Ещё до прихода судна мы между собой договорились поставить на холм Обсервейшн крест в память о полюсной партии. Судовой плотник немедленно начал мастерить из эвкалиптового дерева большой крест. Много споров вызвала надпись, некоторые настаивали на изречении из Библии — женщины, мол, придают этому большое значение. К моей радости, остановились на заключительной строке из «Улисса» Теннисона: «Бороться и искать, найти и не сдаваться».
Открытая вода простиралась в полутора милях южнее острова Тэнт, и здесь корабль стал: надо было на санях переправить крест на мыс Хат. Партия, в которую входили Аткинсон, Райт, Лэшли, Крин, Дебенем, Кэохэйн, судовой плотник Дэвис и я, вышла 20 января в 8 часов утра.
«Вечер. Мыс Хат. Дорога была пренеприятной. Примерно в миле от мыса мы вошли в метель с ветром. Издалека заметили около мыса Хат полынью и сделали в обход её большой круг. Аткинсон ступил обеими ногами в воду, мы резко взяли в сторону, но тут Крин провалился по самые плечи: ледяной покров, разглядели мы, на самом деле состоит из трёх-четырехдюймового слоя снежуры. Я исхитрился помочь ему выбраться, так что лёд подо мной не осел, и дальше мы шли на ощупь. Но Крин снова провалился, на этот раз вместе с санями; вытащили сани и, подтягивая их, вызволили Крина.
Если не считать нескольких проталин, на этом неприятности закончились, но и этого достаточно. И всё же, я думаю, нам ещё повезло.
Крин переоделся, благо в хижине нашлась сухая одежда; крест покрасили белой краской, и сейчас он сохнет. Мы сходили на холм Обсервейшн, выбрали точно на вершине подходящее место и уже выкопали яму. Вместе с каменным бордюром её глубина составит около трёх футов. Отсюда видно, что старый морской лёд в ужасном состоянии, почти весь покрыт лужами и снежурой — ничего подобного я здесь прежде не видел. Особенно скверно он выглядит около мыса Армитедж и мыса Прам. Остаётся надеяться, что как-нибудь мы да выберемся отсюда.
Послушать, как весело вечером болтал Крин, не поверишь, что он дважды за день окунулся…
Я уверен, что крест будет выглядеть замечательно»[346].
Холм Обсервейшн для этой цели самое подходящее место — все погибшие были с ним накоротке. Трое из них участвовали в экспедиции «Дисковери» и три года жили под его сенью; возвращаясь из трудных походов по Барьеру, они видели его впереди. Холм Обсервейшн и скала Касл первыми их приветствовали. Холм с одной стороны возвышается над тем берегом залива, где они жили, а с другой — над Барьером, где они умерли. Трудно найти более подходящий пьедестал, чем этот, возносящийся почти на тысячу футов ввысь.
«Вторник, 22 января. Поднялись в 6 часов утра, в одиннадцать тяжёлый крест уже был на холме Обсервейшн. Подъём был трудный, лёд в очень плохом состоянии, и лично я был рад, когда около 5 часов вечера мы управились. Крест выглядит действительно очень величественно, это будет вечный памятник, видный невооружённым глазом с палубы корабля с расстояния девяти миль. Он возвышается над скалами на девять футов, надёжно закреплён, вряд ли он когда-нибудь сдвинется с места. Когда он повернулся лицом к Барьеру, мы прокричали в его честь троекратное ура, а потом ещё раз повторили»[347].
Благополучно возвратились на судно и вдоль Западных гор дошли до гавани Гранит: чрезвычайно интересное плавание для тех, кто раньше видел эти горы только издалека. Гран забрал с берега склад геологических образцов. Лилли провёл траление дна.
Эта работа, составлявшая лишь часть продолжительных и важных серийных наблюдений, которые производились на борту «Терра-Новы», представляла огромный интерес. Каких только губок здесь не было — и известковые, и стеклянные, и трубчатые — все они были, как. правило, покрыты слизью.
