– Что ты сделал?

– Внутривенную инъекцию.

Оба бычка переглянулись.

Эффекта от внутривенной инъекции никакого!

– Лепила! Делай что-нибудь ещё!

– Что необходимо, я уже сделал. Скоро подействует, – сказал врач авторитетным голосом, как ему казалось. Но авторитетный голос хорош в палате, а никак не в полевых условиях.

– Я засекаю три минуты! – сказал амбал. – И если Куква не придёт в себя, сам знаешь, Абраша, придётся откачивать тебя. А некому!!!

Братки заржали.

Куква приоткрыл глаза.

– Вот, видите? Сейчас подействует! – сказал Авраам Самуилович.

– Никит, а где хозяин бани? Я его зачем привёз?

Никита растерянно оглянулся. В самом деле, где Никола? Никита понял, что тот не мог уйти в дом незамеченным. Значит, где-то поблизости. Очень хорошо будет, если Никола бросит всех в смертельной опасности. Как в подтверждение его мыслям, бычки, переглянувшись, взялись за ручки пистолетов.

– Никола, где ты? – выкрикнул Никита, не стесняясь.

– Да не ори, как резаный! Помогай лучше! – ответил Никола из-за бани.

Никита поспешил на голос. Бычки устремились следом.

За баней в сырой земле стока Никита сапёрной лопатой рыл яму длиной в рост человека.

– О, братан! Да ты врубаешься! Уже могилу себе роешь! – загоготали охранники.

Никола, не обращая внимания, продолжал откидывать землю.

– Собирай ближе, не давай рассыпаться! – сказал он Никите.

– Чем?

– Ногами подгребайте к яме! Чего встали, как вкопанные?

Трое мужчин стали подгребать грязь до края ямы. Бычки, наконец, вынули руки из карманов куртки.

– Ведите сюда угоревшего!

– Слышь, он про кого это? – спросил один из охранников. Другой шикнул на него. Через две минуты оба приволокли тело хозяина, сам он идти не мог. Голова Куквы по-прежнему безвольно свисала на плечо.

– Кладите его сюда! – скомандовал Никола.

– Сюда, в грязь?

Стоявший рядом Авраам Самуилович со знанием дела кивнул.

Бычки аккуратно уложили шефа в вырытую канавку.

Никола, ни слова ни говоря, стал спихивать землю на пострадавшего. Его примеру последовали остальные мужчины. Вскоре весь Куква был засыпан землёй, свободной осталась только голова.

– И сколь ему так валяться? Пока не окочурится?

– Я-те, Сява, окочурюсь сейчас! – неожиданно громко высказался Куква.

– Лежи спокойно, не надо двигаться! – сказал Никола.

– Пока не окочурюсь? – улыбнулся Куква. Головная боль уже отпустила, но окружающих он видел как в тумане.

– Полчасика, не больше. Пойду, подброшу дровишек, отмыться нужно.

– Я кому-то пойду сейчас! – Сява дёрнулся, сунув руку в карман куртки.

– Не вмешивайся! – скомандовал Куква.

Бычок пожал плечами. Николай зашёл в баню. Ничем не пахло. Николай вошёл в парилку, взглянул на каменку. Бывает, человек угорит в бане, когда распаривает веник на каменке. Но никаких листьев: сухих, тем более обгоревших, на раскалённых изоляторах не было. Зато с краю примостился маленький блин серо-синего цвету! Никола взял его на совок и вытащил в предбанник.

– Никита! Пособи с дровишками!

В два прыжка Никита оказался в предбаннике.

– Ты на кой положил синий блин на каменку?

– Так на кой или на каменку?

– Никита! Ты разве не понял, что на каменке нет ни одного камня? Я что, по-твоему, идиот, что накрошил изоляторов? Ещё как вы все не загнулись от этого камня?

– Я, я мало парился. А эти, так вообще на улице торчали.

– Э-эх, Никита! – покачал головой Николай.

– Ну ты-то, хоть, не сдашь меня?

– Не дури, Никита! Угар снимем. Мало ли что могло приключиться? Может, у него сердце слабое.

– Должен буду!

– И не думай! – махнул рукой Никола. – Лучше принеси осинки, различишь поленья?

– Как же? Что я, совсем тупой? – пробормотал Никита и закусил язык.

Через пять минут дрова весело затрещали в раскалённой печи. В трубе загудело. Никола набрал полный ковш кипятку, плеснул на каменку, после чего раскрыл настежь окно в бане и дверь. С паром вышел весь угар.

