В голосе этого парня, который с каждой минутой все больше нравился Кириллу, не было горечи. Но Женя что-то недоговаривал, Кирилл чувствовал это. «Хитрить с ним нечего. Надо прямо спросить!»

— Ты говори. Не бойся, — неожиданно переходя на «ты», сказал Кирилл. И это «ты» не только не было обидным, но прозвучало как-то по-особому тепло и душевно.

— Я не боюсь! — Женя широко и открыто улыбнулся. — Просто неудобно как-то… Ведь что получается? Пока Мещерский был барином, — он так и сказал «барином», выражая этим всю степень своего неодобрения, — все молчали. А теперь каждый готов на него грязь лить. Теперь этим себе не повредишь…

— А раньше можно было повредить?

— Пара пустяков! Стоило только не угодить Мещерскому.

«Неплохое подтверждение показаний Павлова», — подумал Дегтярев.

— Мне и пришло в голову — не лишился ли я квартиры из-за того, что отказался к нему в шоферы идти?

— Список на получение квартир подписан Бережновым, не Мещерским. Значит Бережнов виноват, что ты не получил квартиру.

— Мещерский всего, чего хотел, мог добиться у Бережнова, — возразил Женя. — Я просто удивляюсь, как это Николай Николаевич, которому прежде слова никто поперек сказать не смел, последнее время чуть не на поводу ходил у Мещерского.

«Неужели и Бережнов? — подумал Кирилл. — Нет, это невозможно!»

— Последнее время — понятие растяжимое. А точнее?

— Началось с тех самых пор, как сынка Николая Николаевича забрала милиция.

«Невозможно? А почему, Собственно говоря, невозможно? Потому что у Бережнова боевое прошлое и грудь в орденах? Или потому, что он много лет ответственные посты занимает? Хорошо, положим все это на одну чашу весов. А на другую — сына, Аглаю, Мещерского. Ну-ка, что перетянет?.. И не потому ли молчит Мещерский, что боится запутаться и выдать Бережнова? Как это мне раньше в голову не пришло! Ведь пока Бережнов на свободе, он сделает все, чтобы спасти Мещерского и таким образом спастись самому. Да, именно поэтому и молчит Мещерский. Надо немедленно проверить, предпринимал ли уже Бережнов какую-нибудь попытку выручить Мещерского. Следует действовать быстро и в то же время осторожно — за Бережнова многие горой станут».

И Кирилл начал действовать.

Вечером следующего дня Дегтярев прошел к прокурору.

— Интересная петрушка получается, — сказал Пономарев, выслушав Кирилла. — Значит, прибавилось еще одно звено в твоей цепочке. Что думаешь делать?

— Надо арестовать Бережнова. Он уже мутит воду.

— Санкцию на арест не дам. Представь мне сначала неоспоримые доказательства его вины. Бережнов — это фигура. С ним где сядешь, там и слезть можно.

— Инвалид? — усмехнулся Кирилл.

— Почему инвалид? — не понял Пономарев.

— А как же? Одна рука. Вторая в исполкоме.

Пономарев рассмеялся:

— Не только в исполкоме. Поднимай выше. — Перестал смеяться, сказал серьезно. — Я ведь не боюсь, Кирилл. И не хуже тебя понимаю, что Бережнов в этом деле замешан. Просто не хочу, чтобы какая бы то ни была «рука» помогла ему выпутаться. Мне нужны не предположения, не интуиция. Мне нужна твердая уверенность. Доказательства нужны. Ясно? Только тогда дам санкцию на арест. Не раньше.

Дегтярев вернулся к себе.

— Отказал? — спросил Карпов.

— Отказал.

— Я уверен, что Бережнов брал взятки!

— Я уверен, ты уверен, он уверен, мы, вы, они, оне… Мало, Валерий. Пономарев прав, нужны доказательства. И доказательства эти надо добыть незамедлительно. Ты, кажется, жаждешь о чем-то спросить?

— Да… Вы обратили внимание на серьги Аглаи, Кирилл Михайлович?

— Красивые серьги. Дальше.

— А вы заметили, что эти серьги и кольцо Марины похожи как братья-близнецы?

— Только слепой мог этого не заметить.

— Значит, можно предположить, что серьги Бережнов купил у Мещерского?

