— Пить?

— Да.

Женщина быстро заглянула в заднее окно кабины. Там на лавке, уютно свернувшись, лежал Трехногий, а над ним на стене висела фляга. Джонни захотелось выйти из кабины. В кузове, наверное, было прохладнее. Он кашлянул:

— Я хочу туда.

В фляжке оказался чай без сахара. Джонни пил длинными глотками. Затем он дал собаке тонкий ломтик колбасы и кусочек хлеба. Сам он тоже немного подкрепился.

— Ну, домой мы сегодня еще не попадем, — пробормотал мальчуган, гладя собаку по голове.

Снова подъехала новая колонна. Это были большие грузовики, на месте кузова у которых были установлены какие-то странные огромные рамы. Они состояли примерно из десятка соединенных между собой стальных балок. Смысл такого устройства Джонни никак не мог понять. Пока он думал, что же это такое, спереди послышались громкие голоса.

Шофер проснулся. Он пытался убедить в чем-то тетю Дашу. Несколько раз он показал на свои часы. Джонни не понял, что ответила санитарка.

Вдруг двигатель машины заработал. Шофер дал задний ход, а затем свернул с дороги в лес. Через заднее окно Джонни видел, как регулировщица побежала вслед за машиной, возбужденно махая флажком. Однако расстояние между ними все увеличивалось. Скоро развилка исчезла за полоской леса. Машина углублялась все дальше в сосновый лес.

Неожиданно машину сильно тряхнуло. Джонни перелетел в противоположный угол, не успев вцепиться в край стола. По полу катилось перевернутое ведро.

Так они ехали некоторое время. Иногда Джонни удавалось бросить беглый взгляд в окошко. Вскоре лес стал светлее. Местами были видны голые выгоревшие участки. Серый дым плавал между расщепленными соснами. Джонни услышал, что санитарка ругалась. Водитель пытался успокоить ее. Джонни пробрался к заднему окну и увидел, что часть леса была изрыта окопами. Езде мешали разбитые укрытия, перепутанные мотки колючей проволоки и воронки от снарядов.

«Почему мы едем так долго? — подумал он. — Ищем другую дорогу?»

Машину трясло словно в лихорадке.

Вдруг воздух как будто разорвало. На какое-то мгновение ослепительная вспышка осветила мальчугана, а затем стало темно и тихо.

31

«Может быть, я уже умер?»

У собаки нет одного уха.

Страшное открытие.

«Трехногий, я хочу уйти отсюда!»

Джонни лежал без движения на спине и смотрел на кроны сосен, которые выглядели серыми и голыми, как паутина. Небо над ними казалось желтоватым.

Так он пролежал какое-то время. Он не слышал никаких звуков и ничего не чувствовал. Ему казалось, что тела у него вообще нет, а все вокруг него существовало только в его воображении.

«Может быть, я не живу больше? Может быть, я уже умер?»

Джонни закрыл глаза. По крайней мере, это-то он еще мог: открывать и закрывать глаза. И дышать, да, дышать он тоже еще мог. Но, может быть, мертвые тоже могут дышать и по желанию открывать и закрывать глаза. Но это может знать лишь тот, кто умер. «Почему я, собственно, умер?»

Когда Джонни наконец снова открыл глаза и посмотрел на небо, оно было уже не желтоватое, а молочно-голубое. И кроны деревьев не выглядели больше столь призрачными, как раньше. Они были темно-зелеными и освещенными солнцем. Он попытался привстать. Постепенно он снова ощутил свои руки и плечи. Спина словно онемела, как будто на него надели огромный рюкзак, полный песка. Тяжело дыша, мальчуган выпрямился, сел и стал смотреть на землю, покрытую сухими сосновыми иголками и множеством шишек. Он чувствовал себя как на качелях: земля то приближалась, то удалялась. Пощупав лоб, он ощутил что-то теплое и клейкое. Кровь?

Джонни перевернулся на живот. Подтянув колени, он медленно встал на ноги и попытался сделать несколько шагов. Хотя бы дойти вон до того дерева! Он как пьяный переставлял ноги. Земля, казалось, колеблется, медленно раскачиваясь. Осторожно ставя одну ногу перед другой, он наконец доковылял до высокого, тонкого дерева,

Джонни прислонился к разогретой солнцем коре и наклонил голову. Кровь медленно текла со лба по носу и капала на лесной ковер.

«Если я могу двигаться, если я могу идти и у меня течет кровь, тогда я еще живой».

Между деревьями что-то чернело. Джонни поморгал глазами. Черный, взлохмаченный комок оказался на трех ногах.

«Трехногий, как ты попал сюда?»

Собака попыталась бежать, но, сделав рывок, сразу же осела на землю. Трехногий хлопал коротким хвостом по земле и несколько раз раскрыл свою пасть. Казалось, он лает. Один раз он попытался даже прыгнуть на Джонни, но и это ему не удалось. И тут мальчуган увидел, что у собаки было лишь одно ухо, другого не было. Виднелся лишь окровавленный обрубок.

Джонни протянул собаке руку. Она сразу же лизнула ему ладонь.

— Что же с нами произошло? — недоуменно пробормотал он. — Почему я в крови? Кто оторвал тебе ухо? Почему мы вообще здесь?.. — Мальчуган в испуге замолчал. «Я совсем не слышу своих слов, — пронеслось у него в голове. — И собака, конечно, только что лаяла, только я ее совсем не слышал!» — Э-ге-ге! — закричал он. Но все вокруг него было словно завернуто в вату. Действительно, ни звука!

Наконец мальчик отделился от дерева. Затылком он ощутил волну горячего воздуха и быстро обернулся. Его дыхание остановилось. Не далее чем метрах в двадцати он увидел остов автомашины. Измятое железо лизали красно-голубые языки пламени, превращавшиеся выше в жирные, черные клубы. Огонь лизал и землю.

Джонни смотрел на остатки разбитой горевшей машины и ничего не мог понять. Он осторожно обошел пожарище. От кабины осталась лишь бесформенная куча искореженного железа, а перед ней лежала окрашенная в зеленый цвет дверца, пробитая p нескольких местах осколками. На земле сверкнуло что-то блестящее. Часы. Большая стрелка обломалась, а маленькая остановилась на пяти. Пять часов!

Тут же мальчуган увидел растерзанную кожаную сумку с красным крестом. Вокруг было разбросано ее содержимое: пачки бинтов, коробочки с ампулами, темная бутылочка с йодом.

Джонни нагнулся, открыл бутылочку и понюхал.

— Тетя Даша! — дико закричал он. — Тетя Даша!

Кругом полная тишина. Даже себя он не слышал.

Расширенными от ужаса глазами Джонни смотрел на бутылочку с настойкой йода, потом на остатки санитарной машины.

— Тетя Даша, — всхлипывал он.

Вдруг он вздрогнул. Ниже левого уха он почувствовал резкую боль. Будто раскаленный предмет вытащили из огня и приложили к его шее.

Джонни закричал и прислонился к дереву.

— Трехногий!

Собака, казалось, услышала его. Она подняла голову. Тонкий, розовый язык высунулся изо рта.

— Трехногий, здесь произошло что-то ужасное, — прошептал Джонни, держа бутылочку перед носом собаки. Собака отвернула морду. — Ужасное, но что?

Взгляд его остановился на передней пораненной лапе собаки. Постепенно Джонни начал понимать, что только благодаря счастливой случайности остался в живых. Мина! Здесь было минное поле!

— Нам надо уйти отсюда, — прошептал он. Его зазнобило. — Трехногий, я хочу уйти отсюда!

Собака посмотрела вверх. Обрубком хвоста она совершала быстрые круговые движения.

— Ищи, Трехногий, ищи! — попросил Джонни жалобным голосам. — У тебя хороший нюх, ты ведь знаешь, что такое мина. Она может разорвать нас на тысячу кусков. Выведи нас, пожалуйста, отсюда!

Кажется, собака поняла его. Она поднялась и будто для разминки несколько раз обошла Джонни. Затем она пошла вперед, опустив маленький, влажный нос к самой земле. Трехногий то описывал дугу, то двигался прямо.

Джонни с трудом поспевал за ним. Метр за метром они удалялись от страшного места.

32

На пригородной станции.

Пустая электричка.

Джонни принимает решение.

Вечер и большую часть ночи Джонни провел возле железнодорожной насыпи на опушке леса.

Он нашел канаву, на песчаном дне которой было немного воды. Мальчуган напился, охладил ею лоб, а затем смыл с лица кровь. Почувствовав себя обессиленным, он вытянулся на земле и несколько часов провел в полусне. С наступлением ночной прохлады он пришел в себя, но путаница в голове не позволила ему по-настоящему осознать весь ужас прошедших часов.