О дальнейшем рассказывают по–разному. Одни говорили, что царица, возмущенная неуступчивостью Комбаба, сразу же перешла от жаркой любви к не менее горячей ненависти и решила несостоявшемуся любовнику отомстить. Она написала царю письмо, в котором обвинила Комбаба в попытке ее изнасиловать[554]. Другие же рассказывали, что Комбаб, увидев, что ничем образумить царицу не может, раскрыл ей свою тайну и наглядно показал свое увечье, так что та поняла полную невозможность удовлетворения своей страсти. Это ее успокоило, и хотя ее встречи с Комбабом продолжались, о любви речи больше не было. Но некоторые окружающие сообщили царю о многочисленных встречах царицы и Комбаба, а некоторые прямо обвинили его в любовной связи с царицей.
Как бы то ни было, царь поверил наветам. Его чувства были уязвлены еще и тем, что такое преступление совершил его лучший друг, которому он всегда доверял и сейчас доверил самое дорогое — свою жену. Поэтому царь послал в Бамбику строгий приказ Комбабу немедленно возвратиться. Хотя строительство еще было далеко не закончено и царица оставалась в Бамбике, Комбаб, исполняя приказ, сразу же собрался в путь и через некоторое время оказался в царском дворце. По царскому приказу он тотчас же по приезде поспешил во дворец, но как только явился туда, был немедленно арестован. Царь созвал придворных и перед их лицом стал обвинять Комбаба не только в прелюбодеянии, но и в нарушении верности царю и нечестии перед лицом богов: ведь послан он был строить храм, а вместо этого пытался овладеть или даже овладевал царицей. Присутствующие во время этого суда стали наперебой обвинять Комбаба, утверждая, что не раз видели его в объятиях царицы. На все эти обвинения Комбаб отвечал гордым молчанием. Убежденный, что само молчание является доказательством вины, царь приговорил Комбаба к казни.
Комбаба схватили и повели к месту казни. Только тогда он заговорил. «Царь, — сказал он, — верни мне тот сосуд, который я отдал тебе, отправляясь по твоему приказу на строительство храма. Ты ведь хочешь казнить меня не за то, что я якобы совершил какое‑либо преступление по отношению к твоей жене, а потому, что хочешь присвоить себе мой драгоценный сосуд». Царь был поражен такой наглостью и немедленно приказал казначею принести сосуд. Когда его принесли и отдали Комбабу, тот убедился сам и показал всем, что печати целы и что, следовательно, сосуд никто за эти три года не вскрывал. После этого он на виду у царя и всех присутствующих взломал печати и вытащил из сосуда его содержимое. А Комбаб, обращаясь к царю, сказал, что он очень не хотел отправляться в Бамбику, так как предвидел, что строительство будет продолжаться очень долго, что он молод, а царица женщина очень красивая, так что он, Комбаб, может и не удержаться и влюбиться в свою госпожу, да и та, страдая от одиночества, может ответить ему тем же, и поэтому принял ту жестокую меру, которая обезопасит его от нарушения верности царю и от нечестия; так что, прибавил Комбаб, он просто не в состоянии совершить то преступление, в котором его обвиняют.
Царь был поражен. Он не только снял с Комбаба все обвинения, но и решил наказать клеветников и доносчиков. Все они были казнены, а Комбаба царь осыпал своими милостями, он дал ему огромное количество золота и серебра, драгоценные ткани и царских коней, а к этому еще и предоставил право входить к нему без доклада, даже тогда, когда он, царь, спит со своей женой. Большей милости никто в этом царстве не удостаивался.
Добившись таким образом своего оправдания и даже возвысившись еще более, чем раньше, Комбаб некоторое время оставался при дворе, но скоро захотел снова отправиться в Бамбику, чтобы закончить еще не завершенное строительство. Царь не хотел его отпускать, но противиться его намерению не стал. Комбаб уехал в Бамбику и докончил там строительство храма Атаргатис. Но, завершив свое дело, Комбаб не стал возвращаться к царю и решил навсегда остаться в храме. Лишившись своих мужских качеств, он нарядился в женские одежды и даже стал делать женскую работу. Царь в награду разрешил ему воздвигнуть в храме свою статую. Там статуя Комбаба и стоит вместе с изваяниями богов. У Комбаба было много друзей, и все они тоже не захотели остаться при дворе, а уехали в только что основанный храм к своему другу. За это время Атаргатис сама полюбила Комбаба, и ей было жалко, что такой красивый юноша остается в одиночестве в своем горе. Она внушила его прибывшим в храм друзьям, чтобы они последовали примеру Комбаба[555]. И те тоже оскопили себя и стали во всем подражать Комбабу. Так в храме Атаргатис появились так называемые галлы, и позже в установленные дни еще многие юноши пополняют их ряды, чтобы таким способом почтить Атаргатис и Комбаба[556].
