Могли ли дети знавшие Родину в годы, когда это понятие не идет дальше родительского дома, разобраться — где правда о ней, а где ложь? И было бы неправдой утверждать, что вся дальневосточная эмиграция была настроена враждебно к Советскому Союзу. Большинство просто не знало о ней правды. Молодежь, выросшая за рубежами Родины, имела о ней абстрактное представление; часть старшего поколения, по тем или иным причинам попавшая в Миньчжурию, скоро погрязла в личных маленьких интересах, в борьбе за существование.

Но среди этой серенькой массы людей, живших вне Родины, были матерые волки, хищно щелкавшие зубами при одном упоминании о Советской России, жившие неукротимым желанием расквитаться с теми, кто вышвырнул их за пределы земли, на которой были их поместья и угодья, кто лишил их привилегий, кто хотел уровнять их с «мужиками». Характерно, что среди военных, попавших в эмиграцию, не было рядовых солдат. Но зато подполковников, полковников и генералов было множество. Но командовать им было некем.

Впрочем, как сказать! Была молодежь, которую можно было соответствующим образом воспитать, обучить и сделать послушным оружием в руках тех, кто тешил себя надеждами на возвращение в Россию на белом коне. И различные организации типа мушкетеров, крестоносцев «черных колец», монархических и не монархических толков, были поставщиками кадров для «воинства», руками которого честолюбивые генералы думали в будущем свергнуть советскую власть. А молодежи прельщала форма, ей нравилось подобие какой-то воинской дисциплины в этих организациях, так как юноши в большинстве тяготеют к военной службе и мало кто в юношеские годы не мечтал стать военным.

И как водоворот втягивает щепки в свою мутную воронку, так втягивалась эмигрантская молодежь в дело, суть и задачи которого она смутно понимала, не задумываясь над истинной сущностью заманчивых военизированных организаций и конечной целью, ради которой они создавались. Много лет спустя Леонид неоднократно задавал себе вопрос — как он мог оказаться в гуще эмигрантских антисоветских организаций? Ведь ничто, казалось, не связывало его с эмиграцией — ни происхождение, ни потеря каких-то ценностей в годы революции, ни участие в гражданской войне кого-нибудь из родственников. Что же тогда втянуло его в круг людей, чуждых ему, казалось бы, во всем?! Бытие определяет сознание? С волками жить — по волчьи выть? Или просто бездумное отношение ко всему в жизни?…

Слово «фашизм» все чаще стало фигурировать в лексиконе русских эмигрантов. Бульдожья физиономия Муссолини стала появляться на страницах эмигрантских газет и журналов в сопровождении текстов, лестно обрисовывающих деятельность итальянских чернорубашечников, расправлявшихся с коммунистами и всеми несогласными с режимом дуче. Антикоммунистическая деятельность дуче и его сподвижников явно импонировала русской эмиграции и вселяла надежду на то, что она не одинока в своей вражде к коммунизму.

А в Германии бывший обитатель венских ночлежных домов, ефрейтор, а затем секретный осведомитель рейхсвера Шикльгрубер, объявившийся под именем Адольфа Гитлера, организовал национал-социалистическую партию, основной программы которой стали расизм, антикоммунизм и антисемитизм. «В нашем полку прибыло!» — говорили «вожди» русской эмиграции. И когда в 1925 году вышла книга Гитлера «Майн кампф» — «Моя борьба», в которой были открытые призывы к войне против Советского Союза, личность автора, никому до тех пор неизвестного, кроме рейхсверовской охранки, привлекла внимание русской эмиграции. Правда, первоначально этот интерес зародился в рядах западной эмиграции, а затем появился и среди дальневосточной. Стали поговаривать о том, что в Италии и Германии создается явная угроза коммунизму, а, следовательно, более реальными становятся и чаяния на падение власти большевиков в России. И вскоре ряды эмигрантских организаций пополнились новой — российским фашистским союзом, организованным Константином Родзаевским.

