Пилигримы расположились на каменистом пригорке. Пока Илин и Верн выкладывали еду, подаренную Аль-Хакимом, Хуфтор подкармливал жеребца хлебом.

– Дан и Гор должны успеть вовремя, – сказал Мал. Я верю, что они уже встретились с рыцарем Филиппом и теперь находятся на пути в Айю.

Хуфтор отвлекся от жеребца:

– Озеро, что находится по другую сторону этого города, отделяет Сабию от Халдеи. Так вышло, что один его берег мусульманский, другой – христианский.

– Помнится, ты называл Айю городом пройдох.

– Так и есть. Там можно встретить людей, которые обещают перевести пилигримов на другой берег, взимают с них плату, по пути пленяют их и продают в рабство сарацинам. Если пленник оказывает сопротивление, он подвергается жестоким пыткам до тех пор, пока не примет участь раба или умрет.

– Ненавижу город, где живут работорговцы! – гневно изрек Морквард.

– Зато в Айе есть постоялые дворы, где можно отведать великолепно приготовленное мясо, – с улыбкой произнес Хуфтор.

– Всё равно ненавижу!

– Хочу мясо! – сказал леопард.

Зверь сосредоточенно всматривался вдаль. Мал проследил за взглядом Тысячеглазого. Леопард не отпускал глаз от антилопы.

– Тебе остается только поймать ее. Удачной охоты!

– В этих местах в изобилии водятся лани, косули, серны, но иногда можно встретить и медведей, – пояснил Хуфтор.

– Лучше расскажи о том, как мы сможем перебраться на другой берег. Выходит, нам придется нанять корабль?

– Не спеши, Мал. Давай дождемся Дана и Гора. Если они прибудут конными, то нам понадобится, по меньшей мере, два корабля, а если они придут по воде, то нам не придется ничего искать.

– Я предпочел бы плыть на корабле, так, чтобы им управлял Оцеано.

Капитан поцеловал руку Илин и задумчиво произнес:

– Твои слова ласкают слух. Давно мы не ходили по морю.

– Но кто тогда будет указывать, куда нам плыть? – возразил Хуфтор, – я проводник по песчаным морям, но никак не по водной глади.

– Тебе не о чем беспокоиться. Илин в любых водах, как дома. Отправляясь в плавание нельзя пожелать лучшего проводника.

До конца дня путь пилигримов пролегал по дороге среди деревьев, покрытых пышной зеленью. Мал беспокоился, что среди образов, явившихся ему в городе девяти амиров, не было никого схожего с Маргаритой. И чем ближе они приближались к Халдее, тем навязчивее становилась мысль о том, что он никогда не увидит Маргариту.

– Что за печаль обременяет тебя, Мал? – спросил Хуфтор.

– Меня тревожит будущее.

– Неразумно тревожиться о будущем до тех пор, пока оно не наступило.

Мудрые слова Хуфтора как обычно подействовали на Мала целительным образом. Ведь ничего страшного не произошло. Мал с каждым днем становится всё ближе к Маргарите. Когда они вновь обретут друг друга, то поедут в долгое путешествие по извилистому Нилу и будут останавливаться в каждом из дивных городов, что встретятся им на пути в Мемфис. Когда-нибудь он войдет в обитель Христа и обретет там средство для исцеления человеческих страданий и боли. Мир освободится от царящего в нем ужаса и безумия, и люди расстанутся с подавляющими их добрую волю страхами и сомнениями. Тогда Мал и Маргарита поедут в Нибур навстречу тайне Летающего корабля. Она обязательно откроется им, и они проникнут в страну, где правят мудрость и красота.

Вечером к нему пришла Маргарита в облике арабской девочки. Мал обнял ее, и они сели у костра рядом с капитаном и Илин. Хуфтор и Верн учили жеребца, уже превратившегося в молодого мужчину, обращаться с саблей.

– Сын ночи, коль можешь становиться человеком, то умей постоять за себя, – назидательно говорил ему Хуфтор. – У тебя быстрые ноги, и сам ты всегда можешь убежать от врага, но если твой хозяин попадет в беду, тебе понадобится отвага и быстрота рук. Так что учись всему, что умеют храбрые воины, а я хочу, чтобы ты был храбрым.

