— На сверку и на сводку у вас не хватило времени! — недовольно отозвался Завойко. — Усматриваю в этом и нечто иное…

— Что усматриваете?

— Ваш странно легкий подход к приему материальных ценностей, — обвинил помощника Завойко.

— Так я же вам докладывал, что по ведомостям…

— Не припоминаю.

Нет слов, тяжел у Арбузова характер. Об этом, конечно же, знает Завойко. Губернатор знакомился с личным делом помощника, с его послужным списком. Каких только там нет записей: «склонен к самовольству», «с сослуживцами не уживчив», «горазд учинять скандалы»… Но и у Завойко характер не мед. Нежный муж и любящий отец, Василий Степанович неузнаваемо придирчив и строг на службе. Сам не знающий покоя, он требовал полезной отдачи от других и не терпел возражений, оговорок, оправданий. Не скупясь на разносы и наказания, губернатор

на расстоянии держал от себя офицеров, не допуская с их стороны фамильярности, а для нижних чинов всегда тесна была гарнизонная гауптвахта, не пустовал карцер.

И вот нашла коса на камень: до раздражительности не уступчив Арбузов, до упрямства настойчив Завойко.

— Фельдфебеля рекрутской роты от должности отстранить! — распорядился губернатор.

— За что? — возразил Арбузов. — Фельдфебель нашел сукно.

— Кто умеет находить спрятанное, тот способен надежно спрятать ворованное сам, — недовольно проговорил Завойко. — На его место назначить Степана Спылихина. Кто еще с вами принимал вещевое имущество?

— Подведомственный мне комиссар господин Руднев.

— Руднева посадить на гауптвахту на десять суток.

— Как понимать? 

— Выполняйте!

Арбузов стоял набычившись. Его лицо багровело.

— Это.. — Он искал слово, чтобы заменить подвернувшееся «самодурство». — Это самоуправство.

— Прекратите пререкания! — повысил голос Завойко.

— Вы со мной разговариваете как с низшим чином…

Арбузов поднял с пола тюк сукна, недовольно крякнув, вышел из кабинета.

На следующий день, 10 августа, Александр Павлович, получил через вестового от губератора предписание. В нем было сказано, что капитану 1 ранга Арбузову А. П. (без-указания должности) «предлагается отправиться для ознакомления со страною до селения Усть-Большерецк». Александр Павлович с интересом рассматривал предписание. Он чего-то недопонимал. Неожиданное решение губернатора, без предварительного разговора о поездке, казалось странным. Усть-Большерецкое селение расположено на западной окраине Камчатки, на берегу Охотского моря. От Петропавловска по суше до него ни много ни мало — триста с лишним верст. Но туда, как понял Арбузов по предписанию, придется отправиться морем. Это вдвое дальше. Нужно будет обогнуть южный мыс Камчатки и потом следовать на север вдоль западного побережья. Сколько на такую «прогулку» уйдет времени! А ведь не позднее, как двое суток назад Василий Степанович говорил ему же, Арбузову, о больших работах в порту, которые производятся все еще медленно, торопил содействовать быстрейшему сооружению батарей, ибо, по заверению За-

войко, англичане или французы в скором времени могут напасть на Петропавловск. И вот предписание. Он, помощник военного губернатора Камчатки, капитан над портом, командир флотского экипажа, вынужден оставить горячий участок и отбыть в дали дальние без указания конкретного задания и срока возвращения. «Для ознакомления со страною», другими словами: сколько, мол, хочешь, столько и разъезжай — ты тут, в Петропавловске, не нужен. Не очень ли роскошная поездка в такое тревожное время? Но помощник губернатора — человек военный, дисциплинированный. Предписание — это все равно, что приказ, его надо выполнять.

Арбузов, прежде чем отправиться в путешествие, заторопился покончить со всеми неотложными делами. Дорожа временем, Александр Павлович вместе с Мровинским еще раз осмотрел оборонительную линию. Больших расхождений у них в оценке сооружений не было. Главным препятствием в строительстве прочных батарей оставался лес, которого в порту явно не хватало. Теперь же забота о его доставке у Арбузова невольно отпадала.

Мровинский очень удивился непредвиденному отбытию помощника губернатора из Петропавловска, но сказать что-либо не пожелал: начальству виднее кого и куда посылать.

— За батареи, Александр Павлович, не беспокойтесь, — заверил инженер-поручик. — Все сделаем, как надо.

— Надеюсь, — ответил Арбузов и заспешил по другим делам.

