— Что это у вас тут произошло? — спросил он.

Артык, кажется, еще нет морозов, — почему ты дрожишь? Арчин-хан, и тебя как будто знобит?

— Нет, это у него лихорадка, — угрюмо ответил старшина. — Я хотел дать ему лекарство, да ты помешал.

— Лекарство от моей лихорадки — забить тебе зубы в глотку! — отрезал Артык и угрожающе поднялся.

Набат вновь закричала:

— Ай-ую!.. Сары-ага, отец сегодня не в своем уме. Уговори Артыка, пусть оставит его.

Сары поспешил успокоить Артыка. Узнав о причине ссоры, он вдруг объявил старшине, что пришел по тому же делу. В конце разговора он тоже вскипел и сказал:

— Арчин-хан! Не один Артык, не я один — все требуют от тебя отчета!

Старшина молчал, словно лишился языка. Он ухватился всей пятерней за подбородок и опустил голову. Видя, что толку от него не добиться, Артык вышел из кибитки и направился прямо в город.

Глава восьмая

Чернышев давно ждал Артыка и встретил его упреком: разве так поступают друзья? Артык с укоризной посмотрел на него:

— Иван, не тебе, а мне надо обижаться. Мы — друзья. Я приходил к тебе сто раз, а ты — ни разу! Я женился, а ты даже не приехал поздравить меня. Если не хочешь меня обидеть, приезжай в гости, иначе больше не приду к тебе.

Иван Тимофеевич рассмеялся и похлопал Артыка по плечу:

— Ладно, Артык, договоримся так: ты не обижайся, и я не буду обижаться. Приезжать в гости хорошо, когда у хозяев есть чем угостить. А твое нынешнее положение мне известно.

— Нет, Иван, ты не знаешь. Мне дядя немного помогает, и Меред, отец Айны, не забывает. Так что хлеб у меня пока есть. Мясо и рис для плова тоже найдутся.

— Артык, раз тебе хорошо — и мне хорошо. Я с удовольствием приехал бы к тебе в аул, да ведь знаешь — я не вольный человек, служащий.

— Может быть, на неделю-другую возьмешь разрешение у своего начальника?

— Нет, Артык, сейчас не время разгуливать. В ближайшие дни нужно ждать крупных событий. Для нас теперь каждый день дорог.

— Каждый день дорог — верно! Иван, ты хорошо сказал. Надо и мне пользоваться этим временем. Хотя царь и свергнут, мы не избавились от его подлых слуг. Я чувствую, что у них нет теперь прежней силы, и нам надо еще раз напасть на них. Иван, ты что думаешь об этом? Что посоветуешь?

Чернышов нахмурился и неодобрительно покачал головой:

— За этим советом, Артык, надо было обратиться ко мне в прошлом году, до восстания. Но ты этого не сделал. Если б ты посоветовался со мной, ты не спутался бы с Эзизом и не дал бы себя обмануть. Тогда у вас, не было бы столько напрасных жертв, и Василий Карташов не потерял бы сына.. — Он умолк, задумчиво глядя в одну точку, словно охваченный тяжелыми воспоминаниями. До него уже дошли слухи, что сын Василия Дмитриевича погиб от руки кого-то из отряда Артыка.

Упоминание имени Карташова взволновало Артыка. Потупив глаза, он молчал некоторое время, затем поднял голову и сказал:

— Иван!.. В этом я виноват!

Он хотел рассказать, что произошло на железной дороге возле разъезда Душак, но Чернышов перебил его:

— Восстание, революция не бывают без жертв. Вам недоставало правильного руководства, ваше восстание началось преждевременно. Но то, что ты сегодня пришел ко мне за советом, меня радует. Лучше поздно, чем никогда. Если бы три месяца назад ты спросил меня, можно ли начинать восстание, я сказал бы: нельзя. Но теперь и обстановка в стране изменилась и отношение к Временному правительству со стороны рабочих и крестьян стало другим. Наша партия большевиков готовится к тому, чтобы вырвать власть из рук богатых и передать ее в руки тех, кто живет своим трудом. Не сегодня-завтра в России начнется новая, рабочая и крестьянская революция.