Хуфтор разговаривал с выходцем из деревни оборотней по-отечески. Жеребец охотно откликался на имя Сын ночи. Он радостно ловил каждое слово хозяина и воодушевлялся, когда Хуфтор хвалил его. На время урока Верн стал напарником жеребца, а Хуфтор – наставником. Проводник показывал ему, как правильно держать клинок, как наносить и отражать удары. Он отзывался на каждый выпад жеребца:

– Не торопись! Еще раз! Нет, не так! Неплохо! Молодец!

Морквард поначалу вмешивался в урок, но Хуфтор резко оборвал монгола, наказав:

– Если ты желаешь стать учителем, то возьмись за учебу не кого-нибудь, а своего коня.

Морквард приуныл и примолк, но, наблюдая за скачками жеребца, в конце концов, не выдержал и громко расхохотался. Развеселились и все, кто бодрствовал, сидя возле костра. Сын ночи обладал подвижными, сильными ногами. Он ловко отскакивал от ударов Верна, проявляя невиданную изворотливость. Когда Сыну ночи требовалось нанести удар, он выставлял перед собой клинок и молниеносными прыжками приближался к Верну с нужной стороны. Это выглядело нелепо, но жеребцу было нельзя отказать в том, что он достигал поставленной перед ним цели. Хуфтор рассудительно учил подопечного сражаться так, чтобы он мог проявить наиболее сильные стороны.

– Если жеребец чувствует себя более уверенно благодаря ногам, то пусть они и послужат ему в поединке.

Сын ночи без устали скакал возле Верна и атаковал со всех сторон. Такой опытный боец, как Верн, легко справлялся с ударами, что сыпались на него отовсюду, но будь кто-нибудь другой на его месте, неизвестно, смог бы он устоять против нападок прыткого жеребца.

Мал проснулся с воспоминанием о любящем взгляде оборотня. Она покинула принца посреди ночи. Лежащий рядом леопард приоткрыл глаза и зевнул, обнажив мощные клыки. Затем он встал и потянулся всем телом. Жмурясь от ярких лучей восходящего солнца, леопард подошел к чашке, стоящей на земле, и стал аккуратно лакать воду. Морквард еще спал, Верн разжигал костер, Хуфтор совершал утреннее омовение, а капитан с Илин успели покинуть место ночлега. Это был самый обычный день. Один из тех, что были уже многократно прожиты в Египте, и тех, что Малу еще предстояло провести, совершая долгое путешествие в окружении преданных друзей. Но сегодня утром к нему впервые пришел вкус постоянства. Подобно солнцу, беспрерывно совершающему движение по небосводу, отряд пилигримов день за днем неизменно преодолевал выпадающие на их долю препятствия. Пилигримы шли по пути, который мог порой казаться однообразным и бессмысленным, но с каждым шагом они впитывали незримую силу пройденных дорог. Они вставали за ними бесконечной чередой и давали волю выдерживать испытания, и надежду на достижение конца пути. Каждый раз, получив очередную встряску, пилигримы возвращались к спасительному постоянству и обретали желанный покой. Для всех привычка становилась источником победы над самим собой, успокаивала ум и собирала внутреннюю силу. Она позволяла выдержать новый день, таящий в себе неизвестность будущего. Утренняя трапеза проходила в молчании, становясь точкой отсчета, позволяющей позабыть обиды прошлого и начать с чистого листа.

К полудню пилигримы доехали до арабского поселения. Они застали в нем жителей, обеспокоенных прибывающей в Ниле водой. Арабы боялись, что она достигнет их жилищ. И рано или поздно им придется покинуть насиженные места.

– Вот уже два года мы терпим бедствие и переносим дома все дальше от реки, – объяснял хозяин постоялого двора. – Один мудрый человек предсказал, что в этом году воды Нила до нас не дойдут, а вот в следующем река так далеко выйдет из берегов, что от нашей деревни не останется и следа. Ее просто смоет.

Хозяин показал жестом, как это произойдет, и сопроводил его булькающим выкриком, желая усилить впечатление от сказанных слов.

– Большое наводнение станет бедствием для всей Галары и Сабии, – добавила жена хозяина. – Земля покроется водой и пригодными для жилья останутся только города, построенные на больших холмах. Они будут выступать из воды наподобие островов.

– Но скоро мы перестанем бояться наступления воды, – многозначительно произнес хозяин. Помолчав, он пояснил, – Мы сделаем себе плавающие дома…