- Ну, чего примолкли? - спросила женщин тетя Шура. - Вон на торф мы ездили, в Каширу, до войны. Вот там была работа, так работа. Летом работать нельзя, болота топкие, комарье кругом. Так на работу ездили зимой, по вербовке. Вот начинаем рыть канаву в три яруса.
- Как это в три яруса? - спросила Фрося.
- А очень просто. Называется уступами или террасами. Ох какие мы работники были, девчушки, такие, как вон Оля. А землю надо выбрасывать на полтора два метра высотой, а местами доходило до пяти. Разве с нашими силенками выбросишь на такую высоту. Вот и приходилось рыть выступами. Набросаешь на первый ярус, а с него на второй, а там на третий, а дальше в тележку.
- А как же зимой вы копали? Ведь зимой земля мерзлая? Спрашивает Оля.
- Землю специально разогревали, чтобы она оттаяла, а затем уж мы принимались копать. Вымажемся в грязи, замерзнем, а в барак придем и там холодина. Вот как работали! А это разве работа? На свежем воздухе, тепло. Устал можно сесть, полежать... Одно удовольствие...
Она умолкла, давая подумать женщинам о рассказанном, о тех трудностях, которые им и не снились. Все молчали.
- В мирное время и то как работали! - прервав молчание, сказала Дуся.
- О, да если бы мы так не работали, смогла бы страна так подняться? Смотрите за какой короткий срок, сколько понастроили фабрик, заводов, электростанций, а сельское хозяйство подняли на какую высоту. Да если бы не этот фашист уже жили б припеваючи. Откуда он взялся на нашу голову?
- Да, люди работали с огоньком, не жалели ни сил, ни здоровья, - произнесла задумчиво Мотя.
- А сейчас тем более, война, фронт в ста километрах отсюда, и нам надо понимать, что ждут от нас солдаты. Сейчас, как никогда им нужна наша помощь. И чем быстрее построим дорогу, тем быстрее приблизим победу. Как сказал на митинге секретарь. А мы испугались вырыть пять кубов земли.
- Не пять, а бери все шесть, - произнесла за ее спиной Фрося.
- Ну и что ж такого? - заметила Дуся, повернувшись к ней.- Пять, шесть, -какая разница. Было бы желание и гражданская совесть.
- Хватит вам торговаться, женщины, - заговорила Полина. - Давайте лучше обсудим, как с завтрашнего дня будем работать. Ведь теперь как работали, работать нельзя: нормы не выполним.
- А что тут обсуждать? - сказала тетя Шура. - Утром выходить раньше на час и вечером уходить на час позже, да и в перерывах меньше сидеть, тогда и новую норму осилим.
- Пожилым женщинам помогать, - высказала давно задуманное Оля.
- Правильно! - поддержала ее Мотя.
- Ну как, женщины, решили? - обратилась она ко всем.
- Да, - произнесла Катя, - поднажмем раз надо!
- Вот и договорились. А теперь пора спать! - сказала Дуся и в ее голосе чувствовалось радость от того, что ее поддержали женщины. Радовалась она и от того, что она одержала победу, первую победу на посту начальника отряда. Она так боялась, что не справится с той задачей, которую ей доверил сам секретарь. Она гордилась в душе этому доверию и в то же время боялась, что не оправдает. Сейчас она немного успокоилась, согласие женщин, как бы придало ей уверенности в своих силах, в своих способностях.
«Завтра трудный день, надо постараться уснуть,» - приказала она себе. Но перевозбужденный мозг многими событиями прошедшего дня не поддавался разумному приказу и продолжал будоражить мысли в голове.
12
Из деревни пришла подвода. Дед Минай привез продукты. На пороге амбара с неподдельной радостью встретила его Полина, дежурившая в этот день.
Она радовалась человеку из ее села, привезшему не только продукты, но и долгожданную весточку от родителей.
Дед Минай, заметив радостный блеск в глазах Полины, преобразился, расправил усы: ему льстило, что девчонка, хотя и чужая деду, но рада и встретила его со всею душою.
Он прокашлял в кулак и сказал: "Поди-ка измаялись, милые вы мои, тут без родителей?"
- Ох, дедушка, как хочется уехать домой! - призналась погрустневшая Полина.