Артык не совсем хорошо понял Ивана, но почувствовал, что он говорит о каких-то больших переменах в жизни. Чернышов рассказал о политике правительства Керенского, которое стремилось любыми средствами остановить народную революцию и продолжает бессмысленную войну, вместо того чтобы вернуть миллионы солдат к мирному труду; об июльской демонстрации рабочих и солдат в Петрограде, расстрелянной юнкерами; о заговоре генерала Корнилова; о крупных столкновениях рабочих с корниловцами в Баку, в Ташкенте и растущем возмущении народа. И только после этого ответил на поставленный Артыком вопрос о восстании.

— Артык, твои намерения я одобряю. От нынешнего правительства вы, дейхане, ничего хорошего не добьетесь. Надо сваливать его. Только правительство рабочих и крестьян, избранное самими народом, даст вам землю и воду, все человеческие права и освободит от вековой кабалы. Ты, как можешь, разъясни это в своем ауле и готовь своих дейхан к восстанию. Но помни, друг, надо подняться вместе с нами, городскими рабочими, в один день и час. Почаще бывай у меня — будем советоваться....

После того как Артык получил ответы на интересовавшие его вопросы, он заговорил о кооперативе и воровской шайке. Ивану Тимофеевичу было ясно, что надо заняться этим дело, разоблачить воров.

Не успел еще Чернышов ответить Артыку, как вошел Молла Дурды. Увидев Артыка, Дурды обрадовался и крепко пожал ему руку. Зная, что Артык может заглянуть к Чернышову, он как раз шел предупредить об. опасности, вновь угрожающей его молодому другу. Дурды рассказал, что он был в кооперативе и случайно слышал разговор о том, что Бабахан и Ходжамурад опять добиваются ареста Артыка.

Артык потемнел, кровь ударила ему в голову. «Тот, кто бьет первый, бьет в десять раз сильнее. Надо опередить их», — подумал он и решил действовать.

— Молла Дурды, — спросил он, — ты мне покажешь, где кооператив?

Поняв намерения Артыка, Дурды уже начал раскаиваться в том, что, может быть, слишком преувеличил опасность, но тут же подумал: «А чего ждать? Артык прав».

— Кооператив недалеко, могу проводить тебя, — согласился он, однако же возразил:—А стоит ли с ними связываться? Не лучше ли вот здесь обдумать, как поступить?

— Пусть трусливый раздумывает! — решительно проговорил Артык и поднялся. — Пойдем!

Чернышов счел нужным предостеречь его.

— Артык, — сказал он, кладя руку ему на плечо,— не горячись! Береги себя для более важных дел. Прошу тебя, будь осторожнее. Я сейчас тоже приду.

— Иван, я понимаю, что ты хочешь сказать, — спокойно отозвался Артык. — Я считаю тебя своим старшим братом. Твой совет — закон для меня. Дурды, пошли!

Когда они скрылись за дверью, Чернышов заговорил с женой.

— Смотри, какой парень, — сказал он с беспокойством, но в то же время с оттенком одобрения. — Тюрьма нисколько не сломила его. Артык — огонь. Уж если он заберет себе в голову что-нибудь, — ничем не вышибешь. Впрочем, настоящий человек таким и должен быть. Но он пока один такой. Плохо еще мы работаем, не умеем повести за собой массу дейхан. Да и совет наш — одно название. Один мой голос много ли значит?.. Ну, ничего, время работает на нас и будущее будет наше, я в этом уверен!

— Салям! — поздоровался Дурды, входя в кооператив вместе с Артыком, и обратился к председателю: — Мы представители дейхан из аула Гоша. Говорят, что вы передаете заборные книжки на наших дейхан чиновникам волостного правления, а те получают по ним продукты. Мы хотели бы это проверить и просим показать нам списки членов кооператива.

Председатель высокомерно взглянул на них и ответил:

— Список я вам показывать не обязан. А товар отпускается тому, у кого в руках членская книжка.

Из этого ответа Артык понял, что перед ними пособник воров. И все же он подавил в себе закипающий гнев.

— Хозяин, — проговорил он тихим, спокойным голосом, — мы не съедим твоего списка. Мы хотим только посмотреть имена.

— Я сказал — кончено!

— Хозяин, так не делают.

— Сколько раз говорить! Список не покажу.

— Покажешь! — вдруг крикнул Артык и ударил кулаком по столу.

Председатель вздрогнул. Пенсне на его толстом носу съехало набок, волосатые пальцы нервно задергались.