— Бережнов и не отрицает. Не считает нужным скрывать, что Мещерский неоднократно его выручал. Бережнов не дурак. Понимает — если не скажет сам, узнаем от других. Кстати, он обещает нам кучу неприятностей за то, что мы посадили «ни в чем неповинного человека».

— Разве Бережнову не известно, что найдено у Мещерского при обыске? — удивился Карпов.

— Пока нет. С этим мы подождем.

— Не торопись, едучи на рать, как говорит Верезов, — рассмеялся Валерий.

— Вот именно.

— А жена Мещерского не могла рассказать?

— Могла.

— И тогда что?

— Не будем гадать на кофейной гуще. У нас есть дела поважнее. — Дегтярев протянул список адресов и фамилий. — Эти люди вычеркнуты из старого списка. Съезди, посмотри, как они живут, действительно ли нуждаются в жилплощади. А я побеседую с теми, кем их заменили. С предполагаемыми взяткодателями. Да, вот что еще — позвони Верезову, пусть займется сберкассами. Новый список подписан Бережновым седьмого февраля. Надо выяснить, делал ли он после этого крупные вклады. Не мешает поинтересоваться и вкладами Мещерского, а также этих пятерых, которые попали в новый список.

12.

— Итак, вы продолжаете настаивать, что найденные у вас при обыске ценности оставлены вам в наследство бабушкой со стороны отца, умершей два года назад?

Мещерский кивнул головой:

— Да. Старушка любила меня больше, чем других внуков.

— Можете точнее сказать, когда умерла ваша бабушка?

— В марте шестьдесят второго года.

Дегтярев заглянул в лежащую на столе справку:

— Грустно, когда любимый внук так безбожно путает дату. Вы ошиблись ровно на год и три месяца.

— Возможно, — согласился Мещерский. — У меня плохая память на даты.

— Только на даты?

— Да.

— Тогда вы, наверно, помните, что ваша бабушка неоднократно обращалась к вам с просьбой хотя бы о незначительной материальной поддержке, но вы либо отделывались молчанием, либо отвечали, что сами кругом в долгах и помочь ей не можете.

— Бабушка никогда ко мне не обращалась. Если бы это случилось хоть раз, я бы ей не отказал.

Дегтярев протянул ему три письма:

— Вот письма, которые вы писали бабушке в Краснодар. Не пытайтесь отрицать, что писали их вы. У нас есть заключение экспертизы.

Старая ведьма! Какого дьявола она хранила его письма?!

— Вряд ли при этих условиях бабушка оставила бы вам наследство. Тем более, она никогда не имела никаких ценностей, что не так трудно было выяснить. Может быть, вы перестанете настаивать на этой версии?

Мещерский не ответил.

— Так как же? Будете продолжать в том же духе или начнете говорить правду?

— Я вообще имею право не отвечать на ваши вопросы!

— Имеете. Но вряд ли вам это поможет.

— Сколько времени можно повторять одно и то же, — раздраженно сказал Мещерский. — Никаких взяток я никогда не брал.

— На очной ставке с вами Никодимов утверждал другое.

— Это провокация. Я вообще не знаю, кто такой Никодимов.

— Павлова вы тоже не знаете?

— Нет, почему же. Павлова я знаю отлично.

— Но ведь и он на очной ставке говорил, что вы берете взятки.

— Он и не то еще мог сказать. Раз уж вы ведете следствие, должны бы понимать, что Павлов мстит мне за полученные выговоры.

— К выговорам мы еще вернемся. Сейчас поговорим о другом. Вы подарили кольцо с жемчугом и алмазами Марине Сокольской?

— Да! — вызывающе сказал Мещерский. «Стоит ли отрицать? Очевидно, Марина рассказала о подарке». — Но это мое личное дело!

— Сколько Бережнов заплатил вам за серьги, которые он подарил Аглае Федоровне ко дню рождения?

— Я не продавал Бережнову никаких серег!

— Ознакомьтесь с заключением эксперта — кольцо и серьги — это гарнитур.

Мещерский прочел заключение, вернул его Дегтяреву.

— Эксперт — человек. И как каждый человек может ошибиться.

— Бережнов говорит, что заплатил вам за серьги двести рублей.

— Ни черта он мне не заплатил! — Мещерский на секунду потерял над собой контроль. — Ни за серьги, ни за фокусы своего сынка, которые влетели мне в копеечку!