— Растяпа, — укорил его Груздев.

— А что, собственно, страшного произошло? Ты все равно перед охотой никогда не бреешься, — оправдал Глебов свою неосторожность.

— Верно, только это вовсе не означает, что мне нельзя одеколониться.

— Извини, забыл о твоей привычке. Но, честное слово, я не хотел.

— Ладно, — махнул рукой Сергей Емельянович.

Далее собирались молча, а через полчаса уже катились на лыжах по полю. Беззвучные, искристые снежинки тихо опускались на ранних путников, а те, которые попадали на лицо, незаметно таяли.

— Погода — прелесть, — заметил Антон Герасимович.

— Ага, — коротко поддержал его спутник. До рассвета они добрались до той лесополосы, вдоль которой намеревались охотиться на зайцев. Сняли с плеч, расчехлили и зарядили ружья.

— Я первый стреляю, — распределил роли начальник городской милиции.

— Все равно промажешь, — своеобразно уступил Сергей Емельянович.

Они двигались по краю посадки, пока не обнаружили свежие заячьи следы. Остановились чуть поодаль в ожидании, потому что у зайцев есть такая особенность: бегать по кругу.

Через некоторое время действительно со стороны поля показался длинноухий. Он со скоростью ветра приближался к засаде. Но, не добежав до охотников, почуял неладное и развернулся. Глебов вскинул ижевское ружье двенадцатого калибра, наспех прицелился и выстрелил, а зверька уже и след простыл.

— Мазила, — только и успел произнести напарник.

Вдруг из лесополосы выскочила рысь и набросилась на Глебова. Сергей Емельянович даже рот раскрыл от изумления.

Николай выследил их и шел навстречу с другой стороны посадки, только скрываясь за прикрытыми снегом деревьями. Он поравнялся с охотниками в тот момент, когда начальник милиции открыл пальбу. Одновременно с выстрелом снял с рыси намордник и расстегнул ошейник. Его удивление было не меньше, чем у отца, когда дикое животное кинулось на Антона Герасимовича.

— Помоги мне! — закричал тот дурным голосом.

Крик вывел напарника из замешательства, и он прицелился, но стрелять так и не решился, опасаясь попасть в Глебова.

— Стреляй же! — кричал тот.

Сергей Емельянович по инерции навел ружье на рысь и нажал спусковой крючок почти не целясь, но все же умудрился попасть в заднюю ногу зверю.

Рысь же привыкла к боли, когда распространялся запах «Шипра». И теперь, почувствовав боль, она с еще большим остервенением принялась за расправу. Ее острые клыки добрались до горла несчастного.

Груздев понял, что тому уже ничем не помочь, но он не знал истинной причины, по которой напала рысь, и, естественно, переживал за свою шкуру. Он обошел лежащих с другой стороны и, стараясь не слушать предсмертных хрипов Глебова, навел стволы на голову хищника.

— Отец! — вышел из укрытия и окрикнул его Николай.

— Сынок?! — отвлекся он.

— Держи. — И парень бросил отцу снежок. Сергей Емельянович одной рукой машинально поймал его. Но снежный комок рассыпался, и в руке остался носовой платок, насквозь пропитанный одеколоном «Шипр».

В невероятном прыжке рысь бросилась на второго охотника, выбив у него ружье и опрокинув навзничь.

— За что, сынок? — догадался об истинной причине нападения хищника Груздев-старший, но это была его последняя фраза.

— Можно подумать, не за что. — Николай поднял оружие и выстрелил в голову рыси. — Прости, но у меня не было выбора.

Где-то вдалеке откликнулось эхо последнего выстрела разыгравшейся трагедии.

Он протер ружье рукавом и аккуратно опустил на снег рядом с трупами. Задерживаться далее не имело смысла, и организатор убийства скрылся в лесополосе, а усилившийся снегопад заметал следы преступления.

Трупы обнаружили лишь спустя восемь дней. Несмотря на то, что эта история не получила широкой огласки в местной печати или по телевидению, о ней судачили в каждом доме, выдвигая самые невероятные версии о появлении дикого животного в этих краях…

Оставшись вдовой, Марина Владимировна согласилась выйти замуж за Николая, который скрыл преступление даже от нее.

