— Бай, что случилось? Где наши кони?

Халназар понял, что перепугал гостей, но от волнения сразу не мог объяснить, в чем дело:

— Волостной-хан, арчин-хан, не гневайтесь, — я не вам кричал.

— А кому же?

— Будил своих людей.

— Зачем? Тебя спрашивают: что случилось?

— Беда обрушилась на мою голову!

— Какая беда?

— Девушка сбежала!

Ходжамурад облегченно вздохнул. Бабахан спросил:

— Твоя дочь?

— Моей дочери я бы раньше голову снес.

— Так чья же?

— Мереда Макула.

— Меред... Макул... — пробормотал Ходжамурад. — Кто такой?

Старшина пояснил:

— Сбежала будущая невестка бая.

Халназар опустил голову:

— Да, вот так бывает... Не знаешь, где тебя беда подстерегает.

Волостной, отделавшись от испуга, стал успокаивать Халназара:

— Господин бай, ты не горюй. Горе пришло не к тебе, а к другому. Пошли вдогонку всадников, заставь найти, привести. А я... Кто бы ни был человек, опозоривший твой дом, он ответит за все. В Сибирь загоню негодяя!

Грозные слова волостного несколько ободрили упавшего духом Халназара, и он с благодарностью произнес:

— Пошли тебе бог здоровья, хан-волостной!

— Бай-ага, куда дойдет дыхание волостного, там не спасется и крылатая птица, — добавил Бабахан. — А справиться с испорченной девчонкой не труднее, чем снять седло с осла. Ты сегодня приведи ее в дом, а завтра снова устраивай той — почему не женить Баллы в третий раз? А беглянка пусть на всю жизнь останется на черной работе, на побегушках.

— Правильно, арчин-хан... — заговорил волостной, но, не закончив, схватился рукою за грудь и закашлялся.

Халназар угодливо залебезил:

— Ах, мой хан, Ходжамурад! Выскочили без халатов на холод — ведь так и простудиться недолго. Войдите в дом, согрейтесь!

У Мереда не было родни, которая могла бы помочь ему, а сам он был тихим человеком. Поэтому все заботы о розыске беглецов Халназар взял на себя.

Когда он вышел от старшины и волостного, к нему подбежала Мама. Босая, растрепанная, она не переставая плакала, размазывая слезы ладонью. Халназар знал, что Меред все время был против того, чтобы выдать дочь в его дом, но в искренности Мамы не сомневался. Всем своим видом она говорила: «У меня нет заступника, кроме тебя, приложи старания!»

Халназар стал расспрашивать Маму, не замечала ли она чего-либо подозрительного. Мама никого не могла заподозрить. Артык не часто показывался возле их кибитки, вместе с Айной она никогда его не видала, да вообще ей и в голову не приходило, что Айна может сбежать. Из всего, что хоть в малейшей степени могло навести подозрение, она припомнила только неожиданный приход Ашира перед вечером. Об этом она и сказала баю.

Имя Ашира сразу насторожило Халназара. Вспомнив, как резко выступал Ашир при народе и волостном, он чуть было не сказал: «Обязательно он!» — но вдруг сообразил, что тот был женат. Правда, жена у Ашира была хворая, но как можно заподозрить в таком деле женатого человека, да еще бедняка, у которого в семье не часто едят досыта? Что ему — не хватает лишнего рта? И все-таки в голову Халназара настойчиво лезла мысль: «Хворая жена все равно что мертвая, а такая, как Айна, сбившаяся с пути девушка, может не посчитаться ни с чем» Он поделился этой мыслью с Мамой, а та сейчас же подхватила ее:

— Никто, как он!

Было ясно, что укравший девушку не повезет ее в свою кибитку Поэтому Халназар решил разослать всадников в те места, где, по его предположению, мог находиться Ашир. Всадники, вооружившись чем попало, по двое, по трое разъехались в разные стороны.

Мама вернулась в свою кибитку и, колотя себя кулаками по голове, причитала:

— Ах, глупая, глупая моя голова!.. Приходит под вечер за каким-то пустяком, а я и не поняла!

Боссан вытаращила на нее глаза:

— Кто приходит? Ты о ком это?

— Да об этом проклятом, о сыне Сахата Голака. Он увез Айну, чтоб ему околеть, беспутному!

— Ой, что она говорит! Ведь у Ашира жена!

— Разве таких сбившихся с пути это удержит? — ответила Мама словами бая.