Одни питаются настолько крохотными диатомеями, что собрать их удавалось только центрифугой. Другие с помощью пищеварительного сока растворяют известковый скелет диатомей, которыми кормятся; закрепившись на участке донного ила, они процеживают сквозь себя воду, иногда подгоняя её ресничками. Встречались колонии горгонарий, которые бескорыстно делятся друг с другом кормом, и кораллов, а также морские черви — они появляются на свет в мелких ячейках наподобие коралловых, но впоследствии покидают их. В сети попадали морские звёзды, морские ежи, офиуры, морские лилии, голотурии. Скелет морского ежа состоит из шестиугольных пластинок, каждая с бугорком в центре, в ямке которого на шаровом шарнире вращается игла. Иглы служат преимущественно для защиты животного, только наиболее крупные помогают ему передвигаться. Однако главным средством передвижения являются пять двойных рядов трубчатых ножек, которые действуют по принципу всасывания: попеременно выбирают и выбрасывают воду, благодаря чему внутри них создаётся вакуум. Точно так же передвигаются и морские звёзды. Лилли вытаскивал морских ежей с длиннющими, свисающими далеко вниз иглами, которые в два раза превосходили длину всего туловища ежа и иногда имели форму вёсел, даже с насечками. Омар в процессе роста сбрасывает панцирь и одевается в исподволь развивающийся внутри него новый. Улитка и устрица сохраняют до конца жизни первородную раковину, но к одному её концу постепенно приращивают новые кольца. Иное дело морской ёж: он накапливает известковый материал вокруг каждой пластинки в отдельности. По мере роста животного пластинки увеличиваются.
Сети приносили голотурий, которые выводят молодь в своеобразных инкубаторах — особых полостях, образуемых ртом животного. Этой особенностью обладает новый антарктический вид, открытый экспедицией «Дисковери». Он также отличается чрезвычайно сложно устроенными трубчатыми ножками, а вместо костистых пластинок морских ежей и звёзд его мягкая кожа имеет несколько известковых выростов.
Среди улова были и морские лилии, потомки древних криноид, процветавших в каменноугольный период и оставивших свои следы в дербиширском известняке, и, конечно, тысячи офиур, напоминавших красивые колёса, но без ободов, из одних лишь втулок и спиц. Спицы-ноги мускулисты, чувствительны и служат офиуре для передвижения; от ног морской звезды они отличаются отсутствием пищеварительных желёз, а от ног морской лилии — тем, что не помогают препровождать пищу в рот. Некогда у них был стебель, которым они прикреплялись к скале, даже сейчас в океане встречаются, правда очень редко, древние иглокожие со стеблем. Такое существо, явно очень древнее, было найдено Томсоном в 1868 году в море к северу от Шотландии и послужило поводом для организации в 1872 году экспедиции на «Челленджере» с целью глубоководных исследований. Но в этом плане «Челленджер» мало что дал. Большинство найденных нами видов распространены только в Антарктике.
Сотнями поднимал Лилли со дна червей полихет с подвижным ртом — с его помощью они собирают ил с пищевыми частицами, а затем втягивают его внутрь — и щетинками на хорошо выраженных бугорках-ногах — для передвижения по дну. От этих существ, вероятно, произошли членистоногие.
Более развитые модифицированные формы, обнаружив, что передвижение по слишком вязкому илу стало для них невозможным, поселились в трубках, которые защищают тело.
Высунувшись из трубки, они усиками собирают опускающиеся на дно осадки с питательными частицами. Распространяются полихеты с одного участка моря на другой благодаря тому, что они в своём развитии проходят планктонную стадию. Их можно сравнить с червями-каменотёсами, которые также строят себе трубку.
Но когда Лилли работает на корме, окружённый двойным кольцом — сначала банками и спутанными сетями, а затем любопытными зрителями — учёными, псевдоучёными и моряками, — никакая добыча не радует его так, как части Cephalodiscus rarus, которых и сейчас во всём мире всего лишь четыре банки. Это редкие и интересные находки, ибо неизвестный нам вымерший предок Cephalodiscus rarus являлся связующим звеном между беспозвоночными и позвоночными. Сам он уже был позвоночным, у современных его потомков в начале жизни замечаются признаки хорды, есть жабры. Он был открыт в Антарктике, близ Земли Грейама{237}, недавно его нашли в море Росса и, насколько известно, пока — больше нигде.