Кукву быстренько откопали, хотели отвести в баню. Он отпихнул от себя бычков сотоварищей, пошёл сам.

– Как и говорил, Никита, помыться придётся.

– Может, парку? – сорвалось с языка Никиты.

Куква оттёрся намыленной вехоткой, вылил на себя таз с водой.

– Пошли!

Никита пожалел, что ляпнул не то, но деться некуда. Он взял вторую шапочку в форме будёновки, надел верхонки и пошёл в парилку.

Они парились, как будто ничего не произошло.

Никита, правда, быстро упарился. Он слез с полка и вышел в предбанник. Как он ни старался, ни тянул обеими ноздрями – ничего угарного не почуял.

Куква парился меньше, чем в первые разы.

– Где минералка?

Никита покачал головой.

– А да ладно! – Куква кликнул телохранителя, дежурившего за дверью. – Сгоняй в дом, попроси у хозяина горячего чаю! Да поаккуратнее там!

Сява кивнул и с низкого старта рванул исполнять приказ хозяина. Он попросил у Николы чаю, вежливо, как только умел.

– Мужик! Дай чайку погорячее! Для Куквы!

Никола молча набрал чаю в термос. Вынес бычку, не впуская его в дом.

– Держи! – Сява всунул в руку хозяину две сотни "Бакинских".

Никола стоял с разинутым ртом, глядя в спину бычку, несущемуся на всех парах к бане.

– Заходи в дом, Коля! Не нужно людей смешить.

Никола не понял, почему он смешит людей, но подчинился Марусе.

Куква ополоснулся холодной водой.

– Ну, Никита, кстати подбанчил!

– Извини, что так получилось.

– Без обид. Никто не застрахован, – сказал Куква. Оделся и молча вышел из бани.

– Вам бы на обследование, – залебезил доктор, дежуривший на крылечке бани.

– Успокойся, Абраша! Я что, не помню про банный угар? Езжай себе! – он кивнул своим слугам. – Расплатитесь с эскулапом! По-доброму, – добавил он, глядя на трясущегося лепилу.

Куква уехал со своими бычками, не прощаясь с Никитой. И о деле ни слова не добавил. Ни доброго, ни худого.

И то хорошо, решил Никита. Чтобы не напрягать Николу, он, не заходя в дом, попрощался на крыльце и поехал в город. Никто не встречал его на лесополосе, не стрелял по колёсам.

– Главное, ребята, сердцем не стареть! – затянул Никита на свой собственный лад.

ГЛАВА 38

Волконский не понимал, что с ним происходит. Чувственная аптекарша никак не реагировала на его ласки, но по-прежнему многообещающе улыбалась, стараясь угодить богатому клиенту.

Штатные любовницы в один голос восхищались его мужской силой. Но что стоит слово продажной женщины? Ровно столько же, как и продажного мужчины.

Но самое странное, жена начала отстраняться от него. Вечерами у неё находилась какая-то работа, вот как раз ко времени подворачивалась денежная клиентка! Затем, когда Волконский выезжал из дому "на ночную смену", Нина Петровна приезжала домой и ложилась в постель. Возвращаясь незадолго до завтрака, Александр никогда не ложился в кровать к жене. Таков был их уговор.

Волконский решил разузнать у подруг о состоянии жены. Никто так не сдаст с потрохами, как самая преданная подружка. Волконский как-то вернулся тотчас после ужина, намереваясь застать жену врасплох. Он не понимал, откуда это взялось, но почему-то влекло к жене всё больше. К сожалению, Нина Петровна уже улеглась в постель! Александр спустился в людскую. Личного семейного шофёра, телохранителя, просто близкого семье человека на пищеблоке не оказалось.

– Здравствуйте, девушки! – улыбнулся Волконский.

– И вас не хворать, Александр Андреевич! – отозвались обе женщины.

– Как насчёт кофе?

– Александр Андреевич, я мигом! Но, – Анастасия Фёдоровна оттёрла сухие и чистые руки о передник, – к ночи?

– Разве нам, молодым да ранним, детское время помеха для чашечки хорошего кофе?

Кухарка извинилась. Она отвернулась к плите, занявшись заказом хозяина.

Волконский посмотрел на Клаву. Домработница опустила глаза, показав морщинистые веки с едва заметными ресницами. Александр не отрывал глаз, не моргал, продолжая сверлить взглядом прислугу.