Увидев Васю в конюшне, он спросил: "Вась, что ты делаешь здесь?"

- Да вот пришел подготовиться к завтрашней поездке, Егор Петрович.

- Куда тебя понесет ?

- Продукты девчатам в Осколец отвезти, - пояснил с гордостью Вася. – Сам председатель наряд дал!

- Ишь ты, значит, доверяет. Председатель у нас строгий, не каждому поручит серьезное дело. А тебе доверил, значит, надеется на тебя. Смотри, не подведи.

- Что вы, Егор Петрович, разве можно. Голову сложу, но чтобы Максима Федоровича подвести, ни в коем разе!

- Голову ложить может и не следует, а так аккуратненько, не спеша, как говорят, с оглядкой и, смотри, все получится.

От слов деда Егора и от того, что председатель доверяет ему как взрослому, у Васи на душе стало приятно, и он готов был выполнить любое задание председателя.

- Рано что-то ты собрался? Не терпится?

- Правда ваша. Не терпится, Егор Петрович. Люблю ездить по полям, особенно по незнакомым местам, когда перед тобой с каждой минутой открывается что-то новое, еще тобой не виданное.

- Видать, ты в отца пошел, - говорит дед Егор. - Тот, бывало, на одном месте не засиживался. В Москве жил, а когда начали крестьянам выделять земельные наделы, приехал и он на родину, выделили и ему участок под застройку. Построился, летом работал на земле, а с осени и до самой весны ездил по селам, закупал сельхозпродукты, которые сдавал в Старом Осколе. Где-то схватил воспаление легких, так и умер - не вылечили. А жаль, хороший отец у тебя был, по тем временам грамотный.

Он немного помолчал, о чем-то думая. Молчал и Вася, потупившись.

- Осталась мать твоя одна с пятью ртами, - начал снова дед Егор. - К этому времени померли ее родители, далеко в Москве жили братья, помочь было не кому, и хватила она с вами горюшка, пока не подросли. Вот и ты, последний, зарабатывать стал. Хотя и немного, а все же помощь ей. Ладно, пошли. А то я тебя только расстрою, а помочь ничем не могу, - сказал дед Егор и вышел из конюшни.

Вася последовал за ним.

- Ты какой дорогой собираешься ехать? - спросил дед Егор, когда они вышли из конюшни,

- Пока не решил. . . А что?

- Туда можно попасть тремя путями: через Бобровы Дворы, Сергеевку и Салтыково. Самый ближний путь от нас через Салтыково. Дорога полевая через первое и второе отделение совхоза - и ты в Салтыково, а там уж недалеко. Можно через Сергеевку, но этот путь длиннее на семь километров, а через Бобровы Дворы еще дальше. Так что, мой совет, поезжай через совхоз. Дождик не предвидится и ты через три-четыре часа будешь на месте.

- Спасибо за совет, Егор Петрович. Я им воспользуюсь.

21

Когда Вася кончал укладывать полотняные сумки с продуктами в ящик воза, прикрывая их свежей, накануне скошенной, травой на восточном небосводе разгоралась заря. Вася торопился. Ему хотелось до полного рассвета выехать из села, чтобы его не видели ни бригадир, ни председатель, а то потом засмеют.

В мешочек, куда мать положила продукты, тайком от нее сунул завернутый в тряпочку немецкий "Вальтер", с десятью патронами к нему, снятый еще зимой с убитого немецкого офицера.

Зачем он его брал в дорогу, он и сам не знал. Дорога длинная и все полем, где за военные годы выросли бурьяны в рост человека и могут скрывать в своих зарослях не только зверей, расплодившихся за эти годы, но и шальных людей.

Чувствуя, что вот-вот наступит рассвет, он не поехал по селу, а свернул в проулок и выехал на выгон - решил ехать полевой дорогой через заповедник, совхозное поле и Салтыково. "Этим путем, - думал он, - я выиграю восемь-десять километров, как говорил дед Егор, считай, приеду почти на два часа раньше".

Когда одолел крутой подъем из села, дорога сразу пошла под уклон, и лошадь без понуканий перешла на быстрый шаг. Дорога была пыльная, но ровная, и бричка катилась легко, оставлял за собой серый, клубящийся хвост пыли.

