– Александр Андреевич, – еле слышно сказала Клава, – вы пришли узнать о состоянии Нины Петровны, не так ли?

– Так.

– Тогда зачем вам крепкий кофе? – Клава подняла глаза, но повернула голову в сторону.

– Люблю я ваш кофе, но редко прикладываюсь! – улыбнулся Волконский. – Наши женщины, – он подмигнул домработнице, – не очень-то жалуют напиток полуночников.

– Нина Петровна чувствует себя замечательно.

– Ни мало в этом не сомневаюсь, – Волконский продолжал улыбаться.

– Александр Андреевич, – подала голос кухарка, продолжая стоять спиной к столу и колдовать над туркой. – Постарайтесь понять женщину.

– Или я вас не понимаю? – Волконский развёл руками.

– В интересном положении, – продолжила говорить Анастасия Фёдоровна, как будто не слышала хозяина.

Волконский внутренне порадовался, что ещё не начал пить кофе. Иначе бы обжёг горло, а то и подавился.

Женщины посмотрели на хозяина, переглянулись.

Волконский отпил кофе, опустил пару шуток и удалился. Ему необходимо подумать в одиночестве. Почему? Как? Откуда? Ответы на первые два вопроса он знал, последний вызывал сильное затруднение. Вспомнились студенческие годы, когда в экзаменационном билете попадались разные по качеству вопросы. Обычно последним шёл какой-нибудь лёгкий для средненького студента, а первыми тяжёлые, требующие большой теоретической базы. Как отличник студент Волконский справлялся с трудными вопросами проще простого, но затруднения вызывали именно "троечные", пустячные вопросы. Но с экзаменаторами профессорами было намного легче, чем в жизни. Волконский отбарабанивал первые сложные вопросы на пять с плюсом, о средненьком – третьем вопросе речь шла вскользь, а самый пустяковый "десертный" вопрос билета, профессор не слушал, закрывая тему.

Теперь тоже, первые вопросы оказались очевидными, а "десертный" слишком сложным для круглого отличника.

Князь первым делом позвонил Алику, сообщив, что сейчас приедет. Член-корреспондент несказанно порадовался смене княжеского гнева на милость. Перед ним вновь замаячил серебристый "бумер" последней модели, с автоматической коробкой передач – мечтой автобездельника.

Дела у профессора шли неплохо, в ближайшее время он и сам мог купить такую машину, но кто откажется от халявы? Мечты Алика прервал деликатный стук в двери.

– Войдите! – сказал Алик, поднявшись за столом.

– Аликпер Дунаевич! Мы заключили десять договоров на операцию по новой методике! – доложил главный финансист проекта.

– Когда приступим?

Вошедший мужчина в твидовом костюме улыбнулся. Предвидя следующий вопрос, он тотчас доложил о финансовой составляющей проекта.

– Таким образом, наш доход увеличится в пятнадцать раз, – сказал технический директор проекта, поставив ударение в слове "пятнадцать" на первом слоге.

– Что с нашим Кулибиным, не звонит больше?

Посетитель развёл руками. Куда мол, ему звонить?

Алик улыбнулся. Он приложил максимум усилий, чтобы новоявленный изобретатель не испортил проект. Придумал же, запатентовать велосипед с двойной рамой! Да ещё совался в процесс, доказывая, что его изобретение не ускорит процесс оплодотворения яйцеклетки, а лишь увеличит шансы.

– У каждого сперматозоида в запасе масса фермента, расплавляющего оболочку яйцеклетки. Их несколько сотен расплавляют, но только один оплодотворяет, проникая внутрь. Всё, как у взрослых, – сказал хирург, потом вдруг схватился за голову.

– Ну, почему, я должен тебе разъяснять элементарные вещи?

– Потому что вы забываетесь, горе-изобретатель.

– Сперматозоид должен растратить свой "боезапас" на растворение оболочки. А если его впихнуть внутрь вместе с запасом гиалуронидазы – это же расплавит яйцеклетку изнутри! – Не мог остановиться хирург, но профессор не желал слушать нытьё неудачника.

– Вы что делаете в клинике? – нахмурил брови Алик. – Разве вам до сих пор не подписали обходной лист? Я немедленно разберусь и накажу виновников!

