Анна набирала номер по телефону в компьютере, сигнал принимался на портативную станцию в покинутом коттедже и далее транслировался на конечный абонент. Несомненно, служба охраны президента будет отслеживать этот долгожданный звонок, и источник сигнала, соответственно они засекут в покинутом ими убежище. Визант сможет убедиться в слаженности спецслужб разных стран и быстроте их реакции посредством двух микрокамер, установленных в доме и передающих изображение на компьютер.

После набора номера гудок тянулся долго, превратившись в целую вечность.

Раздался щелчок, и Анна услышала родной голос, правда хрипловатый и несколько удрученный, возможно, только после пробуждения. Узнав дочь, мать встрепенулась, обретя радостно упрекающую интонацию.

«За меня не беспокойся, я в полном здравии и свободна. Пусть меня не ищут, я сама вскоре объявлюсь. Но у меня к тебе серьезная просьба».

«Что за просьба?» - крикливо спросила мать.

«Только не перебивай меня, пока я не выскажусь».

«Я могу тебя слушать сколько угодно, особенно после того, как ты исчезла».

«Я сейчас вместе со своим другом, его имя - Александр Визант. Возможно, ты о нем слыхала, - Анна сбилась от волнения, - у него данные о том, как некоторые из высших чинов пополняли свои тайные счета. Финансовые источники пересекаются со счетами террористов. Тут заговором пахнет».

«Это он подбрасывал утку в прессу?» - воскликнула мать.

«Только часть, и то, касающуюся Лаврецкого. Но оставшаяся часть компромата - настоящая бомба».

«Анна, дочь моя, наверное, ты не очень понимаешь, о чем говоришь. Это слишком серьезное обвинение. Не исключено, что это очередная провокация».

«Именно поэтому я говорю с тобой на эту тему. Если все попадет в западную прессу, они будут поливать грязью страну в очередной раз, а значит и дядю».

«Анна, кто-то из вас намерен передать материал западной прессе?», - ее голос обрел угрожающе пронзительную интонацию.

«Нет, совсем наоборот. Я хочу вручить его дяде лично, чтобы даже его ближайшее окружение не знало об этом».

Мать молчала, слышалось лишь его отрывистое дыхание, Анна же устыдилась на секунду собственной дерзости.

«И чтобы спасти репутацию дяди, а главное, репутацию страны, ты затеяла этот побег?» - снова раздался сдержанный, язвительный, и мало снисходительный голос.

«Не только поэтому. Скорее не столько… Я сбежала, чтобы не ощущать себя птичкой в золотой клетке. Есть и другие причины, но они очень личные, чтобы их объяснять», - ровным уверенным тоном высказалась Анна, хотя только она знала какие эмоции бурлят внутри.

Не влюбленным, или даже тем, кто когда-то был на их месте, но позабыл это ощущение, можно лишь покровительственно взирать на неискушенные страсти, но не понять.

«Хорошо то, что хорошо кончается. При всем уважении к твоим чувствам, твой поступок рискован и неразумен», - с сожалением произнесла сестра жены президента.

Анна, не потерявшая чуткости ребенка, но осознавшая свою независимость, улавливала в ее словах больше лицемерия, чем искренности, заботу о своей репутации и собственного спокойствия.

«Я настаиваю, чтобы он ознакомился с материалами», - не уступала Анна, избегая ультимативного тона.

«Хорошо. Ты меня заинтриговала, - покровительственно согласилась она. - Только вернись к своей охране».

«Но это не все. Я хочу, чтобы мой друг, Александр Визант, получил гарантию безопасности».

Панина старшая какое то время молчала.

«Боюсь, что такой гарантии ему никто не даст. Если я не ошибаюсь, его обвиняют в разглашении служебной тайны, и еще в убийстве. Но это полбеды. Он задел таких лиц, на кого даже я не могу косо взглянуть. Он сам начал играть с огнем, да еще и тебя впутал. И теперь спасает свою шкуру».

Этот грубый выпад мог разрушить едва было найденный компромисс.

