Утром, в половине седьмого, в воскресенье, я была дома. Через два часа я уже выехала в Берлин на курсы, организованные партией при прусском ландтаге. Это центральные курсы, работают они каждое второе воскресенье с 9 утра до 4 часов дня. Потрясающе! Видишь ли, мне повезло, что я работаю в таком маленьком районе, как Целендорф. Где бы, что ни происходило, посылают меня. Из каждого района на этих курсах обучается только по одному человеку. В Штеглице, втором по величине районе, более двухсот коммунистов. Там бы меня наверняка не послали. Прилагаю твою членскую книжку «Красной помощи». Ты наверняка сможешь выплачивать взносы в Вашингтоне. Герда Дегенхардта я вижу примерно раз в месяц».

2 апреля 1927 года

«Итак, дорогой брат Юрген, о моей работе у Ульштейна ты уже узнал. Сегодня второй день моей работы в отделе журналов и архиве отдела пропаганды. Адрес: Кохштрассе, 24, 4-й этаж.

Я очень рада новой партийной работе, которая мне предстоит в здешней первичной организации. Ты пишешь, что будешь издавать книгу, которую наверняка с интересом будут читать рабочие. Мне было трудно понять статью. Тем же, кто разбирается в экономике хуже меня, будет еще труднее. Пиши проще, короткими фразами. Тебе не следует упрощать свои идеи, но в то же время надо стремиться к простоте изложения, с тем чтобы каждый мог понять. Подчас текст лишь усложняется, когда его для большей убедительности повторяют в двух, трех фразах, меняя лишь форму и структуру фразы.

Не удивляйся моим придиркам. Во-первых, я по сравнению с тобой лишь жалкий любитель, и, во-вторых, видимо, не следует подчеркивать, что я первая всегда восхищаюсь твоим талантом и считаю тебя человеком особенным».

13 мая 1927 года

«Дорогой брат, благодарю за подарок ко дню рождения. Надеюсь использовать его сообразно с твоим вкусом: куплю себе купальный костюм, поскольку ты, как обыватель, не признаешь купания в голом виде. В воскресенье во Дворце спорта состоялся митинг организации «Красная помощь». Надо пополнить мой запас бумаги для писем, дабы не грабить фирму «Ульштейн», к тому же в рабочее время. И книги, книги и еще раз книги.

…В политическом плане я на всех этих мероприятиях не очень перегружена, тем не менее достаточно активна. 14 дней назад через издательство «Ульштейн» в «Роте фане» был опубликован мой комментарий, 1200 экземпляров которого раздавались затем бесплатно у подъездов и имели некоторый успех.

Странное это чувство — знать, что послезавтра тебе исполнится 20 лет».

Юргену, 26 августа 1927 года

«Теперь о самом радостном событии последнего времени. Отец наверняка уже упоминал о библиотеке, купленной у Артура Холлитчера[14]. Чудо — скажу я тебе! Почти все вещи издательства «Шмиде», например серия «Отщепенцы общества». Многие вещи издательства Фишера. Примерно пять томов Вассермана, пять томов Томаса Манна, весь Фонтане — десять томов. Произведения Ларисы Рейснер. Шоу, Эптон Синклер, Голсуорси. Все тома протоколов Коммунистического Интернационала. Много номеров «Нойе рундшау» — пока я их еще не разобрала.

Библиотека внизу полностью заполнена. Мама была вне себя от этой покупки книг и полагает, что после таких расходов нам придется жить впроголодь».

Юргену, сентябрь 1927 года

«Вчера была первая репетиция к празднованию в Целендорфе. 7 Ноября — 10-летие Советской России. Два месяца работы с целендорфскими товарищами принесут мне много радости. Обычно же я работаю здесь, в Берлине, в первичной парторганизации. Все свободные вечера я провожу на озере. Мне думается, что я могу жить в самых скромных жилищных условиях, но без природы обойтись не могу. Лучше ежедневно часами добираться до города, до этого нагромождения домов, давиться, мучиться от жары в автобусе и электричке, добираться затем в темноте и одиночестве домой, но затем иметь хотя бы полчаса, чтобы выбраться на природу…»

Отец возглавил делегацию на празднование 10-летия русской революции. Членами этой делегации были Иоганнес Бехер и Кетэ Кольвиц.

