- Я бы хотела веселиться, но слезы без моего разрешения льются и льются. Я все понимаю, а сдержать их не могу.

- Смотри, ты какая зареванная. Такую Саша может разлюбить - шутила Дуся, а в самой ныло сердце, глядя на подругу.

- Я больше не буду, - сказала она, вытирая мокрым платочком слезы. Пришли девушки и она, завидя Олю, бросилась к ней и снова разрыдалась. Дуся выждала минуту и подошла к ним, стоявшим в обнимку, обе плакали.

- А говорила не буду, - укорила она подругу.

- Не буду, не буду.., - повернула Полина заплаканное лицо к Дусе.

Когда Полина успокоилась, Дуся спросила: "Вы куда сейчас? У нас побудете или до Саши в часть пойдете?"

- Наверное, здесь побудем, - она вопросительно взглянула на Сашу, но он погруженный в себя не обратил никакого внимания. - А к вечеру пойдем к ним, проводим. Сейчас мы там лишние, только мешать им будем.

- Тогда оставайтесь у нас.

- А куда же деваться... Ты говоришь, медовый месяц, - сказала она Дусе. - Даже пару часов с милым наедине провести негде. Тут лишние, там лишние... Все желают счастья, добра, а мы этими пожеланиями воспользоваться не можем.

- Что ты говоришь ерунду! Занимай вон логово, хоть до самого вечера и

любитесь там в свое удовольствие...

- А вы?

- А что мы? Сейчас не зима, под любым кус гиком прикорнуть можно.

- А матрацы не собираетесь убирать?

- А спать на чем? Завтра с утра уберем, а лучше, как приедут за нами. Что их долго убрать?

На том и порешили... Молодым оставили амбар, напрокат, как выразилась Дуся. Сами во дворе занялись, кто бытовой мелочевкой, кто просто отдыхал.

Любовь эгоистична, как маленький ребенок. Полина не думала о том, что своим присутствием в их логове с Сашей принесёт неудобства девушкам. Она искала выход: где бы с Сашей побыть наедине. И нашла... А девушки, как-нибудь перебьются. Она взяла за руку Сашу и повела его в амбар.

В последнее время, как встретилась с Сашей, она незаметно для самой себя, отстранилась от подруг. Саша, как бы, своим присутствием вытеснил из ее сердца подруг и крепко обосновался в нем, заняв все пространство, не оставил места для них. В свое время, до встречи с Сашей, она все, что требовалось в отношениях между подругами соблюдала без какой-либо принужденности - самопроизвольно.

А сейчас, на передний план у нее вышел Саша. С подругами она связи еще не порвала, но и тесной, как раньше, не было.

Все получилось очень здорово: Полина, мечтавшая о замужестве, не думала, что встретит своего суженого на строительстве железной дороги, в нереальном для начала любви месте.

Сразу же, как только закрыла за собой дверь, она бросилась к Саше и неистово стала целовать его в губы, щеки, глаза.

- Ты теперь, по-настоящему мой! - шептала с жаром она в перерывах между поцелуями. И она чувствовала, как в нем от ее поцелуев поднималось желание к ней, и она с жаром откликалась на него. И тогда исчезали мысли о прошлом и будущем. Оставалось лишь настоящее - и оно было богаче и сладостнее, чем все, что до этого испытывал Саша, и о чем могла мечтать Полина.

28

На второй день, рассчитавшись с хозяйкой, где они жили на постое, возвратив ей ведро, тазик, а главное - ведерный чугунок, которым так дорожила хозяйка, потому что он ей достался от матери как приданное, когда она выходила замуж; вытрусили из матрацев перетертую, превратившуюся в настоящую полову солому в недалеко находившийся от амбара овражек и аккуратно сожгли; замесили глину и оштукатурили, видать, давно просивший приложения молодых рук амбар и еще что-нибудь бы сделали, но к огорчению хозяйки, а к их радости приехали за ними дед Минай и Вася.

Увидев подводы, девчата всей гурьбой высыпали им навстречу и, перегоняя друг дружку, поспешили им навстречу.

- Т-пр-у-у, тпру-у, стой! - закричал дед Минай, натягивая вожжи. - Чи вы с ума посходили? Так можно и под лошадь попасть! - остановив лошадь, начал он ругаться на девчонок. Васина лошадь, упершись мордой в передний возок, остановилась сама.

