Кейне намного лучше научился владеть оружием. Тот подарок Деамайна, меч-артефакт, наконец-то нашёл достойное применение в руках юного фехтовальщика. И пусть до самого старшего некроманта эктосу было пока далеко, но и он умел немало, делая стремительные выпады и обрушивая своё оружие на Деамайна с неожиданной силой. При этом в разноцветных глазах всегда отражалось что-то, что можно было назвать азартом, настоящим желанием битвы. Так, собственно и должно было быть: некромант, словно умерший вместе с рыжеволосым любовником, теперь наконец-то начинал оживать.

Так и летели эти жаркие летние дни, пропитанные запахом пыли, звоном мечей, всплесками магии и борьбой Деамайна со своим желанием: он хотел Кейне так сильно, как никогда раньше, и сотни раз подавлял в себе беснующееся желание, требующее схватить ученика, повалить на землю и вновь сделать своим, а потом ещё и ещё. И лишь понимание того, что так он потеряет Кейне, заставляло стискивать зубы и терпеть, с двойным усилием потом вкладывая энергию в выполнение собственного плана.

Деамайн расставлял ловушки. Он разбрасывал крошечные, мельчайшие подсказки, оставлял повсюду следы, и проделывал всё это с одной лишь единственной целью: привести к Кейне того, кого он должен будет убить.

Долгое время никто не клевал, словно Охотники в Хайтендарте вообще не существовали, но однажды, душной июньской ночью старший некромант почувствовал силу, которую ни с чем иным нельзя было перепутать… и притворился спящим. На самом деле ничего удивительного в этом не было: если бы он не рассчитывал на приход Охотника, то никогда бы и не почувствовал эту слабую, тщательно замаскированную энергию, несущую некромантам смерть. Так что игра начиналась, и пока всё шло строго по плану.

Охотник проник в дом, осторожно, совершенно бесшумно. Блеклая искра его силы сначала мелькнула в коридоре, а затем он осторожно скользнул по лестнице, уверенно и ловко, так, что не скрипнула ни одна ступенька.

По сути, энергия Кейне была сильнее, да и сам эктос как добыча был гораздо привлекательнее. Но Деамайн, сила которого плотным облаком окутывала всё внутри защитного купола вокруг дома, был несравнимо ярче и заметнее, настолько, что забивал собой даже мощь ученика. Неудивительно, что Охотник выбрал именно его.

То, что дверь открыли, можно было почувствовать лишь по дуновению ветерка, который колыхнул на окне занавески, обдавая спящего лёгкой ночной прохладой. Деамайн лежал, не шелохнувшись, мысленно готовясь к боли, которая его ожидает: снятие уровня силы — это довольно серьёзно и неприятно, хотя и не смертельно.

Охотник замер около кровати, словно раздумывая над чем-то, и на мгновение сердце старшего некроманта замерло: он решил, что пришедший почувствовал Кейне. За жизнь ученика можно было не волноваться, однако тогда сама тщательно созданная ситуация потеряет весь смысл: Кейне должен спасти учителя, выбрать его жизнь вместо чьей-то иной, а вовсе не убить, защищая себя. Но опасения оказались напрасными: постояв немного, Охотник принялся шептать слова заклинания, с которым Деамайн сталкивался не первый раз. Незачем скрывать: на него часто охотились, в молодости с него не раз снимали уровень силы, однажды даже два. Но он выживал, убивая всех, кто был настолько глуп, чтобы связаться с ним. И вот теперь настал черёд ещё одного...

Боль пронзила тело насквозь, словно копьё, собравшись пульсирующим шаром внутри и вырывая, вытягивая из некроманта древнюю силу, совершенную в своей мощи и идеальную в разрушении. Царапнув пальцами грудь, Деамайн закричал, сжимаясь на кровати в комок и сминая одеяло. Охотник, стоящий рядом, попытался нанести удар зажатой в руке саблей, но мужчина, вовремя увидев это, увернулся. Боль внутри пульсировала, била по нервам и мешала сосредоточиться и применить хотя бы оставшуюся силу. Деамайн был беспомощен на самом деле, без всякого притворства.