Юргену, 20 ноября 1927 года

«…Отец вернулся из России. Его приезд вызвал много радости. Рано утром мы с матерью встретили его на вокзале. Надо было видеть, как они встретились! Пожалуй, в этот момент окружающие за десять миль могли почувствовать, как любят они друг друга. Причем внешне все выглядело обычно, только описать это невозможно.

Самым важным для меня была первая фраза, сказанная отцом: «Раньше я никогда не понимал, почему Англия хочет войны с Россией. Теперь я это понимаю и нахожу позицию Англии оправданной — ни одно капиталистическое государство не может видеть, как расцветает и из года в год добивается новых успехов страна не капиталистическая, а коммунистическая». Я почти ревела от радости. Как было бы ужасно, если бы отец не признал все то, что происходит в России!»

В 1928 году моя политическая деятельность стала известна братьям Ульштейн. Кажется, это был Герман Ульштейн, который в беседе со мной заявил, что я должна уволиться, поскольку на демократическом предприятии коммунисты лишены возможности продвижения по службе. Мне были известны некоторые сотрудники, члены национал-социалистской партии, которые могли «продвигаться по службе». Итак, я оказалась без работы. Отец предложил мне поехать в США. Я проработала несколько лет в одном книжном магазине в Нью-Йорке. В это же время Рольф закончил учиться на архитектора. Я возвратилась домой, и в 1929 году мы поженились. Работу я найти не могла.

Незадолго до этого Юрген женился на Маргарите — молодой эльзаске, к которой мы все очень хорошо относились. Она была настоящая ученая — скромная, умная и образованная. Письмо, написанное мной Юргену и Маргарите в мае 1930 года из Берлина, говорит о том, что я совсем не представляла, какие коренные изменения наступят в моей жизни через несколько недель. Я поздравила их обоих с переводом на русский язык книги, которую они вместе написали («Фабричные рабочие в экономике Америки»). В письме я просила узнать, какие издания биографии Маркса имеются в Америке, и упоминала о том, что намереваюсь прочесть «Историю социализма» Веера.

Сделать это я уже не смогла.

ЧАСТЬ II

Мы с Рольфом часто говорили о том, как чудесно было бы повидать мир. Плохое экономическое положение в Германии усиливало наше желание. Поэтому мы попросили хорошего друга Рольфа Вальтера, работавшего в Китае в качестве представителя одного большого немецкого концерна, разузнать что-либо для нас.

Однажды от Вальтера пришла телеграмма: как следует из газетного объявления, английской администрации городского управления требуется архитектор. Это было английское учреждение, управляющее значительной частью Шанхая. Рольф направил телеграмму с предложением своей кандидатуры. Она была одобрена с условием начать работу немедленно.

Меня воодушевляла перспектива работать в качестве немецкой коммунистки вместе с угнетенными товарищами в Китае. Я информировала Центральный Комитет нашей партии, который был поставлен в известность и о моем пребывании в США. Должно быть, товарищам показалось странным, когда я бесцеремонно и вместе с тем наивно сделала им это предложение. До сих пор я совсем ничем не выделялась. Товарищи говорили со мной о серьезной ситуации в Китае, о соблюдении строгой конспирации, об опасностях, которые угрожают там каждому коммунисту.

В ходе второй беседы мне было сказано, что по прибытии в Шанхай со мной будет установлена связь. Я оставила адрес Вальтера, у которого мы поначалу собирались жить. Так как оформление архитектора на службу должно было производиться в Шанхае, нам не оплатили проезд, как это обычно делается при выезде на работу за границу. Да и договор о найме вступал в силу лишь после длительного испытательного срока. Путешествие поглотило наши последние гроши. Если бы в Шанхае все сорвалось, то у нас не было бы денег на обратный путь.