Все еще находясь в состоянии возбуждения, они шумели и громко смеялись. Сакада вынул из кармана складной стаканчик.

— Может, немного выпьем, пока нет нашего шефа, уважаемый Кагубэ-сан?

— Мне кажется, в самый раз! Давно уже я не имел чести получить такое удовольствие. А ведь идиот тот солдат, судя по всему, принял наши упражнения по дзюдо за неподдельную монету, не правда ли, Сакада-сан?

— Да, конечно, он выглядел как полный дурак!.. Пожалуйста! — подавая ему стакан с водкой, уже более спокойно сказал Екира Сакада. — Кстати, чистая рисовая, не разбавленная.

Не успели они пропустить по стаканчику, как послышался шум раздвигаемых веток и перед ними предстал с мешком в руках Анами.

— А где же сеппуку, уважаемый Анами-сан? — полюбопытствовал Сакада.

— В этом и есть весь смысл происшедшей акции, Сакада-сан. Рядом с ним я положил белую ленту, на которой иероглифами в классической манере хирагана начертано: «То, что не смог сделать сам, — пришлось сделать мне, господин барон». — Пусть теперь поломают голову, к чему все это. А сеппуку… сеппуку я оставил у него в глотке.

При этих словах даже видавшие виды представители токийской якудзы, Ямада Кагубэ и Екира Сакада, затихли и как бы даже вздрогнули.

— Теперь нам с вами нужно немного поговорить, господа, — усаживаясь на землю, сказал Анами. — После того, как мы уничтожим сейчас этот мешок с чертежами, вам надо поторопиться, так как последний поезд уходит в ноль-ноль, Прежде чем кто-либо из вас задаст мне вопросы, прошу учесть, что я также ближе к утру направлюсь в порт Сасебо: там скопились дела, не требующие отлагательств. По приезде в Токио сразу же свяжитесь с господином Ямагатой Сунами и передайте ему, на какой стадии находится строительство секретного полигона, хотя бы в общих чертах. Если потребуется, то мы еще дополнительно предпримем некоторые меры, чтобы эта ихняя ракета никогда не взлетела. Благодарю за службу, господа! Какие есть вопросы?

В знак высочайшего уважения к господину Анами, в ответ на высказанную им благодарность, два отпетых бандита потянули воздух в себя через зубы, затем Кагубэ проникновенно сказал:

— Нам очень приятно было работать с вами, Анами-сан. Надеюсь, вы, конечно, когда-нибудь заглянете в Токио, где мы постараемся устроить для вас достойную встречу.

Когда зажженный Анами мешок окончательно догорел, они засыпали пепел кучей опавших листьев.

Церемонно раскланявшись с Анами, японцы оставили его в перелеске и вышли на дорогу, ведшую к железнодорожному вокзалу. Немного погодя, Анами кружным путем отправился туда же, но с таким расчетом, чтобы явиться на место в то время, когда поезд на Токио уже будет постукивать по стыкам рельсов, увозя его временных партнеров.

Ни в какой порт Сасебо Анами и не собирался. Направление своей поездки он выдумал все в тех же, конспиративных, целях. Такое поведение в делах агентурной разведки считается не только нормальным, но даже обязательным, в особенности если дело приходится иметь с людьми, так сказать, случайными, временными попутчиками. Временных ведь коллег может в любой момент схватить контрразведка и, таким образом, «выбить» у них признание, куда и в каком направлении исчез их наставник; а привлеченных на строго определенное время простых исполнителей, тем более работающих за денежное вознаграждение, легко перевербовать и «перекупить».

У Анами действительно еще оставались дела, но местонахождение их было иным. Он имел дополнительно третье задание, в городе Саппоро он должен был навестить глубоко законспирированного агента, работавшего на военном предприятии, производившем боеприпасы.

Нужно было попытаться совершить на этом заводе диверсию: подорвать сам завод или хотя бы один склад готовой продукции. В этом случае ущерб был бы значителен и весьма чувствителен на последнем этапе войны. Если же этот вариант оказался бы неприемлем, на худой конец предполагалось получить исчерпывающие данные о производимом на этом заводе количестве взрывчатых веществ и о возможных путях их транспортировки в места применения.

Особенно нравилось Анами бывать на Хоккайдо. На удивление всем, город Саппоро почему-то всегда привлекал спокойной и размеренной жизнью. Будучи культурным и экономическим центром острова, Саппоро, кроме того, не был похож на всю остальную Японию.

Народ здесь на редкость был добр и отзывчив. Приветливость и чистосердечность островитян настолько пришлись Анами по душе, что он даже не прочь был с наступлением лучших времен окончательно перебраться в этот город.

Суетливая и полная опасностей жизнь профессионального разведчика иногда прямо требовала душевного уединения. Эту потребность Анами впервые ощутил в молодые годы задолго до начала войны, когда он все-таки находил время, чтобы поплавать на яхте по мелководному и спокойному заливу Исикари. Особенно во время этих прогулок он любил наблюдать скапливавшиеся у порта Отару паруса рыбацких сейнеров.

Несмотря на обременительность частых поездок туда и обратно, никогда еще эти милые его сердцу места не были ему в тягость. И на этот раз, не делая в своем поведении никаких исключений, Анами после выполнения задания собирался на обычной рыбацкой шхуне через порт Отару попасть сначала в корейский город Пусан, а после в Китай, откуда, по его понятиям, было уже рукой подать до солнечной Калифорнии, где в настоящее время находились его родные и близкие…

На следующее утро гостиница «Рёкан» в небольшом постоялом дворе у испытательного полигона близ города Мацумото была потрясена сенсацией.

Солдат комендантского взвода, принесший свой обычный завтрак полковнику Кидзюро Сато, нашел своего начальника мертвым. Полковник был обнаружен в спальне лежащим в нательном белье в дальнем углу на татами. Глаза его, застывшие в предсмертном ужасе, были навыкате, а из горла, поблескивая черным лаком, торчал эфес ритуального меча…

Буквально через каких-нибудь минут десять — пятнадцать на месте происшествия в спальне теперь уже бывшего своего начальника собрались все высшие чины и руководители разных служб полигона — руководитель медико-санитарного управления полковник Акира Тадахира, начальник сторожевой охраны полковник Ямагато Хитоми, заместитель Кидзюро Сато по инженерной службе капитан Дзиро Мусякодзи. Немного погодя прибыл и сам главный испытатель, представитель фирмы «Мицубиси дзюкогё» Тадахиро Ямада.

По заключению доктора смерть полковника Кидзюро Сато наступила часов семь-восемь назад. На вынутом из горла мече была обнаружена надпись: «Барон Кидзюро Сато».

Оправившись от потрясения, Тадахиро Ямада произнес врачу:

— Все это очень странно, господин полковник! Мы с покойным находились в дружеских отношениях, однако ни клинка, ни хотя бы упоминания о нем я никогда не видел и не слышал. Неужели Сато был настолько скрытен? Откровенно говоря, ума не приложу! Вы не находите это удивительным, Тадахира-сан?

— По совести говоря, да, но от каких-либо версий пока воздержусь. Скажу только пока, что, к сожалению, у господина Сато была масса врагов…

В это время капитан Дзиро Мусякодзи, находившийся в другой комнате и рывшийся в бумагах, появился в спальне и подошел к Тадахиро Ямаде, сказав ему что-то вполголоса.

— Что вы городите, капитан! Этого не может быть! — тоже вполголоса воскликнул Ямада.

— Можете посмотреть сами, Ямада-сан. Он вчера еще забрал их к себе из чертежной.

— Но кальки хоть остались, Мусякодзи-сан?

— Конечно, Ямада-сан!

— Ну, это уже намного легче. И никому пока об этом ни слова, капитан. Иначе нам всем не избежать неприятностей.

— Что будем делать, господин Тадахиро Ямада? — подойдя, спросил начальник сторожевой службы.

Растерянно озираясь по сторонам, он невпопад отдавал указания подчиненным по службе, которые к этому времени явились в гостиницу. Подполковник Хитоми уже понял, что наказания за неудовлетворительное состояние мер безопасности и охраны специалистов ему не избежать. Настроение у него было подавленное, он не знал, что в этом случае можно предпринять.