Выругавшись, Охотник вновь бросился в атаку, начиная нашёптывать слова заклинания ещё раз, и Деамайну стоило огромных усилий уклониться от второго удара сабли. Он надеялся, что Кейне успеет до того, как произойдёт снятие ещё одного уровня силы, потому что второй раз гораздо болезненней, он уже не оставляет почти ни малейшего шанса на выживание, и тогда ты чувствуешь себя таким отвратительно беспомощным и жалким, что второй раз в жизни Деамайну переживать этого не хотелось.

- Не смей, - донёсся со стороны двери угрожающий голос, и Деамайн возликовал: Кейне пришёл сюда защитить его, а значит скоро прольётся кровь.

Охотник застыл, явно не ожидая, что кто-то подоспеет некроманту на помощь, и ещё сильнее его шок стал, когда он понял, с кем именно ему предстоит сразиться. Теперь, когда боль немного отпустила, Деамайн мог рассмотреть того, кто к нему пожаловал, хотя в свете луны очертания предметов были не слишком чёткими. Но даже так можно было понять, что Охотник молод. Лет двадцать, никак не больше. Высокий и гибкий, скорее ловкий, чем сильный, и, вероятно, уже успевший отдать какую-то часть своей жизни, судя по той уверенности, с которой он атаковал Деамайна.

Длинные пальцы незваного гостя сомкнулись плотнее на рукояти сабли, и тут старший некромант услышал такое, отчего внутри него всё оборвалось:

- Уходи, - сказал Кейне. - Если ты уйдёшь сейчас и пообещаешь не возвращаться, я сохраню тебе жизнь.

Несправедливость, кощунство этих слов заставили лицо Деамайна налиться кровью от ярости. Отпустить Охотника?! После того, как он отнял уровень силы?! Кейне что, серьёзно так спокойно позволит учителю остаться несчастным дио?!

«Если он его не убьёт, я убью его сам», - мысленно поклялся некромант, стискивая зубы.

Однако Охотник оказался глупее, чем можно было подумать. Против него был эктос, а это кого угодно бы впечатлило, однако парень выбрал самый проигрышный вариант, возможно, от шока, а может просто по глупости: повернувшись к Деамайну, он спокойно дочитал заклинание.

На этот раз то, что чувствовал некромант, даже нельзя было назвать болью. Это было что-то за гранью, на том уровне, когда уже сходят с ума. Внутри всё свело диким спазмом, и даже крик не шёл из горла, сменившись отчаянным, жалким хрипением. Мир на мгновение померк перед глазами, а когда Деамайн, тяжело дыша и будучи не в силах пошевелиться от слабости, смог хоть что-то различить, он увидел Кейне, держащего в руках любимый кинжал. Это оружие не принадлежало к некромантии, оно было омыто водами светлого озера Иниэм, и именно им Охотника было убить проще всего. Однако пришедший парнишка, похоже, владел своим оружием на весьма достойном уровне. Он был выше Кейне, он был более ловким, а его техника боя просто поражала воображение.

«Высшие... кто же твой учитель?» - невольно восхитился Деамайн, глядя на отточенные, экономные и крайне эффективные движения. Охотник был стремителен, он не совершал ни одной ошибки, точно знал, куда метить и, казалось, видел слабые стороны противника насквозь. Кейне, отбиваясь, неумолимо отступал.

«Ты же не хуже! - мысленно воскликнул Деамайн, уязвлённый таким поворотом событий. - Я ведь учил тебя всему! Тебе не должно быть равных!»

И, тем не менее, Кейне всё дальше и дальше отходил назад под натиском противника. Охотник, видя это, даже не впадал в азарт и, кажется, не терял способности мыслить здраво. Выбрав момент, он принялся читать заклинание для снятия уровня силы, и лишь неожиданный боковой выпад Кейне заставил его сбиться.

Луна играла на клинках, каждый удар сопровождался мелодичным звоном и почти не было слышно вскриков, лишь тяжелое дыхание противников. Деамайн давно пришёл в себя, но показывать этого не собирался. Он понимал, что, конечно, если вмешаться сейчас в бой, то Охотник точно проиграет, но Кейне должен сделать всё сам. В конце концов, его ученик попросту не может быть хуже какого-то парня из Хайтендарта.

И действительно, вскоре эктос, приноровившись к технике боя Охотника, перешёл в наступление, нанося удары и ловко уворачиваясь от ответных. Их бой стал напоминать танец, воистину прекрасный и гармоничный, и им невозможно было не любоваться даже понимая, что кто-нибудь умрёт в конце.