Весть о событиях в Ташкенте в первый же день восстания дошла до Ашхабада, и ашхабадские большевики Житников, Молибожко, Батманов выступили на рабочих и солдатских митингах с призывом свергнуть власть комиссаров Временного правительства. Представители ашхабадской организации большевиков выехали в Кизыл-Арват и в пограничную крепость Кушку, чтобы и там поднять рабочих и солдат на борьбу за власть Советов.

Устроили митинг и тедженские большевики. В городе было мало рабочих и солдат, на митинг собрали и дейхан, приехавших по своим делам из аулов. Артык и халназаровский Мавы в этот день случайно оказались в городе и тоже пришли на митинг. Когда оратор рассказал о событиях в Ташкенте, Мавы, захваченный общим подъемом, крикнул вместе с другими:

— Долой Временное правительство! Долой его комиссара! Да здравствует власть рабочих и дейхан!

Крикнул — и смущенно повел глазами вокруг себя: это впервые он раскрыл рот в присутствии стольких людей. Его мысленному взору тотчас же представился Халназар. Мавы показалось, что бай смотрит на него злобно, с ненавистью, и от этого взгляда точно озноб прошел по его телу. Как всегда, желая умиротворить бая, Мавы мягко улыбнулся, но вдруг, словно чем-то ободренный, поднял голову и громко крикнул:

— Долой бая! Долой Халназара!

Его голос потонул в общем гуле голосов, наперебой повторявших боевые лозунги революции.

Повсюду росла боевая активность масс. Местные комиссары Временного правительства, эсеры, меньшевики, буржуазные националисты не останавливались ни перед какой подлостью и изменой, не пренебрегали никакими средствами для того, чтобы расстроить и подавить эту активность. Они готовились применить карательные меры против большевистски настроенных рабочих и на всякий случай вооружали своих сторонников.

Великая Октябрьская революция потрясла всю страну.

С быстротой молнии облетели Россию гениальные слова Владимира Ильича Ленина, восторженно встреченные днем 25 октября депутатами Петроградского совета:

«Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась... Отныне наступает новая полоса в истории России, и данная третья русская революция должна в своем конечном итоге привести к победе социализма».

В Туркестане, как и в некоторых других окраинных областях России, контрреволюционные офицеры и юнкера-корниловцы, правительственные чиновники, кадеты, правые эсеры и местные буржуазные националисты ответили на победу социалистической революции вооруженной борьбой против Советов.

Была последняя ночь октября. На открытой площадке тедженского клуба железнодорожников шло многолюдное собрание. С докладом по текущему моменту выступал приехавший из Ашхабада член областного комитета партии большевиков Николай Артамонов. На этот раз среди собравшихся были вооруженные люди: несколько солдат из местного гарнизона с винтовками и примкнутыми к ним штыками, десятка два рабочих с берданками или револьверами. Тут же сидел Мавы, как видно впервые державший в руках берданку, а в толпе у забора стоял, тоже вооруженный, Артык; на поясе у него была прицеплена кобура с наганом и шестью патронами в барабане.

На противоположной стороне площадки, самым крайним в ряду, сидел хромой писарь волостного правления Куллыхан. В последнее время он стал выдавать себя за сторонника большевиков, и из всех присутствовавших на собрании только один Артык хорошо знал, что это был волк в овечьей шкуре. Куллыхан старался не попадаться на глаза молодому дейханину. Повернув ухо в сторону докладчика, он, казалось, внимательно слушал, но черные глаза его беспокойно бегали по лицам толпившихся возле площадки людей. Можно было заметить, что он делал кому-то знаки ближе подвигаться к столу президиума. С краю стола сидел Карташов. Он видел знаки хромого писаря, но не придал им большого значения, — Куллыхан заявил о своей преданности новой власти, считался «своим» человеком.

Ночь была ясная, но безлунная. Сумрак густел. Повеяло ночным холодком, и люди, одетые еще легко, по-летнему, поеживались от легкого озноба. Но перейти в зимнее помещение клуба не представлялось возможным: там шел ремонт. Собрание продолжалось под открытым небом, освещаемое лишь спокойно мерцающими крупными звездами. Тихо и мирно было вокруг, не слышалось даже паровозных гудков, обычно доносившихся со стороны станции.