Гитлер вошел в историю под кличкой бесноватого. Шизофреник или параноик (дело психиатров уточнить диагноз), одержимый манией величия, стоил человечеству миллионов жизней, опустошения ряда государств и невиданных жестокостей, творимым фашизмом. Если бы Гитлер своевременно был посажен в психиатрическую больницу, мир избежал бы ужасов фашизма. Сама идея фашизма могла зародиться только в нездоровом мозгу. Вручить бесноватому судьбу нации — значит обречь ее на гибель и уничтожение. И всеми большими или маленькими вождями фашизма в разных странах в первую очередь должны интересоваться психиатры.

Константин Родзаевский — глава российской фашистской партии — был бесноват, как и его духовный отец Адольф Гитлер. Жалкий репортеришка бульварной эмигрантской газетки, писавший под псевдонимом «Факелов», малокультурный, всегда нечесанный, немытый, небрежно и нечисто одетый, истерик, с которым никто и никогда серьезно не разговаривал, Родзаевский, никак, казалось, не подходил для роли политического руководителя. Однако действительность показала другое — шизофреник Родзаевский стал основателем и «вождем российской фашистской партии. В роли «вождя» он пробыл почти двадцать лет — какие бы реки крови залили Россию, если бы ему удалось осуществить свои бредовые планы. Политическая деятельность Родзаевского закончилась логическим финалом — расстрелом по приговору Военного трибунала вместе с атаманом Семеновым, Шепуновым, Власьевским, Бакшеевым и Михайловым.

Российская фашистская партия сколачивалась точно по той же схеме, что и фашистская партия третьего рейха. Шизофреник Родзаевский твердил, что фашизм — это единственно правильный путь освобождения России от большевиков. С одержимостью маньяка он развивал эту идею, заинтересовав, в результате, небольшую группу молодежи, ставшей его единомышленниками, а так же японскую военную миссию, в которой учуяли, что небритый и бесноватый репортеришка, если возвести его в ранг политического вождя, может в дальнейшем пригодится.

Впервые фашистов Родзаевского Леонид увидел на какой-то очередной панихиде в соборе. Группа парней, одетых в черные рубашки, перепоясанные широкими ремнями с ремнем через плечо, сразу обратила на себя внимание. На рукаве каждого фашиста была широкая повязка с черневшей в кругу свастикой. Сам Родзаевский, отпустивший бороду под Николая Второго, приветствовал всех фашистским взмахом руки и возгласом «Слава России!». Ходил Родзаевский угловатой, дергающейся походкой, голову задирал вверх, словно был зануздан, и от этого николаевская борода торчала вперед и казалось, что она идет впереди своего обладателя.

— Слава России! — вскрикивал Родзаевский, вскидывая руку в фашистском приветствии.

— Слава России! — отвечали ему парни в фашистской форме, вскидывая руки.

Но и со всеми, не принадлежавшими к организации фашистов, Родзаевский тоже здоровался этим приветствием. Новоявленный «фюрер» копировал своего бесноватого германского учителя. Мания величия обуревала Родзаевского, он не говорил обычным голосом, а изрекал, вещал и пророчествовал. Никому дотоле неизвестный ничтожный ублюдок вылез на поверхность и о нем заговорили. Характерно, что и в этой части судьба Родзаевского была аналогична с судьбой австрийского ефрейтора и осведомителя охранки Шикльгрубера, тоже вынырнувшего из неизвестности.

Появление на эмигрантском горизонте нового апостола антикоммунистической борьбы кое-кого шокировало, кое-кого, как, например, богатых евреев, напугало, а кое-кому понравилось и ряды фашистской партии стали расти.

Монархические круги дальневосточной эмиграции увидели в фашистах Родзаевского явного конкурента. Общевоинский союз тоже не особенно сочувственно отнесся к явно скопированной с немецкой болванки организации. Большинство членов Общевоинского союза были участниками первой Мировой войны и им явно не импонировало все, что происходило в Германии. Кроме того не внушал доверия и серьезного отношения к себе и сам «вождь» российских фашистов, не имевший никаких воинских заслуг и бывший типичным «шпаком».