Волконская обняла подругу, утешила.

Обе сговорились на том, чтобы прислуга не болтала обо всяких "рвотных массах" и других признаках беременности хозяйки.

ГЛАВА 36

В российском футбольном первенстве появился бразилец. Событие прошло без особой помпы и рекламы. Появился, забегал. На каждой игре он оттачивал собственную технику, обводя по полкоманды соперника, но забивал по настроению.

– И на кой нам такой игрок? – спросил у своей команды тренер "Житника".

Парни пожали плечами.

– И я говорю, один Бураков стоит трёх таких бразильцев!

Никто из команды не хотел поддерживать разговор. Мало кто любил Бурого, завидовали ему все, включая дружка легионера Абрека, получившего кличку от Паши.

– Вижу, подрасслабились! С сегодняшнего дня начинаем тренировки в двойном режиме! И если я увижу хоть одного сачка на поле, загоняю до смерти! Причём бегать начнёте тотчас после матча! Разойдутся зрители, отдохнёте четверть часа, и вперёд, на мины!

Футболисты зашикали друг на друга, недовольные решением тренера.

– Чё ты молчал? – взъелись они на капитана. – Вставил бы словечко!

– Он принял решение, что ещё? Вы хоть раз помните, чтобы тренер отменял решение?

– Да не об этом речь! Он хотел поговорить по душам, а ты молчал, поэтому он и озверел!

Все претензии к капитану были вялыми, потому что каждый мог "вставить словечко", но не захотел этого.

Матч столичному клубу, не самому лучшему в последние годы, "Житник" проиграл. Продул за милую душу со счётом 1:4. Абрек за один гол получил бонус, остальные остались в долгах перед клубом. Как и обещал, тренер устроил послематчевую пробежку с ускорением. Игроки, включая вратаря и запасных, покорно побежали от одних ворот к другим. С середины поля, вместо положенного ускорения, они расслабились, за что обратно: от ворот до ворот пошли гуськом. Приползшие последними четверо опять побежали от ворот до ворот. На этот раз с ускорением. Тренер засёк: на три секунды быстрее.

Остальные футболисты вповалку лежали на газоне. Тренер, видя, что силы у всех на пределе, вот-вот закроется второе дыхание, прекратил экзекуцию.

– Видите сами, сколько у вас резервов! Почему не растрачено за игру?

– Да ладно, обычный матч в середине сезона, – сказал капитан, отдышавшись.

– Ничего не значащий матч? – спросил тренер.

– Ну, почему, каждая игра чего-нибудь да стоит, – процитировал тренера капитан команды.

– А эта – стоит позора на мою седину! И за всякий побелевший волосок по три шкуры сдеру с каждого! – тренер вырвал наугад волос с виска.

К счастью, оказался не седым.

– Всё! В душ. Завтра на тренировку, на полчаса раньше!

Он смотрел вслед уползающим с поля игрокам и думал, возможно, ли при таком составе удержаться в премьер-лиге? А с начала сезона были совсем иные задачи – борьба за место в десятке, а то и за призовое!

С травмой Паши игра "Житника" поменялась. Как будто из электрода вынули металлический стержень. Дыму много, искры нет и результат, в лучшем случае, нулевой.

Паша тем временем лежал в больнице. И никто, кроме жены и любимого тестя, не навещал его. Первые трое суток Бураков провёл в реанимации. Комитет по делам спорта не проявил к известному всей стране футболисту никакого внимания.

– Футболисты, это хорошо. Но важнее сейчас молодая поросль! Так что, извините, находите собственные резервы, – сказала мэрша.

– Наталия Яковлевна! Бураков восходящая звезда нашего спорта! Он игрок основного состава сборной страны!

– Да будь он самим красным солнышком! Средств на его операцию нет! Весь бюджет города не потянет заграничную клинику!

Тренер ушёл от Мискиной ни с чем.

Команда проиграла пять матчей, один за другим. В некоторых блеснула надежда на ничейный исход, за счёт пассивности соперника, но собственные лодыри переплюнули приезжих лентяев. В последние минуты матча они настолько расслаблялись, что у собственных ворот не оказывалось ни одного игрока. Спохватываясь, бежали за нападающим, либо догоняли, сбивая его с ног, либо сопровождали до момента удара по воротам. Пенальти или выход один на один с размякшим вратарём – исход один, гол.