В порту шла разгрузка иностранных коммерческих судов. Александр Павлович приостановился. Два дня назад, порадовавшись почти одновременному приходу американского брига «Ноубль» и немецкого клипера «Магдалина», он сам выделил солдат для разгрузочных работ. Часть груза временно сложили тут же на берегу, под большими деревянными навесами. Сейчас же мешки с судов и из-под навесов переносили в селение и складывали и одно здание-лабаз. «Что делают?! — внутренне запротестовал Арбузов. — Нельзя ничем не заменимое продовольствие хранить в едином месте. Это всегда большой риск. Вдруг лабаз загорится. А если действительно будет сражение с врагом? Тогда при обстреле селения неизбежно возникнут пожары. Продовольствие до заморозков необходимо разместить в разных помещениях».

Арбузов пошел к губернатору, но его в кабинете не оказалось. Тогда qh. тут же изложил свои соображения на бумаге и оставил ее управляющему канцелярией. Тот пообещал передать записку Завойко сразу же, как появится.

Александр Павлович был готов к отъезду, но выделенный в его распоряжение небольшой бот нуждался перед длительным путешествием в основательном ремонте. Им спешно и занялся экипаж, состоящий из пяти человек.

— Проконопатим днище, борта, просмолим, и через четверо суток можно выходить, — заверил Арбузова командир бота.

А через трое суток Александру Павловичу вестовой доставил еще одно предписание губернатора. В нем говорилось, что «с донесением относительно несообразности размещения провианта согласиться невозможно». Тут же Завойко напоминал, что необходимо «безотлагательно приступить к исполнению предписания от 10 числа сего августа». Он требовал доложить, когда конкретно капитан 1 ранга намерен оставить порт.

Накануне предстоящего путешествия Арбузов доложил губернатору, что завтра выделенный в его распоряжение бот отправится в путь согласно предписанию «для ознакомления со страною». Однако непредвиденные обстоятельства задержали 17 августа Арбузова в Петропавловске…

КРАЖА

Завойко в тот день был мрачен и зол. Причин для этого накопилось немало. Они нагромождались постепенно, угнетая губернатора.

В Петропавловске собралось необычно много народа. С прибытием фрегата «Аврора», а затем и транспорта «Двина» в порту прибавилось более шестисот человек. С одной стороны это хорошо: сунься сейчас враг к Петропавловску, — есть кому его отражать. А с другой… Всех надо где-то разместить, всех чем-то кормить. Запасы на складах скудные, в казармах теснота непролазная. Дела с продовольствием были бы совсем худы, не подоспей два иностранных коммерческих судна. Однако провизия, доставленная на «Магдалине» и «Ноубеле» предназначена

для петропавловцев без учета экипажей военных кораблей и сибирских солдат. Приближалась осень. Скоро хлынут проливные дожди, а за ними наступят и холода. Под открытым небом людей не оставишь. Решили строить новую просторную казарму — иначе моряков и солдат не разместить по зимним квартирам. Однако леса, как ни прикидывай, едва ли хватит на половину здания. А бревна, доски теперь нужны и для сооружения батарей. Значит, надо немедленно создавать большую артель по заготовке леса. Его, строительного, поблизости нет. Если зимой бревна возили на собаках, то летом единственный выход таскать лес волоком с помощью обозных лошадей, которых в городе раз-два и обчелся. Трудное и долгое это дело — заготовка леса. Она отнимет немало рабочих рук, так необходимых для сооружения оборонных объектов.

Завойко прикидывал на бумаге, с каких участков удобнее снять людей на заготовку леса без ощутимого ущерба для главного дела — обороны порта, когда к нему в кабинет вошел Арбузов. Ожидая от помощника бодрых слов, деловых предложений, Василий Степанович услышал жалобу на плохое питание сибирских солдат. Губернатор помрачнел. С этим вопросом Арбузов обращался к нему вчера, позавчера. Завойко тогда терпеливо пояснил, что продовольствия в порту не хватает, и положение может быть как-то исправлено только с приходм судов Российско-американской компании. Все понятно. Другого пояснения, казалось бы, не требовалось. И вот Арбузов опять появился с тем же вопросом. Это губернатора и вывело окончательно из равновесия. Ничтожно мелкой ему показалась меркантильная просьба помощника, а голос — неприятно нудным и гнусавым. Василий Степанович взорвался. На этот раз он высказался резко. Закончил свою обрывистую тираду так: