— Но я их, скорее всего, не увижу, если они не придут, — огорченно произнес Уилл. — У меня всего один выходной день в школе, я должен буду вернуться на четырехчасовом поезде.
Вэрити было безразлично, будет ли Уилл присутствовать на ее свадьбе.
— Ты бы лучше думал о том, как бы увидеть наше с Берти венчание, — ответила она надменно, — а не сплетничать с никчемными сестрами Белхэйвен.
Кларри подслушала эту перебранку незадолго до того, как Уилл отправился в школу в первый раз. Она паковала его новый кожаный чемодан в его комнате, и преданность мальчика тронула ее. Когда он с удрученным видом вошел в комнату, она сдержанно обняла его.
— Мы с Олив придем в кафедральный собор, — пообещала Кларри. — Этого мисс Ландсдоун нам запретить не может.
— Но вас не будет на приеме, — вздохнул Уилл. — Там не будет никого, с кем можно было бы поговорить, одни скучные взрослые.
— Думаю, среди двух сотен приглашенных ты найдешь с кем поболтать, правда? — возразила Кларри, улыбнувшись. — К тому времени ты уже сможешь рассказать Клайву о своей новой школе.
— Пожалуй, вы правы, — согласился Уилл.
На следующий день он уехал. В своей новой форме он казался маленьким и испуганным. Когда они остались вдвоем в его комнате, Уилл обнял Кларри и, уткнувшись в ее передник, заплакал. Она крепко прижала его к себе и стояла так, пока сама боролась с подступившими слезами, а потом нежно отстранила мальчика.
— Увидимся в день свадьбы, — напомнила она ему. — А там не за горами и Рождество.
После отъезда Уилла дом, казалось, опустел. Не было слышно его топота на лестнице и напевов в коридоре. Кларри по привычке поглядывала на кухонную дверь, ожидая, что вот он ворвется и сметет все съестное со стола, но потом вспоминала, что до встречи с ним ждать еще несколько месяцев. Олив скучала по Уиллу не меньше. Теплые сентябрьские вечера она проводила, играя на скрипке у открытого окна в его спальне, делая вид, что проветривает комнату.
— Бедный мальчик, — говорила Долли. — Услали, как будто он в чем-то провинился. Странные обычаи у этих господ.
Поздно вечером, когда Кларри запирала двери и шла к себе в спальню, она слышала, как Герберт ходит туда-сюда в своем кабинете, не находя покоя. Иногда свет в кабинете горел даже тогда, когда она спускалась вниз ранним утром. Девушка не сомневалась, что Герберт скучает по своему младшему сыну больше, чем хотел показать, и чтобы пережить эту новую разлуку, с головой ушел в работу. В ней заключался смысл его жизни, и Кларри радовалась тому, что он снова приступил к делам, а не увяз в отчаянии и тоске. Обрамленное коротко остриженными волосами, с порезами на щеках от неосторожного бритья, его осунувшееся лицо носило печать отстраненности. Но время от времени его бледные губы оживляла улыбка, и Герберт снова становился привлекательным. Это давало Кларри надежду на то, что со временем он обретет душевный покой.
Между тем приближался день свадьбы, и всех радовала возможность заняться приготовлениями. Однажды утром Герберт вызвал Кларри в свой кабинет.
— Я полагаю, вы с интересом ожидаете появления новой хозяйки в доме, — сказал он, настороженно глядя на нее. — Здесь станет веселее, я уверен в этом. Берти и Вэрити любят развлечения гораздо больше, чем я.
— Да, сэр, — кивнула Кларри, размышляя, к чему он клонит.
Греберт откашлялся.
— Вэрити высказала предположение о том, что вы, скорее всего, не сможете управиться со всем новым хозяйством и вам понадобится помощь. Боюсь, я был слишком эгоцентричным и не подумал об этом раньше.
— Я полностью довольна своей работой, сэр, — тут же ответила Кларри. — И я не сомневаюсь, что с помощью Олив вполне справлюсь с новыми обязанностями.
— Ладно, — сказал Герберт и, опустив взгляд, стал перекладывать бумаги на столе. — И тем не менее Вэрити выросла в окружении большого штата прислуги и привыкла к тому, что у нее есть собственная горничная. Эта дама приедет вместе с ней. Гм… Это значит, что вам с Олив придется делить одну спальню. Вызовет ли это какие-либо затруднения?
