Неприятель не ожидал серьезного сопротивления и шел вперед в предвкушении легкой расправы, но пилигримы встретили воинов Крака градом ударов. Воины бились, изворачивались, падали, вставали на ноги и снова бились, отступая по направлению к крепостным воротам. В этот самый момент Мал вдруг почувствовал необычайный прилив свежих сил. С каждым ударом в нем росли подвижность и гибкость. Меч Рамзеса увеличился в размерах и беспощадно разил вражеских солдат.

– Не бойся, Мал, – выкрикнул капитан, – змеиная сила защитит нас.

К воротам сошлись все воины, что находились в пределах города. Мал сражался, и чем больше было смерти вокруг, тем более невозмутим он становился. Воинам Крака удалось открыть ворота, и еще один поток бойцов хлынул на пилигримов. Они продолжали драться, отходя под мощным натиском к церкви. Стемнело. При свете звезд и луны раздался громогласный волчий вой. Это волки Упуата шли на помощь Змеиному князю. Чем ближе становилась стая серых, тем сильнее Мал чувствовал присутствие Лесного воина.

– Это что еще за исчадье ада! – воскликнул Филипп.

Его лошадь погибла, а лицо наполовину было залито кровью.

– Это мой союзник, – отвечал ему Мал, непрерывно нанося колющие и режущие удары. – И все-таки Лесной воин исполнил обещанное. Самое время.

– Союзник? – с удивлением переспросил паладин и, не дожидаясь ответа, принялся отбиваться от двух наседавших на него солдат.

Волки появились еще до того, как все воины Ле Шана успели войти в город. Те, кто остался за воротами, стали их первыми жертвами. Звериные глаза, сияющие в темноте рубиновым свечением, пробуждали страх, заставляющий людей цепенеть. Волки прыгали на обездвиженных воинов и, не встречая никакого сопротивления, разрывали зубами их плоть. Воины Крака и Ле Шана были смяты в считанные мгновения. Волки устроили на улицах города кровавую жатву. Они убивали всех без разбору, и никакая мольба о пощаде не могла их остановить.

В город Лесной воин вошел в облике человека. Пергаментная кожа желтого цвета плотно обтягивала череп, в темных волосах густо серебрилась проседь, впавшие глаза горели неестественным огнем, кожа на руке, сжимающей секиру, просвечивала и словно бы состояла из одних выбеленных временем костей. Призрак смел ворота замка так же, как когда-то разрушил ворота Нибура. Оставаясь в человеческом облике, Лесной воин стремительно повел пилигримов по внутренним покоям, и те едва поспевали за ним. Призрак вышагивал по длинным галереям, бежал по мрачным коридорам, кружил по ступеням винтовых лестниц. Если ему попадались на глаза выжившие воины Крака, он безжалостно расправлялся с ними.