Видение пророка Валаама[557]
Однажды собрались боги на свое собрание. И сказал бог луны Шаггар[558]: «Много глупостей делают люди, не слушают они своих мудрецов, творят несправедливость». И сказали боги Шаггару: «Разбей засовы неба, не выпускай обильный дождь, но пошли тучу и установи полную тьму и никогда более не свети. Пусть путник не войдет в дом гостеприимца и жених не войдет в дом невесты. Пусть нерожденный ребенок умрет в лоне матери. Пусть там, где пастух посохом своим гнал овцу, питается травой заяц. Пусть голос грифа прозвучит всем на горе. Пусть хищные птицы из болота налетят на поля и пастбища. Пусть нищая дева будет приготовлять миро вместо жрицы. Пусть ярость твоя поглотит не имеющих страха[559]». Верховный бог Ил пожалел людей, но он не мог противиться остальным богам и особенно могучему Шаггару. И тогда он явился во сне пророку богов Валааму, сыну Беора, и рассказал ему о гневе Шаггара и о решении богов[560].
Наутро встал Валаам и залился слезами, горюя о будущем человечества. Пришел к нему его дядя Элика и спросил, почему он рыдает. И ответил Валаам, что рыдает он из‑за гнева Шаггара и остальных богов, которые решили погубить людей. А затем рассказал Валаам о своем видении Ила, который пришел к нему во сне и рассказал о собрании богов и их решении. Растерялся Элика и спросил, что же теперь делать. А Валаам ответил ему: «Собери людей, и пусть они послушают меня, и я расскажу им о своем сне и о гневе богов». Пошел Элика в город созывать людей. Собрались люди к дому Валаама, и тот обратился к ним с речью. Трижды повторил он: «Услышьте, услышьте, услышьте! Пусть даже глухие услышат и слепые увидят. Неминуема гибель людей, потому что творят они несправедливость и не слушают мудрецов». А далее рассказал пророк свой сон и прибавил, что Ил возвестил и возможность спасения. Для этого нужно, чтобы люди отказались от несправедливости, чтобы было осуждено слово проклятия на языке проклинающего, чтобы взявший чужое очистил свои руки от скверны, чтобы царь послушал мудрых советников, чтобы было оказано милосердие униженным, чтобы не было ужаса в сердце бессильного, чтобы не было больше ни у кого злости[561]. И тогда будет отвращен гнев богов, и Шаггар откажется от своего намерения погубить мир, и наступит всеобщее благополучие.
И послушались люди Валаама, сына Беора. И отказались они от несправедливости, и стали они милосердными, и послушал царь мудрых советников, и восстановлена была в мире правда. Отвратили боги свой гнев, и отказался Шаггар от своего намерения погубить людей и не проклял их. Вновь выпал обильный дождь, и закапала роса, и скот нашел свой корм[562]. Так по слову Ила спас пророк Валаам, сын Беора, людей и страну от неминуемой гибели.
554
Мотив мести женщины мужчине, отказавшемуся ответить на ее любовь, распространен в сказаниях разных народов. Сам Лукиан вспоминает о Федре, жене афинского царя Тесея, которая в ответ на холодность своего пасынка Ипполита обвинила его перед отцом и стала причиной его гибели, и о Сфенебее, которая так же поступила с Беллерофонтом. Очень близок к этому библейский рассказ об Иосифе и жене Потифара, которая домогалась любви Иосифа, а когда тот решительно отказался нарушить верность своему господину Потифару, обвинила его в попытке изнасилования, за что Иосиф был брошен в темницу.
555
Сюжет о любви богини к смертному юноше весьма распространен в мифологиях различных народов, в том числе финикийцев (миф об Эшмуне) и фригийцев (миф об Аттисе), о чем уже говорилось. Во всех таких случаях полюбившей богиней являлась богиня–мать, богиня плодородия — Астарта или Кибела. Такой же точно была и Атаргатис. Однако в том виде, в каком это сказание передано Лукианом, нет очень важного мотива — дарования погибшему возлюбленному бессмертия и превращения его в одного из богов. Такое исключение в общем ряду заставляет предполагать, что в первоначальном варианте мифа Комбаб все же обрел бессмертие и стал богом, но либо с течением времени этот мотив исчез, либо сам Лукиан его отбросил и сделал рассказ более рациональным. В таком случае Комбаб, как и похожие на него Эшмун и Аттис, в реальности был умирающим и воскресающим богом, связывающим мир жизни и мир смерти. Сам Лукиан говорит о двух вариантах развития событий: по одному варианту, богиня действительно полюбила Комбаба, а по другому — никакого вмешательства богини не было, а друзья Комбаба из сочувствия к его горю решили разделить с ним его участь. Вероятно, второй вариант все‑таки более поздний и явился результатом рационалистического осмысления древнего сказания, что стало возможным после грекомакедонского завоевания и глубокого проникновения в сирийское общество греческой философской мысли.