Девушки, как вспугнутые вечерней зарей с дерева галки, окружив повозку деда, а затем и Васи, подняли такой галдеш, что на первых порах трудно было понять, чего они хотели, радовались или чем-то были недовольны.

Они молча смотрели то на открывавшиеся, то закрывавшиеся рты девчат, на взмахи рук - дед Минай с серьезным видом, пытаясь понять смысл говорящих, Вася с лукавой усмешкой на полураскрытых губах. Такое состояние у девчонок длилось недолго - они поняли, особенно по поведению Васи, что их всеобщий разговор никто не слушает, и вначале несколько человек из задних рядов, у молкнув, отошли, а затем замолчали и ближние, стоявшие у самой повозки, и лишь голос Дуси продолжал звенеть в наступившей тишине.

Она говорила с дедом и посматривала на Васю, восседавшего молча на доске - скамеечке впереди возка.

- Спасибо, дедушка Минай, что приехали за нами, - говорила с радостью на лице Дуся. - Мы уже здесь истосковались, глядя на дорогу, и думали: "А вдруг не приедете сегодня, а мы и солому из амбара выбросили, и посуду хозяйке вернули, и съели все продукты за завтраком, надеясь, что ужинать будем дома".

- Как это не приедем? - говорил с обидой в голосе дед Минай, наконец, дождавшись своей очереди говорить. - Да ты в своем уме, дочка? Еще вчера из района пришла телеграмма, не мы, так другие приехали бы за вами. Говорят, сам Митасов звонил председателю - к нам в контору телефон провели, - понизив голос, по секрету сказал дед Минай. - А что, так и надо! Ты теперь у нас орденоноска.

- Вы и впрямь что-нибудь придумаете, дедушка, - сказала Дуся, и на ее щеках от смущения появился румянец. - Какая я там орденоноска, всего захудалая медалишка.

- Но нет, девка, так не говори, - сказал дед Минай, принимая серьезный вид. - В твоем положении эта медаль, что для другого орден Ленина и то, может, не стоит, - назидательно говорил он. - А ты, медалишка... Иной солдат столько для фронта не сделает, а только языком треплет, сколько вы, девчушки, сделали, и этого люди не забудут никогда, и ваши дети, внуки и правнуки будут гордиться вами.

- Вы, дедушка Минай, говорите так, как говорили позавчера на митинге, - стараясь подольстить деду, сказала Оля.

- А что, выступали там не такие люди, как мы, - сразу загордился дед. -Правда, там ученые, но мы, старики, тоже в грязь лицом не ударим. Не зря разменяли седьмой десяток.

- Ну, а вас чем премировали? - слезая с повозки, спросил он девчат, стоявших рядом.

- Кому грамоту дали, кому благодарность от Верховного, - ответила за всех Мотя, стоявшая ближе всех к нему.

- Да ну? - поднял изумленно брови дед. - Такого на селе у нас еще на было, чтобы сам Верховный выносил благодарность простой колхозной девчушке. Значит, поработали вы на славу, а то я думал, начальство языками чешет, чтобы дух поднять на селе во время уборки урожая и в пример вас выставляет. - Ну, думаю, поеду, специально спрошу девчат, так оно, как говорят, или по-другому, - стоя у повозки, говорил он.

- Нет, дедушка Минай, все правда, - дружно ответили девушки, хотя толком и не знали, что там о них говорило начальство.

- Девчатки, а где можно туг у вас привязать лошадь в холодочке, да покормить? - спросил дед, поводя своими белесыми глазами вокруг.

- Да вон под тем кленом, - сказала Мотя, указывая пальцем в сторону клена, развесившего свои могучие ветви, под которыми можно укрыть не только лошадь, но и несколько машин.

При упоминании клена Дуся с Васей, не сговариваясь, переглянулись и рассмеялись, вспомнив, как он свалился с клена.

Дед Минай, а за ним и Вася повели лошадей к раскидистому клену.

- Покормим лошадей, отдохнем немного, да и в обратный путь, - распрягая лошадь, говорил дед Минай Васе. - Ехали мы сюда порожняком, лошади не устали, так что задерживаться нам туг нечего, не у тещи на блинах.