Меред сидел в глубокой задумчивости. Всю горечь, всю тоску он затаил в себе и, слушая ругань жены, не проронил ни слова.

Глава тридцать третья

Люди Халназара объехали всех родственников Ашира, но его нигде не нашли. Двое поскакали на бахчи, к шалашу Сахата Голака.

У Нурджахан в глазах потемнело, когда она увидела скачущих во весь опор всадников. Она не спала всю ночь, думая об Артыке, о Шекер, и призывала на помощь бога. О намерениях сына она догадалась в тот день, когда он отвез Шекер к дяде. «Сумеет ли он сам скрыться? Что будет, если его нагонят люди бая? Артык скорее расстанется с жизнью, чем со своей возлюбленной!» — думала она и молилась: «О боже, спаси его, сохрани! Я жертвую целую выпечку хлеба!» И тут же новая, страшная тревога закрадывалась в душу: «А что, если, не найдя Артыка, насильники набросятся на меня?» — Эта мысль прожигала мозг и снегом ложилась на сердце.

Завидев всадников, Нурджахан заметалась в страхе, то вбегая, то выбегая из шалаша. Тем временем верховые подскакали к ней с поднятыми плетьми. Не успели они еще о чем-либо спросить, как она, защищая голову руками, закричала:

— Я не знаю!... Я ничего не знаю!

Сахат Голак сидел у своего шалаша и скручивал высушенные полоски дыни. Один из всадников подъехал к нему. Горячее дыхание коня ударило в лицо Сахату. Конь фыркнул, обдав его пеной. Всадник поднялся на стременах и спросил:

— Где Ашир?

Сахат взглянул на бритого молодца и вспомнил таких же джигитов Махтумкули-хана. Он понял, что всадники приехали не с добром, но не думал, что они ищут Ашира. Ничего не зная, он спросил в свою очередь:

— Ашир? На что он вам?

Бритый молодец рассердился:

— Я спрашиваю: где твой сын?

— А я хочу знать, зачем он вам нужен.

Всадник пришпорил коня и ударил плетью Сахата:

— Вот зачем!

Плеть больно ожгла плечо Голака. Рассвирепев, он выдернул из-под дынь липкую от сока решетку, и, прежде чем всадник успел нанести второй удар, хватил его по спине. Решетка соскользнула на круп коня и с грохотом развалилась. Конь взвился на дыбы. Сахат схватил обломок решетки и снова бросился на всадника. Тот еще раз ударил Сахата плетью и получил ответный удар палкой.

Другой всадник в это время поднял нагайку над головой матери Ашира. Защищаясь рукой, старуха испуганно крикнула:

— Ашир у племянников!

— Зачем он там?

— Пошел просить лошадь.

— Зачем она понадобилась ему?

— Молотить пшеницу.

— Когда он ушел?

— Рано утром...

Нурджахан неотрывно смотрела на всадника, говорившего с матерью Ашира. Казалось, она совсем потеряла рассудок. С широко раскрытыми глазами она вдруг протянула руки и пошла к всаднику.

— Ах, это конь Артык-джана!

Узнав гнедого, она позабыла весь страх и стала гладить коня, но в этот момент плеть больно хлестнула ее по спине.

Слова матери Ашира, сказанные предположительно, удовлетворили всадников. Нагнав страху, они ускакали так же быстро, как и появились. Ашира они действительно нашли у племянников Сахата Голака. Он пришел к ним утром и, не застав лошади, ждал ее возвращения. Всадники поняли, что украл девушку не Ашир, и повернули обратно.

Беглецов нигде не нашли. Никто не видел их, никто ничего не знал о них. Никто не мог даже догадаться, кто украл девушку. Это казалось таинственным, непостижимым. Решили обратиться к знаменитому следопыту.

После полудня у кибитки Мередов появился следопыт, сопровождаемый всадниками. Его внимание сразу же привлекли следы башмаков Айны. Следы эти вели к большому арыку. На высоком берегу здесь было обнаружено место, где сидели двое, найдена шелуха арбузных семечек. Следы двух мужчин шли к этому месту со стороны Полярной звезды, а отсюда, соединившись со следами Айны, направлялись в сторону главного канала.

Преследователи остановились, советуясь, что делать: пойти ли в сторону Полярной звезды и узнать, кто были эти мужчины, или идти вперед, по тройному следу. Решили, не теряя времени, идти вперед. Если беглецов удастся настигнуть, то и без того станет ясно, кто такие эти мужчины.