556
В таком виде, в каком миф о Комбабе передан Лукианом, он является объяснением появления в храме Атаргатис так называемых галлов, оскопивших себя юношей.
557
Этот текст — пока единственный дошедший до нас собственно арамейский рассказ, точнее — пророчество, приписанное Валааму. Большая надпись была обнаружена на стене здания, вероятнее всего храма, к востоку от Иордана в месте, древнее имя которого неизвестно, а ныне называемом Дейр Алла. По–видимому, это пророчество составляло часть священного предания храма и было написано на его стене в назидание людям. К сожалению, текст дошел в очень плохом состоянии, и его восстановление в значительной степени гипотетическое. Сам текст явно был много больше, но от других его частей сохранились лишь жалкие отрывки, почти не поддающиеся восстановлению. Холм Дейр Алла находится на территории Дамаскского царства, которое было завоевано ассирийцами в 732 г. до н. э. Вероятно, именно тогда было разрушено поселение на этом холме. Исследователи этого текста полагают, что, скорее всего, он относится к IX в. до н. э.
558
Бог Шаггар появляется лишь в этом тексте, и ученые высказывали различные предположения о сути этого божества. Сначала его считали женским божеством и связывали имя с древнееврейским словом S’grar, означающим подстилку для скота; поэтому возникла мысль, что это — богиня плодовитости животных. Но последующие исследования показали, что, более вероятно, Шаггар — божество мужское и является богом луны.
559
Перед нами типичная картина всяческих несчастий, которые ожидают народ в случае исполнения богами своих намерений. Природные катаклизмы дополняются социальными переворотами. Подобные ужасающие картины можно найти уже в древнеегипетском речении Ипувера (или Ипусера), аналогичные картины часто рисуют в своих пророчествах библейские пророки. Пророчество Валаама, таким образом, полностью вписывается в этот жанр древневосточной литературы.
560
Валаам (правильнее Билеам) был известен из рассказа Библии. Там говорится, что моавитянский царь Валак направил своих вельмож к пророку Валааму, сыну Беора, который жил в горах на реке Евфрат, чтобы попросить его явиться к нему и проклясть Израиль, которого в это время очень боялся Моав. Сначала Валаам отказался, но после прибытия к нему нового посольства согласился и на своей ослице отправился на запад. Но на пути его встретил Бог и запретил двигаться дальше. Валаам Его не увидел, но увидела ослица, отказавшаяся идти дальше. Валаам стал бить ее, но она заговорила человеческим голосом и упрекнула пророка в напрасном избиении ее. После этого и Валаам увидел Бога и подчинился Его велениям. Вместо проклятия Израиля он трижды благословил его, чем вызвал страшное недовольство Валака, который отослал Валаама назад, не дав ему никакой обещанной награды. На обратном пути Валаам соблазнил израильских женщин, чтобы те и сами отпали от служения Богу и поклонились чужим богам, и мужей своих склонили к этому же. То, что в библейском рассказе речь идет о том же Валааме (а не о каком‑либо его тезке), доказывается упоминанием в обоих случаях имени его отца Беора. Валаам явно был очень популярной фигурой в западносемитской среде. Хотя в библейском предании «заказчиком» пророчества Валаама является царь Моава, в нем подчеркивается, что пророк был для моавитян чужеземцем, так что возможно, что библейский автор хорошо знал об арамейском, а не о моавитянском происхождении Валаама. Для израильтян он в какой‑то степени оказывался символом противостояния им язычников. В более поздней еврейской литературе Валаам сравнивался с Моисеем и говорилось, что он занимал у язычников то же место, что Моисей у израильтян, т. е. считался создателем всей религиозной традиции. В Апокалипсисе от Иоанна упоминается учение Валаама, и апостол Петр говорил о следах Валаама, по которым идут любители похоти, презревшие начальство и вообще все те, кто исполнен любострастью и грехом. Можно ли говорить, что под именем Валаама возник некий вид арамейского священного писания, в некоторой степени сравнимого с Библией? Пока на этот вопрос ответить невозможно, ибо арамейских свидетельств о Валааме, кроме текста из Дейр Алла, нет. Может быть, последующие находки и помогут ответить на этот вопрос. Но думается, что Библия все же настолько уникальный памятник, что ничего сравнимого с ним в Передней Азии в древности возникнуть не могло. Во всяком случае, новозаветные свидетельства показывают, что фигура Валаама и в I в. н. э. оставалась достаточно известной.
561
Это свидетельствует о том, что проповедь Валаама содержала и определенные нравственные принципы, и в этом Валаам сравним с библейскими пророками.
562
Восстановление земной справедливости неминуемо отразилось и на поведении божественного мира. И в библейском обществе земная правда и небесное милосердие тесно связаны друг с другом.