Кларри ощутила беспокойство, но удивления у нее это сообщение не вызвало. Она уже была готова к тому, что Вэрити захочет расширить штат прислуги. Неудивительно, что она желает иметь под рукой проверенную горничную.
— Совершенно никаких, сэр, — уверила девушка Герберта.
— Хорошо, — сказал он, явно испытывая облегчение. — Я предоставляю вам уладить все детали с горничной Вэрити.
За два дня до венчания большой фургон доставил четыре вместительных сундука с приданым Вэрити и ее камеристку по имени Лаванда, которая должна была разложить вещи в богато отделанных покоях.
Лаванда, дородная дама с заколотыми на затылке вьющимися волосами и большой родинкой на щеке, была нанята Ландсдоунами няней, когда Вэрити была еще младенцем.
— На самом деле меня зовут Мэри, — сообщила камеристка Кларри, когда та помогала ей развешивать платья в ореховом гардеробе. — Но мисс Вэрити захотела называть меня Лавандой, потому что это ее любимое растение в саду.
Женщина самодовольно взглянула на Кларри, как будто подобная честь должна вызывать зависть у остальных.
— Вэрити всегда была очень милой девочкой. Моя маленькая конфетка — так я ее называла. Я сказала ей, что она разобьет мое старое сердце, если надумает уехать без меня. Так что вам нет необходимости заботиться о личных нуждах мисс Вэрити. Я буду следить за стиркой ее вещей и приготовлением пищи для нее.
— Если ей так угодно, — сказала Кларри, в глубине души радуясь тому, что не будет у Вэрити на побегушках.
— О да, ей так угодно, — убежденно ответила Лаванда.
Кларри оставила ее раскладывать носовые платки, а сама поспешила сообщить Олив и Долли о том, что надменную Вэрити многие годы называли «маленькой конфеткой».
Вечером накануне бракосочетания Стоки устроили прием в клубе, в котором Берти состоял членом. Герберт не позволил ему провести вечеринку дома, как это планировалось в прошлом году.
— Это неприемлемо, — объявил отец. — Год траура по твоей матери еще не закончился, и в этом доме не должно быть никаких празднеств.
На замечание Берти о том, что это неразумно, Герберт закричал:
— Тебе что, мало того, что я согласился на твою свадьбу? По моему мнению, светские приемы совсем не обязательны. Мы с твоей матерью довольствовались скромной службой в пресвитерианской церкви и чаепитием в семейном кругу. Вы, молодежь, требуете слишком многого!
Появление Герберта в клубе было весьма непродолжительным, но достаточным для того, чтобы соблюсти приличия в отношении гостей Берти. Вскоре мистер Сток удалился, избегая веселья и выпивки, которые считал неуместными. Кларри принесла графин холодного мятного чая в его кабинет. Она поняла, что Герберта удручает мысль о завтрашнем дне, который он собирался пережить как выпавшее на его долю испытание, не выказывая истинных чувств.
— Как хорошо, что мы увидим завтра Уилла, — сказала Кларри весело.
— Да, — согласился он, не отрываясь от книги.
— И мистер Берти, похоже, очень счастлив, — добавила она, наливая ему стакан душистого чая.
Герберт взглянул на нее.
— Вы хотите мне что-то сказать?
Кларри закусила губу.
— Нет. То есть да. Я думаю, миссис Сток была бы рада, узнав, что вы позволили мистеру Берти жениться до конца года. Я полагаю, что это великодушный поступок. Вот, собственно, и все.
Герберт нахмурил брови, и Кларри подумала о том, что сейчас он отругает ее за дерзость. Но неожиданно он фыркнул — то ли раздраженно, то ли весело.
— Кларри, вы чрезвычайно странная, удивительная девушка. Каждый раз, когда я собираюсь вас отчитать, в конце концов мне хочется вас поблагодарить. Почему так происходит?
Кларри едва сдержала улыбку.
— Может, потому что я Белхэйвен, а мы не можем не высказать свое мнение. Простите меня.
— Не нужно извинений, — сказал Герберт. — Мне это нравится в прислуге.
Кларри кивнула и вышла из комнаты, скрывая недовольство из-за того, что он напомнил ей о ее подчиненном положении.