- Что поделаешь, милая, придется потерпеть, - жалеючи произнес он, присаживаясь на скамейку. - Я проезжал мимо насыпи, видел, много сделали. Осталось, как я понимаю, подравнять, усыпать песочком, гравием, и укладывай рельсы.
- Это со стороны кажется, что много сделали, - возразила Полина. - А так еще много придется этим рученькам покидаться землицы.
- Не без этого, но большую часть работы уже сделали, - пояснил дед, стараясь поднять настроение у Полины.
- Что мы, дедушка, о работе, да о работе, расскажите лучше, как в деревне, как родители, - попросила она деда.
- А что деревне сделается, - начал дед Минай. - Стоит на месте, все пока живы, помаленьку работаем. Родители всем передают привет. Мать твоя просила, чтобы ты поберегла себя, не лезла куда не следует без надобности. Харчей передала тебе и велела кланяться. Ну что еще? Сейчас у нас сенокос в разгаре, только вот беда косить некому. Мы с Федором, какие из нас косцы. Григорий, отец покойной Раи, тоже после ее гибели сдал. Уж не тот, что раньше был. А так, в основном женщины, и смех и грех. А сено готовить надо. Зима длинная, спросит: «Где ты был?» Не успеешь с сеном управиться, как уборочная начнется. Хлеба нынче хорошие, так что и в государство сдадим и, может, себе останется. Лишь бы не возвратился опять этот супостат. Видать, крепко готовится к наступлению. Неужели снова осилит наших.
- Нет, дедушка, не осилит!
- Я тоже так думаю. Силы нашей много ушло под Белгород, и сейчас все идут. Так это только через наше село, идут так же и по другим дорогам. Так что не осилить ему такую махину.
- А что тут говорит начальство? - немного помолчав, спросил дед.
А мы его видим? Вот сколько работаем, и ни разу к нам не приезжали. Один раз митинг проводили по взятию повышенных обязательств, и то наше районное начальство. Агитаторы бегают. Может, где и бывает, трасса длинная. Говорят девяносто километров.
- А я думал, такую важную магистраль строят, так начальства, как нерезаных собак.
- Да какая она там важная.
- Ну, так не говори! От этой дороги, знаешь сколько пользы будет нашей армии? Ого-го!
- А мы думали, надумалось большому начальству провести тут дорогу и давай собирать в округе людей, отрывать их от полевых работ.
- Нет, дочка, ты не права, - терпеливо объяснял дед Минай. - Смотри, сколько техники идет самоходом по сто и более километров, а это преждевременный износ деталей, особенно по нашим грунтовым дорогам. Это раз, а второе, сколько надо бензина, чтобы перевести боеприпасы, всевозможную амуницию, продукты питания для такой массы людей, а по железной дороге можно несколькими составами управиться. Так что железная дорога, ох, как выгодна. Да она и в мирное время будет нужна.
- Ну, да ладно, заболтались мы с тобой, начальству виднее, вставая со скамьи, - сказал дед. – Давайка продукты сгрузим, пора и до бабки возвращаться.
- Что вы там привезли?
- Не знаю. Я же в сумки не заглядывал. - Мать последнее положит, что есть в доме, лишь бы ее ребенок не голодал, - немного помолчав, сказал дед Минай.
Лошадь, запряженная в повозку, нагруженную доверху сумками из домотканного полотна, стояла с опущенной головой под развесистой белой акацией и жевала свежескошенную зелёную траву.
Она усиленно мотала хвостом и била копытами о землю, стараясь отогнать назойливо вьющихся над нею оводов.
- Надо ехать, а то оводы заедят бедную скотину, - как бы оправдываясь перед Полиной, говорил дед Минай, посматривая на лошадь.
Полина в ответ ему ничего не сказала и, взвалив несколько сумок на плечи, понесла их в амбар. Когда она вернулась, дед спросил: "А как остальные девчата чувствуют себя? Приеду домой, родители будут спрашивать, как моя дочь там? Мне же старику надо всем матерям рассказать и правду, и чтобы не расстроить родителей".
- Передайте всем, что мы все здоровы, скучаем по ним и скоро вернемся домой. Пусть за нас особенно не переживают, - ответила успокаивающе Полина. - Работа земляная, а значит, трудная, вы дедушка прожили век, знаете, что это такое, а в остальном все пока терпимо. Так и передайте! Может, вам дедушка, свеженького супчика сварить? Я сейчас мигом, - спросила она деда.