Тренер теребил менеджера команды. Тот и сам понимал, что без нормальной команды денег не видать. И принялся за поиски спонсора. Если Мискина не любит футбол, это не значит, что нет других людей, понимающих игру и болеющих за малую Родину.

Завхоз направился к лучшей подруге Мискиной.

– Ядвига Францевна! Не желаете ли отобедать со мной? – спросил седовласый подтянутый мужчина спортивного телосложения.

Ядвига опытным взглядом разом оценила мужчину. Не смотря на седину, густющие чёрные брови – хороший знак для ещё живой женщины! Она согласилась на встречу, не выясняя причин.

Ужинали на её территории. Завтракали в её постели. В результате приятного знакомства Ядвига Францевна почувствовала себя моложе в два раза, а менеджер "Житника" – чуточку богаче.

Тренер, собрав деньги на лечение лучшего игрока, повеселел.

– И всё же, ищи надёжных спонсоров! – сказал он завхозу.

– Тем и занимаемся! Землю роем!

– Рой хоть до экватора, но сезон вытяни!

Менеджер заверил ещё раз, что будет рыть землю и бороздить море, но найдёт. И на новых игроков, и на откаты, кому следует.

– А этого, – тренер погрозил пальцем, – я не слышал.

– А этого, я и не говорил, – завхоз пожал плечами.

Паша лежал, глядя в потолок. В первые дни он не различал люстру, теперь же мог сосчитать количество лампочек, благо было их всего две. Линии швов бетонных плит он не видел. Да и сам потолок был почему-то серым. Изредка проскальзывала искра поперёк потолка. Она ничего не освещала, и зацепиться за неё взглядом было невозможно.

Жену с ребёнком и тестя он узнавал задолго до их появления в палате. По запаху дома.

– Пришли! А я понял ещё с коридора, что вы идёте! – говорил Паша.

На самом деле родственники давно находились в палате, только боялись разбудить его, не подходили близко. Паше надоедало лежать с закрытыми глазами, он раскрывал веки, и тогда жена подходила ближе.

– Каково положение в турнирной таблице? – спрашивал Паша у жены.

Она вздыхала, зачитывала вырезку из спортивной газеты.

– Значит, силы в лужу! – сетовал Паша. – Ничего! Скоро выйду, дам всем прожраться!

Жена молча кивала, держа его ладонь в своих руках. Тесть шумно дышал, кивая. Сынишка ползал по животу Буракова, о чём-то бухтя.

– Что говорят доктора, Паша?

– Прорвёмся!

– А мне сказали, что тебе уже не играть в футбол.

– Кто? Да я ему… – Паша сдерживался, чтобы не выругаться в присутствии ребёнка.

– Они говорят, что ты получил закрытую черепно-мозговую травму.

– Да и мне тоже самое говорят! Типа, рассосётся гематома, и вернётся зрение. Я уже вас вижу! И лампочки на потолке! Вон, гляди! – Паша ткнул указательным пальцем в середину потолка. – Одна слева, а другая справа. Не веришь, что вижу, а? Тогда кто мне бы рассказал? То-то же!

Лена зажимала рот носовым платком, чтоб не разрыдаться в голос. На потолке лампочек не было вовсе. Освещалась палата боковыми плафонами.

В одно из посещений явился тренер.

– Паша! Бурой! Поднимайся, хорош валяться! – бодро сказал он.

Паша сел в кровати, поднялся на ноги. Резво, по-молодецки. Он постоял, глядя перед собой. Тренер не выдал себя никакими звуками. Он сделал шаг в сторону и замер. Паша протянул руку перед собой в пустоту. Тренер тотчас шагнул обратно и пожал протянутую руку. Сам при этом смотрел на жену Буракова. Лена кивнула, закусив платок.

– В общем, так! Ты слышал, что без тебя пролетаем, как фанера над Парижем?

Паша, зная нрав тренера, не перебивал.

– Едешь завтра в Москву, в Склифосовского! Там тебя разом на ноги поднимут!

– Я и так на ногах! – Паша невысоко подпрыгнул, мягко приземлился. – Хоть сейчас на ударную!