Наконец Лесной воин остановился. Он указал на дверь, ведущую в королевскую опочивальню. Первым зашел Мал. Тусклый огонь свечей освещал ложе, отделанное хрусталем. Под нависающим сверху балдахином лежала Маргарита. Она спала. На девочке было то самое платье, в котором Мал увидел ее в первый раз. Принц подошел еще ближе и разглядел, что лицо девочки прорезали глубокие морщины, и это вовсе не девочка, а старуха. Мал замирает, будучи не в силах сдвинуться с места. Все те, кто пришел с ним в Крак и остался в живых, окружают ложе. Их расположение неслучайно. В нем есть какой-то тайный смысл, пока еще не доступный Малу. Но стоит ему вспомнить об игре в Амир-аль-Мадине, как всё встает на свои места. Верн, который прежде, чем стать воином, долгие годы провел в монастыре, воплощает собой истину и созерцание, он – аскет, его число – eдиница. Рядом с ним стояла Илин – беззаветно любящая Оцеано, она – сама непорочность, кто еще мог являть собой любовь и целомудрие? Именно ей принадлежит двойка. Жаждущий морских просторов и восприимчивый ко всему новому Гор есть никто иной, как неофит – символ свободы и воображения, и его число – тройка. Самый могущественный воин из всех, кто прошел путь от Сира до Крака, неустрашимый Морквард свидетельствовал о наличии в мире воли и целеустремленности. В игре девяти принцев он мог бы стать каменщиком, его число – четверка. Сын ночи, рожденный для стремительного движения, никто не в силах сбить его с пути, он подобен канатоходцу, уверенно шагающему по самой тонкой нити, натянутой над бездной. Его число – пятерка. Кто сравнится в красоте и богатстве с Оцеано? Благодаря встрече с Илин он получил всё, о чем мечтал. Он – Надим, его число – шестерка. Хуфтор обрел в долгих путешествиях мудрость, а упражняясь в описаниях устройства мира, он достиг совершенства в искусстве изъясняться словами. Он – сказитель, его число – семерка. Рыцарь Филипп никогда не изменяет так свойственному ему прямодушию. Благородное происхождение паладина не случайно, такова божественная воля, и рыцарь с честью претворяет ее в жизнь. В игре девяти принцев он – вельможа, его число – восьмерка. Следом идет Дан, его достоинства: решительность и доблесть. Он воин, его число – девятка. За Даном стоит Лесной воин, ему достается десятка – число с нулем, символом бесконечности, он олицетворяет познание истины через обретение вечности, что может быть даровано лишь святым. Малу достается число одиннадцать, то самое, что он вытащил последним в игре девяти принцев, число истины и откровения, число пророка. Число двенадцать принадлежало Ари, предавшейся воздержанию от мирских соблазнов и сорвавшей покрывало иллюзии со своих глаз. Она дервиш в женском обличии. Всё это когда-то уже было. Когда-то пилигримы стояли кругом, расположившись в соответствии с порядком, установленным числами. И Мал склонялся над изголовьем ложа, и перед ним лежала женщина в зеленом платье. Старуха подняла веки, открыв пустые глазницы.

– Где Маргарита? – закричал Мал.

– Ты ее не получишь! – злобно огрызнулась старуха.

– Нас обманули, – сказал Лесной воин, глядя на Мала застывшим взглядом.

– Не верь ему, Мал! – воскликнул капитан.

– Не верь ему, Мал! – старуха скрипучим голосом передразнила капитана.

Она подпрыгнула на постели и набросилась на Оцеано. Старуха ударила его по лицу так сильно, что капитан упал без чувств.

– Ведьма! – Морквард замахнулся на нее секирой и нанес удар.

Старуха с легкостью уклонилась от него и подскочила к Малу. Она потянулась к нему костлявыми руками:

– Явился, женишок, а невесты и след простыл!

Старуха захохотала, обнажая полусгнившие клыки желто-коричневого цвета – всё, что осталось во рту от зубов. Мал отступил назад.

– Где Маргарита? – опять закричал он.

– Куда же уходишь? Целуй меня, женишок, я – твоя невеста.

Старуха залилась хохотом, из морщинистого рта вывалился затянутый плесенью язык. Мал оттолкнул ее, но она опять потянулась к нему. Верн и Дан преградили ей дорогу. Старуха осклабилась и ловко протиснулась между телохранителями.

– Иди ко мне, женишок!

– Взять ее, – приказал Филипп.

Воины схватили старуху и попытались оттащить, но та без труда освободилась и вновь встала перед Малом. Принц выставил перед собой меч Рамзеса и почувствовал, как из пустых старушечьих глазниц на него льется презрение. Она захватила Мала за запястье и ловко вырвала меч из руки. На нее тут же набросились все, у кого было оружие. Лесной воин не сходил с места. Он стоял с безучастным видом, опираясь на секиру. Слепая старуха без труда отражала сыплющиеся на нее со всех сторон удары. Она видела лучше зрячих и билась на мечах искуснее лучших воинов. Старуха молниеносно перемещалась по комнате и ни меч, ни копье, ни секира не могли коснуться ее. Всякого, кто приближался к ней слишком близко, старуха отбрасывала к стене. Один за другим пилигримы подлетали в воздух и падали на пол: Флиапп, Ари, Хуфтор, Сын ночи, Дан. Когда под руку старухе попался Верн, удар по нему пришелся таким образом, что одна из связок ритуальных кинжалов, висевших у него на поясе, вонзилась ему в тело. Мал подбежал к нему. Верн силился что-то сказать, но не мог, – из горла сочилась кровь. Мал сжался от гнева. Он вытащил из раны связку кинжалов и решительно направился к старухе. Та продолжала, как ни в чем не бывало, отражать удары других воинов.