– А ты сходи к нему, в нерабочее время, конечно.

– Ох! Александр Андреевич, где оно у меня, нерабочее время.

– И всё же, сходи! – Волконский вынул визитку китайца и сунул в ладонь доктору.

Алик вздрогнул. Как будто ему только что подали пистолет пустить себе пулю в лоб. Профессор понял, для чего пришёл Волконский. Это отнюдь не дружеский визит. И если он завтра же не попадёт к этому китайцу, страшно подумать, что сможет сделать князь, при его-то связях!

Но был один плюс – Алик не врал.

Волконский спросил о чём-то постороннем и, отказавшись от чая, ушёл.

Через три дня ему доложили. Алик был у китайца. Волконский тотчас рванул к Син Луну. В приёмной его встретила дочь китайца.

– Папа пока не может выйти, понимаете, экспозиция не позволяет. Необходимо его личное участие, – говорила она, перебирая пуговички на блузке. Сама при этом заговорщицки улыбалась.

– А когда он выдержит эту экспозицию?

– Вы можете подождать в комнате отдыха. Это минут семь, не более, – секретарша резво выскочила из-за стола, жестом с поклоном предложила посетителю пройти в знакомый ему кабинет. При этом она показала гостю намёки на грудные железы в распахнутой кофточке.

Волконский вошёл в знакомый ему кабинет. Да, всё осталось по-прежнему. Те же манекены, те же биксы с инструментом. Как будто вчера сидел здесь с доктором, отвечая на его непонятные вопросы. Свет отключился. Волконский обернулся, раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но его губы тотчас были запечатаны страстным китайским поцелуем.

"Другой бы сопротивлялся", – успел подумать Волконский перед тем, как войти в бешеную карусель известного только по книгам безудержного секса…

Как было обещано, Син Лун вышел из дальней двери спустя полчаса. Волконский уже находился в приёмной. Секретарша сделала ему кофе и сидела в стороне за компьютером.

Князь изредка поглядывал на неё, удивляясь. Он впервые оказался по другую сторону баррикад, а победительница ничем себя не выдаёт. Совсем как мужик! Александр Андреевич поёрзал на стуле, проверяя всё ли у него в порядке. Вроде всё нормально, ничего внутри китаянки не оставил.

– Вижу, вы здоровы, Александр Андреевич! – поздоровался Син Лун.

– Здравствуйте, доктор. У меня другое дело.

Син Лун кивнул дочери, та неслышно исчезла.

– Хотелось бы узнать информацию, – улыбнулся Волконский. – Понимаю, клятва Гиппократа и так далее, но нужно позарез.

– Это ваша работа, сбор информации, – улыбнулся китаец.

– Мне нужно знать, в каком состоянии находится Аликпер Дунаевич. Думаю, этого хватит?

Син Лун, не прекращая улыбаться, взял конверт. Он заглянул внутрь, содержимое вполне устраивало.

– Безнадёжен, – сказал доктор.

– Насколько я помню, есть два понятия импотент. Медицинское и народное.

– По-народному.

– И что, ничего нельзя сделать?

– Обратись он лет пять назад, другое дело. А так, – доктор развёл руками, – слухи о восточной медицине слишком преувеличены. Мы не можем воскрешать мёртвый орган.

– Доктор, сколько он тебе заплатил?

– Хотите вернуть ему деньги? Сейчас я уточню, – Син Лун взял папку со стола, – вот, прейскурант диагностических услуг.

– Не нужно. Я хотел убедиться, не лжёт ли мне академик.

– Ни единым словом.

Волконский попрощался с китайцем. Секретарша так и не появилась. То ли ушла совсем, то ли задержалась в каком-либо из кабинетов офиса.

Князь не знал, радоваться ему или огорчаться. Страсть китаянки развеяла сомнения в своих силах. Алик оказался полностью несостоятельным. Выходит, нужно искать другого соперника? Дел без того по горло, нужно подготовить народ к очередной реформе, вследствие которой людей обдерут до нитки. Для этого организовать телепрограммы, отвлекающие от политики, паче того – экономики.