Но жизнь с любимым мужчиной не принесла женщине радости, потухли когда-то счастливые голубые глаза. И причина крылась вовсе не в горе от потери первого мужа. Она переживала, что уже никогда не сможет иметь ребенка.

Новый муж не раз пытался узнать о причине ее грусти, но она отгораживалась невидимой стеной, уходила, замыкаясь в себе.

— Если ты не расскажешь, в чем дело, то я не смогу помочь при всем желании, — решил как-то Николай вызвать жену на откровенный разговор.

— Ничем невозможно помочь бесплодной женщине!.. — вырвалось у Марины Владимировны.

— Вот в чем заключается грусть-кручина. Честно сказать, я сам подумывал о нашем с тобой ребеночке.

— Не береди душу, — попросила Марина Владимировна.

— Это потому, что до настоящего момента ты переносила несчастье одна, а вдвоем мы с данной ситуацией как-нибудь справимся.

— Сам-то хоть соображаешь, что говоришь? Опытные врачи на мне крест поставили.

Но, изливая душу, женщина почувствовала, что становится намного легче.

— Видишь ли, мы можем взять новорожденного на воспитание. Я слышал, что бывают такие матери, которые бросают детей в роддоме.

Впервые за долгое время у Груздевой на лице промелькнула надежда, и мужу даже показалось, что чуть ожили голубые глаза. Они сидели на софе на противоположных концах. Она придвинулась к мужу, заглянула в его карие глаза и спросила:

— Ты серьезно?

— Что? — вопросом на вопрос откликнулся тот.

— Насчет усыновления?

— А что тут особенного? — начал было оправдываться Николай, подумав, что сморозил непростительную глупость.

— Дурачок, — успокоила его супруга, — это же наш шанс вернуться к нормальному образу жизни. Вот только странно: почему не мне пришла в голову подобная идея?

— Потому что один ум хорошо, а два — лучше, — улыбнулся Николай. — Завтра же отправимся в роддом.

Но там их ждало разочарование. Оказывается, в городе была большая очередь на усыновление детей, от которых отказываются родители.

— Сходите в детдом, — посоветовала заведующая, — с пяти-шестилетними у вас куда больше шансов.

Супруг вопросительно посмотрел на жену.

— Мне бы очень хотелось пройти все стадии воспитания ребенка, — всхлипнула та.

— К сожалению, ничем не смогу помочь, — официально произнесла заведующая. — Извините, но у меня слишком много работы. — И она поднялась.

— Подождите, молодые люди, — окликнула их уже в коридоре пожилая нянечка, которая мыла полы и случайно услышала разговор через приоткрытую дверь кабинета заведующей отделением.

Груздевы обернулись и с интересом взглянули на женщину.

— Вы к нам обращаетесь? — спросил за обоих Николай.

— К вам, к вам. Решайте свой вопрос в небольших деревнях, где есть родильные отделения, — посоветовала она супругам.

— Какой смысл? — вступила в беседу Марина Владимировна.

— Там нет очередей, у меня знакомые таким образом девочку взяли.

— Случайно. Там рожают-то несколько раз в году, а уж отказываются и того реже, — резонно заметила Груздева.

— Может быть, ты и права, дочка. Только я думаю, что чем больше сел вы объедете, тем больше будет у вас возможности на усыновление. — И она, обмакнув в ведро тряпку, принялась шваброй вытирать полы.

Когда супружеская пара вышла на улицу, Николай твердо сказал:

— Нужно все испробовать, если у ее знакомых получилось, то почему у нас…

— А кто тебе сказал, что я отказываюсь? — прервала его повеселевшая жена.

И Груздевы сразу же принялись за дело. Каждый выходной они объезжали два-три села и беседовали с заведующими местных родильных отделений. В результате исколесили на машине, которая досталась им от Сергея Емельяновича, практически всю область. Результатов, конечно, не достигли, но везде их внимательно и с пониманием выслушивали и обещали, что, как только представится возможность, непременно помогут. Теперь оставалось только ждать. А как известно, это самое трудное, особенно если не установлены реальные и определенные сроки.