«Не ты же в него влюблена. К тому же это была моя инициатива, исчезнуть, чтобы обратить внимание президента на важные доказательства, которые до него так могут и не дойти. Он, прежде всего, рисковал, а побег я сама организовала, с помощью своих подруг. Кстати, еще я и настаиваю, чтобы от них тоже отстали», - преодолев раздражение, Анна теперь ощутила власть над матерью.

«Анна, ты не понимаешь во что ввязываешься. Решила потешить свое тщеславие? Ты, можешь стать главной зацепкой, чтобы низвести семью. Охотников до этого уйма, и среди своих, и среди чужих», - негодуя, произнесла она.

«Пусть ему сделают надежные документы и перестанут преследовать. Разве я многого прошу?», - не отступала Анна.

«Хорошо, изволь, ему сделают документы. А ты немедленно возвращайся к охране».

«Мы не договорились как мне передать ему информацию».

«Тебе пришлют курьера из посольства».

Они распрощались на доброжелательной ноте и Анна отключила телефон, откинув голову на подголовник, будто сбросив с себя тяжкий груз.

Визант же, хладнокровно выслушав разговор, явно не лестный для него, придвинул к себе компьютер, наблюдая по дисплею за помещением, где он установил микрокамеры. Пока ничего не происходило, хотя времени прошло более чем достаточно, чтобы запеленговать сигнал. Если за ними охотились, то с минуты на минуту должна была нагрянуть группа захвата.

Во время этого звонка Визант почувствовал будто через него прошел электрический разряд, после чего он посмотрел на отношения с Анной еще более отрезвленным взглядом. Она была далека от него, и ее доступность действительно была продиктована мотивами тщеславия, жаждой острых ощущений. Это отчуждение замечалось сейчас и в том, как она задумчиво смотрела перед собой, не удостоив его вниманием после такого серьезного разговора, от которого зависела его судьба.

Он чувствовал себя жертвой и мерзавцем одновременно.

Его отвлек треск из монитора, изображение на котором мгновенно затуманилось от дыма. Бросили газовую гранату.

- А вот и долгожданные гости, - изрек он.

В долю секунды шум разросся в грохочущую какофонию выбитых дверей и топота. Из газа выныривали вооруженные фигуры в черном камуфляже и противогазах. Минуты через две они поняли, что их обвели, и с любопытством стали осматривать дом, а когда газ рассеялся, все сняли маски, некоторые расслабленно закурили. Визант отключил компьютер.

- Судя по тому, как они быстро сработали, все спецслужбы объединились против нас.

Его замечание Анну не очень то и напугало.

- Этим способом мы уже не сможем их обвести. Они будут улавливать все сигналы, - объяснил Александр.

- И как же мне теперь позвонить, если возникнет необходимость?

- По телефону автомату, где-нибудь в людном месте, около метро, чтобы можно было мгновенно скрыться. У тебя будет не больше минуты.

- Тогда не будем терять времени. Я хочу отметить наше удачное мероприятие, - она одарила его лукавым мягким взглядом.

Ивлев поразился тому, как новоявленные соучастники подготовились к предстоящей и долгожданной для них операции: у них были не только снимки, но и видео записи Анны Паниной на частных вечеринках. Похоже, у них имелось досье на тех, кто находился в их черном списке, что с содроганием убеждало Ивлева в серьезности плана этих людей. В качестве контролера они прислали чеченца из числа сепаратистов, “отмороженного” ненавистника русских.

Их представитель с напарником Ивлева отправились к месту прибытия на частном самолете. В эти часы, или даже минуты, он не находил себе места. Все его конспиративные меры могут оказаться липой перед самыми могущественными разведками мира, которые рано или поздно достанут его хоть из-под земли.

Денежное вознаграждение, обагренное кровью известной жертвы, совсем не казалось утешением. Он уже имел несколько билетов на рейсы в третьи страны на ближайшие часы. Оставшуюся, если повезет, свободную жизнь, он посвятит замаливанию греха и возможных искупительных откровений перед обществом. Ведь он станет обладателем тайны века.