В тихом сумраке ночи отчетливо звучал голос докладчика:

— ...Петроградские рабочие, солдаты и матросы дали нам великий пример того, как надо бороться за права народа. Под руководством партии большевиков и нашего вождя Ленина они восстали с оружием в руках и добились победы. Буржуазное правительство Керенского свергнуто, его министры арестованы. Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, выполняя волю громадного большинства народа, взял власть в свои руки. В своем первом же обращении к народу съезд объявил: вся власть на местах переходит к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Товарищи, власть Советов — это ваша, рабочая и дейханская власть. Она хорошо понимает нужды народа и ставит перед собой задачей немедленно улучшить положение всех трудящихся. Съезд Советов как верховный орган этой власти уже принял ряд неотложных законов, удовлетворяющих великие чаяния народа: он принял декрет о мире, дав наказ рабочему икрестьянскому правительству России обратиться ко всем воюющим народам и их правительствам с предложением начать немедленные переговоры о справедливом мире; он принял декрет о земле, по которому все земли обращаются во всенародное достояние и право на пользование землей получают все граждане Российского государства, желающие обрабатывать ее своим трудом. И наконец, на последнем своем заседании съезд Советов избрал новое, рабочее и крестьянское правительство — Совет Народных Комиссаров во главе с Владимиром Ильичем Ульяновым-Лениным...

Оживленный гул голосов прервал речь докладчика. С разных сторон раздались восторженные крики:

— Да здравствует власть рабочих и дейхан!

— Да здравствует Ленин!

Мукомол Керим поднялся во весь свой могучий рост и, заглушая все другие голоса, крикнул:

— Народ! Да озарятся очи твои!

Рядом с ним появился рабочий хлопкового завода Герасимов. Он ухватился за руку мукомола и что-то кричал ему на ухо.

Мавы под впечатлением сообщений докладчика размечтался. Мысли беспорядочным роем проносились у него в голове: «Ах, если земля и вода будут разделены поровну, ведь и мне может достаться доля! И вдруг я стану человеком со своим паем воды и наделом земли?.. А Халназар-бай согласится на это?.. Ну, а если даже не будут считаться с ним и скажут: вот твоя земля, — чем я буду ее обрабатывать?.. Но, может быть, быков и лошадей таких баев, как Халназар, тоже поделят между батраками и неженатыми?.. Халназар, конечно, скорее подохнет, чем согласится поделиться своим богатством с такими, как я... А мне-то что — пусть подыхает! Разве он добровольно отдаст что-нибудь, не пролив крови!.. Ах, о чем я беспокоюсь? Раз власть теперь наша, а в руках у меня вот это грозное оружие — что для меня Халназар-бай? Теперь я могу свалить его одним щелчком; стоит только нажать пальцем вот этот крючок — и он повалятся, как мешок зерна с верблюда, когда подрежут веревки...»

— Враги революции, — продолжал между тем докладчик, — пытаются еще оказывать сопротивление. Керенский, которому удалось избежать ареста, двинул на столицу юнкеров и казаков-корниловцев. Советское правительство, как говорится во вчерашней телеграмме, бросило на защиту Петрограда воинские части и боевые суда Балтийского флота. Юнкера подняли мятеж и в Москве. В Ташкенте уже четвертый день идут уличные бои. Возможно, что попытки контрреволюционных выступлений будут и у нас, в Закаспийской области. Но трудящиеся всей России, рабочие, солдаты, крестьяне, отвечают на эти попытки еще большим сплочением своих рядов и вооруженным отпором. На помощь ташкентским рабочим из Кушки уже выступил отряд солдат и железнодорожников в числе пятисот бойцов, вооруженных винтовками и пулеметами, с батареей полевых opудий. Нет никакого сомнения в том, что революция рабочих и крестьян победит на всей необъятной территории России. Несомненно победит, ибо это революция громадного большинства народа!