стеной. Вокруг храма Дагану тоже находилось множество небольших помещений, непосредственно с храмом не связанных и служивших, видимо, жилищами.

К западу от храма Дагану располагалось здание со двором в центре. С севера во двор вели широкие ворота, в крыльях здания, окружавших двор с остальных сторон, размещались обширные комнаты. В них‑то археологи и нашли множество глиняных табличек с различными мифологическими текстами, а также с упражнениями, дву- и даже трехъязычными словарями и т. п. Видимо, здесь располагались храмовая школа, в которой готовили писцов и представителей других профессий, требовавших образованности, и своеобразная библиотека, где хранились священные тексты, читавшиеся жрецами перед публикой во время празднеств. Там же, вероятно, жил и верховный жрец.

Храмы Балу и Дагану были, однако, не единственными святилищами в самом городе. Недалеко от царского дворца найден еще один храм — по–видимому, «придворный». Он состоял из ряда помещений и по всем признакам имел плоскую крышу для вознесения молитв богу. Видимо, угаритяне считали, что оттуда, с высоты храма, поднимающегося над крышами обычных зданий, молитвы легче достигнут ушей божества. Возможно, эти молитвы возносил богам (или какому‑то божеству, имя которого нам неизвестно) не жрец, а сам царь, как это делал известный нам Карату.

В «нижнем городе», расположенном по склонам холма, найден еще один храм, однако совершенно иного типа. Этот храм был включен в общую городскую застройку и внешне походил на обычный дом. Небольшая дверь с улицы вела в столь же небольшой вестибюль, откуда узкий коридор вел в большой зал размером 7 на 6 метров. У восточной стены этого зала находилась невысокая платформа, на которой были сложены раз–личные предметы, имевшие отношение к культу. Вдоль стен располагались скамьи. Имелся и еще один доступ в зал, но в отличие от того, что вел через вестибюль, — очень тесный и неудобный, скорее всего потайной. Из зала можно было пройти в маленькую комнату размером всего в 2,5 квадратных метра (вероятно, Святая Святых). В святилище найдены различные культовые предметы, в том числе ритоны, то есть особые сосуды в виде конуса, многие из которых — не угаритского, а кипрского или греческого происхождения. Поэтому святилище было условно названо «храмом с ритонами». Какому божеству оно было посвящено, неизвестно. Но в нем обнаружена статуэтка бога Илу, и можно думать, что это именно его храм. Но почему его здание скрывалось среди общей городской застройки, почему вход в него был несколько затруднен и почему имелся еще один, по–видимому потайной, — все это пока загадки.

Археологическое исследование Угарита далеко не завершено. В городе явно имелись и другие святилища, о которых мы пока еще ничего не знаем. Были ли они похожи на гордо возвышающиеся храмы Балу и Дагану или на скрытый среди домов относительно скромный «храм с ритонами», неизвестно. От тех, что найдены, сохранились только каменные фундаменты, позволяющие археологам определить планы священных зданий и прилегающих сооружений, но нет даже следов деревянных конструкций, которые, несомненно, использовались в святилищах Угарита. Уже в древности эти храмы были разграблены, и грабители унесли с собой золото, серебро, драгоценные и полудрагоценные камни. Но даже то, что осталось в развалинах, дает представление о богатстве утаритских святилищ.

Бог Бес. Резьба по слоновой кости

Так, в храме Балу были найдены две золотые чаши, явно использовавшиеся в религиозном культе. Одна из них имеет диаметр 19 сантиметров и борта высотой 3 сантиметра. На дне ее изображены четыре козла, а также представлена сцена охоты: бородатый охотник стоит на колеснице, запряженной двумя лошадьми, и готовится стрелять из лука. За колесницей бежит собака. Охотник явно собирается застрелить убегающего козла. Три быка то ли являются целью охоты, то ли, наоборот, помогают охотнику. Обычно всю сцену называют царской охотой. Но поскольку чаша найдена в храме Силача Балу, а он выступает в мифе тоже как охотник, можно думать, что здесь изображен именно этот бог (и тогда быки, священные животные Балу, помогают ему в охоте на дикого козла). Вторая чаша несколько меньше (ее диаметр — 17 сантиметров), ее дно украшают три сцены. Центральная представляет двух козлов, стоящих у так называемого дерева жизни, и это изображение повторяется трижды. На средней, более широкой полосе изображены два льва и два быка. И наконец, третья, самая большая сцена показывает охоту льва, нападение его на других зверей. Здесь есть также изображения грифона, керуба и крылатого быка.

Кроме этих золотых чаш в развалинах храма найдены и другие предметы, имевшие отношение к культу. Среди них — серебряные и бронзовые статуэтки (причем последние были покрыты золотом), специальные сосуды для ритуальных возлияний и многое другое. В «храме с ритонами» археологи обнаружили бронзовые треножники, ларцы из слоновой кости, алебастровые вазы, ритуальные бронзовые гвозди с золотыми головками. Главным источником храмовых богатств были дары, которые приносили верующие.

Сосуд в виде женской головы. Ибица

В храмах служили жрецы во главе с верховным жрецом. Последний носил титул «главного пастыря». Таким «главным пастырем» был Аттинпарлану, под диктовку которого писец Илимилку записал мифологические поэмы Угарита. Жрецы жили в своих комнатах, расположенных рядом с храмом. Некоторые религиозные церемонии могли совершать цари.

Главным религиозным действием было жертвоприношение. Жертвы могли быть кровавыми и бескровными. Главным видом бескровных жертв являлось возлияние. В честь божества из специальных сосудов лились вино, молоко, мед или масло. Применялись даже особые длинные сосуды с отверстиями в боковых стенках; эти сосуды вкапывали в землю и наполняли предназначенной для пожертвования богам жидкостью (вероятнее всего, вином), которая, в свою очередь, из боковых отверстий и на разных уровнях впитывалась землей. Тем самым угаритяне, по–видимому, хотели задобрить божества, связанные с плодородием земли. Кровавая жертва предполагала принесение в дар богам животных. Специальные жрецы убивали их, а затем сжигали на алтаре. Жертвенное животное сжигалось целиком или частично. В последнем случае оставшееся получали жрецы и хозяева жертв. Чаще всего жертвовали овец, баранов, ослов, быков и коров, но нередко также птиц, особенно голубей. Наиболее важные жертвы, те, от которых, по представлению угаритян, зависела судьба общества или царя, сам царь или жрец приносили на городской стене, что еще ближе поднимало жертвователя и жертву к миру богов. Перед принесением жертвы руки омывали, а затем мазали их кровью жертвы. Во время жертвоприношения люди распевали религиозные гимны, прославляли богов, громко рассказывали, что же происходит в это время на алтаре или в храме. Сами жертвоприношения и время совершения их были тщательно расписаны, и все подчинялось раз навсегда установленному порядку. По–видимому, в Угарите сохранялась и практика человеческих жертвоприношений: приносили в жертву перворожденных сыновей, и делалось это обычно при закладке какого‑нибудь очень важного здания или в случае чрезвычайной опасности. Считалось, что такой великой жертвой можно особенно повлиять на бога, дабы избегнуть грозной опасности или навеки сохранить заложенное строение.