Срезав угол, Вася по мало наторенной дороге спустился в глубокий лог, правый рукав которого тянулся на пять километров и упирался в заповедную степь. В конце этого лога полуостровом выступал большой курган, заросший грубой, разве только годившейся на щетки для побелки, травой, среди которой виднелись белые кустики ковыля. У основания кургана сплошной стеной разрослись кустарник дикого терна, темно - зеленые кусты шиповника и курчавые низкорослые деревца боярышника. В этом глухом уголке водились и змеи.

Как появился в этой степи большой, правильной формы, курган, никто из старожилов не знает. Может, далекие печенеги, может, половцы его насыпали, а может, просто создала сама природа. Дорога вилась серой змейкой по дну лога, упиралась в курган и, обогнув его, поднималась на бугор, отгораживая в этом месте совхозную землю от вечно непаханой земли государственного заповедника.

Трава на лугу была уже скошена и сложена в скирды, и лишь кое-где сиротливо стояли нетронутые косарями колючие былки татарника с нежно - малиновыми бутонами цветков, да высокий коровяк с желтым соцветием.

До кургана оставалось немного, когда из - за высокого перевала справа вывалилось ярко - красное солнце, сразу поделившее лог на две половины: левую - со светлыми тонами красок, сверкавшую бисером по росистой траве, и правую, находящуюся еще в тени, темную и от этого унылую.

С появлением солнца птицы, казалось, еще громче защебетали, радуясь солнечному светилу. Они не обращали внимания на парящего высоко в небе ястреба.

Вася про себя размышлял, как он внезапно приедет к девчонкам, как они его начнут расспрашивать о деревенских новостях, вечеринках, о родителях и еще о многом, чем интересуется человек, расставшийся с родным домом несколько недель тому назад.

Ему хотелось, хотя девчата и старше его, чтобы они почувствовали, какой он уже стал взрослый, и разбирается в жизни не хуже, а может быть и лучше их. А поэтому при встрече с ними будет вести себя солидно, как другие мужчины, а как он и сам не знал.

Увлеченный игрой фантазии, Вася не заметил, как из кустов наперерез ему на дорогу вышли трое мужчин. Если бы он осмысленно смотрел на дорогу, он бы их чуть раньше заметил и тогда что-нибудь предпринял бы. А так... Он очнулся от своих грез тогда, когда один из троих взял лошадь за уздечку, и она остановилась. Вася поднял голову и прямо перед собой увидел двух мужчин, подходивших к повозке, а третий так и оставался спереди у лошади.

Мужчины были одеты в старую, потрепанную военную форму с засаленными карманами. Лица заросли давно не бритой, взлохмаченной волосней. Вид у них был угрюмый и нелюдимый.

Глаза небольшие, жгучие выглядывали из-под насупленных бровей, не задерживаясь на одном месте. Впереди шел ширококостный, раньше, видать, крепкий был мужик, но, по-видимому, постоянное недоедание и неспокойная жизнь иссушили его тело так, что старая, потертая одежда висела помятым мешком на его поникших плечах, делала его сутулым и костлявым.

Вася при виде заросших щетиной мужчин вначале не испугался, да и времени на испуг у него не было. Все получилось так неожиданно, что он не успел перестроить свое сознание и все еще находился под впечатлением своей бурной Фантазии.

У него, примерно, было такое состояние, как у человека, только что проснувшегося от крепкого сна, сопровождавшегося сновидениями, и он, просыпаясь, не мог понять, продолжение ли это сна или наступила явь.

Грубый повелительный голос, раздавшийся в одном метре от него, привел его к настоящей действительности, и он понял, какая угроза нависла над ним по его неосмотрительности.

А ведь не раз читал всюду расклеенные плакаты: "Будь, бдительным - враг не дремлет!" - резанула молнией мысль в голове, и он лихорадочно стал искать выход из создавшегося положения. Мужчина приближался к повозке, и вот-вот протянет руку, чтобы схватить Васю. Какие мысли он держал в голове, Вася не знал, да и раздумывать не оставалось времени. Он еще не знал, что они за люди, и с какой целью остановили его, а поэтому выяснять дальнейшие их отношения лучше на определенном расстоянии от них.