Изобретатель, махнув рукой, вышел прочь из кабинета.

– Когда начнём?

– На завтра запланировано десять.

– А на послезавтра, пять? Этак мы провозимся "ад греканс календес"! – сказал Алик. Он любил козырнуть знанием латыни, потому что человеку с рождения знающему два языка, легче освоить третий. – До греческих календ! – перевёл он для особо заторможенных.

– Почему? – возмутился технический директор Центра планирования семьи. Ему было наплевать на каких-то там греков, нужны были деньги, и немедленно. В отличие от академика, он понимал, что на сыром проекте невозможно озолотиться. Самая лучшая реклама не сработает без положительного конечного результата. Хирург, изобретший новый инструмент, говорил, что затея ускорения противоестественного оплодотворения обречена. Не считаться с мнением изобретателя глупо.

– Да потому что сегодня десять, а завтра пять! Тогда как, – Алик тронул бизнесмена за плечо, – вы слышали о геометрической прогрессии?

– Вряд ли вам известны законы бизнеса, извините, Аликпер Дунаевич.

– И по закону бизнеса, выходит, мы ничего не имеем с изобретения?

– Пятнадцатикратная прибыль, как минимум.

– Тогда, засучим рукава!

– Аликпер Дунаевич! – взвинтился вспотевший толстячок. – Я вас учу выступать на симпозиуме? – увидев, как научный деятель пожал плечами, продолжил: – И вы не учите меня бизнесу!

– Но откуда возьмётся обещанная вами прибыль, я имею право знать?

– Интересно, нужно ли вам вникать в тонкости бухгалтерии? Думаю, нет необходимости, Аликпер Дунаевич! – сказал технический директор. – Мне нужны все люди, стоящие в очереди за ближайшие три месяца! – наконец сказал финансист то, за чем пришёл.

Алик сообразил, в конце концов, это не его дело. Он свою работу сделал, заставив медтехника усовершенствовать прибор. Теперь не нужно ждать дурацких физиологических процессов. Сперматозоид сразу вводится внутрь яйцеклетки, ускоряя процесс оплодотворения вне организма во много раз. Пора поставить дело на поток. Никаких диссертаций, научных докладов и обмена опытом – исключительно прибыль.

Дела налаживаются по всем направлениям! Теперь вот и Волконский возвращается с обещанной новой иномаркой.

Волконский не заставил себя ждать. Едва закрылась дверь за техническим директором, появился князь.

– Привет, Алик!

– Здравствуй, Александр Андреевич! – профессор расплылся в улыбке.

– Сразу к делу, – Волконский одёрнул пиджак.

– Я готов! – академик поправил галстук.

– Жмёт?

– Да так, привычка.

– Алик, твои специалисты могут ошибаться?

– Ошибаться может любой человек с улицы, доктор на ошибку не имеет права! Вот, один уволен на днях.

Волконский продолжал молча стоять перед столом профессора.

– Такой специалист был, а ведь надо так, – Алик хлопнул кулаком себя по ладони, – проколоться! Пришлось уволить.

– Где он прокололся?

– Да это так, технические детали.

– Что он напутал? – спросил Волконский так, чтобы Алик понял – отмахнуться не удастся.

– Допустил ошибку в звене ферментативной реакции, – сказал академик лекторским тоном, но собеседник продолжал ждать ответа. – В результате программа ЭКО чуть было не пошла насмарку.

– Пропала программа?

– Почти, – Алик только что не всхлипнул. – И дело-то совсем не в деньгах, столько человек едва не пострадало по его халатности!

Волконский оглядел накрахмаленный халат Алика.

Профессор посмотрел на себя. Что он увидел? Живот как живот, не выпирает пока.

– Что у тебя было с Ниной Петровной?

– Помилуйте, Александр Андреевич! Я давно импотент, – Аликпер Дунаевич рухнул как подкошенный на стул, взялся руками за голову.

– Знаешь, Алик, у меня есть знакомый, не таких вытаскивает.

– Мне никакой специалист уже не поможет, – Алик продолжал тупо смотреть в стол.

– Это китаец. Син Лун. Он делает чудеса.

– Да каких только чудес мне не предлагали уже. Как отрубило с тридцати лет.