– Пусть обыватель ржёт с утра до ночи, злословит политиков, плюёт на все нормы морали и нравственности! Абсолютная свобода: слова, совести, печати, выбора смерти! Пусть стреляют друг друга, воруют последний кусок у соседа, бегают к его жене, плюют в рожу начальству, упиваются до смерти! Пусть обсуждают государственный бюджет, считая чужие деньги! Только при этом, покупают, покупают, покупают! Никаких заначек в чулках не должно существовать по определению! Это главный закон экономики! – говорил Волконский своим сотрудникам и находил полное понимание. Оставался пустячок – всё сказанное превратить в норму жизни обывателя.

В разгар работы Волконскому позвонил кто-то с неизвестного номера. Князь вышел в коридор.

– Александр Андреевич! Зрав будь, боярин!

– И тебе привет, Гаврила Михайлович!

– Я проездом в столице. Позволь, загляну на огонёк.

– На работу, или…

– Говорю же, проездом.

– Буду свободен к полудню. Кафе напротив, устраивает?

– Чудно! Заодно и пообедаем.

Волконский отключил связь первым.

– Где обретаешься? – спросил Волконский, поздоровавшись с бывшим сослуживцем.

– Как и все в запасе, залёг на дно.

– Надеюсь, золотое? Иначе, о чём разговаривать?

– Нам, княже, ещё до бронзы ещё как медному котелку!

– Надеюсь, стараетесь? – Волконский шутливо нахмурил брови.

– "Рвём из сил и из всех сухожилий".

– Короче, Гаврила, что нужно? Если поддержка свыше, обеспечу для доброго дела. Если ищешь мецената, подскажу где, – сказал Волконский, расправившись с салатом.

– Я хочу помочь человеку.

– Все мы обязаны помогать людям, – улыбнулся Волконский.

– На то мы и друзья народа! – подыграл Гаврила.

– Он под чьей юрисдикцией?

– Не то, не то! Он получил производственную травму.

– Это совсем просто. В наше время через суд можно с работодателя выжать все соки, включая желудочный! – усмехнулся Волконский. Посмотрев на товарища, он чуть не захлебнулся соком. – Так, ты и есть работодатель?!

– Я исполнительный директор, менеджер футбольного клуба "Житник". У нас лучший нападающий, надежда сборной страны, получил травму. Необходимо лечение. Лучше за рубежом. Сам знаешь наших костоломов в белых халатах.

– Бураков Павел, он же, Бурой, – проговорил Волконский, глядя в фужер с апельсиновым соком.

Коллега ничуть не удивился.

– Мениск, ахилл, что?

– Труднее! Гематома затылочной области. Зрение.

– Да, это не просто.

– Я сумею оплатить расходы.

– Сумел бы, не приехал ко мне! – Волконский протестующее двинул ладонью.

– У клуба скоро появится спонсор.

– Гаврила! Друг! Я не вышибаю с тебя копеечку, думаю, куда направить Буракова.

– Где у нас лучшие нейрохирурги?

– Сам ответил. У нас.

– Хорошо, скажу по-другому. Где работают наши лучшие нейрохирурги?

– Ты прокручивал вариант с Германией?

– После объединения страны "штази" в сильном загоне.

– После объединения и мы на дне, но кое-кто на золотом, – подмигнул Волконский.

– И?

– Решим твой вопрос.

– Время не ждёт, князь!

– Твой Бураков где?

– В Склифосовском.

– Вот и лады. Послезавтра чартером отправим в Гамбург.

– Что с меня?

– Как всегда, информация.

– Какого рода?

– Как ты вышел на меня?

Гаврила покачал головой.

– Намекни, кого искал?

– Спонсора для команды, – вздохнул Гаврила.

– И как, успешно?

– Нашёл одного бизнесмена. А вышел на него через местный санаторий. Он там отдыхал у нашего главы.

– Неплохо отдыхал?

– Неплохо, если учесть, что теперь этот пансионат в его собственности плюс стадион "Житника"!

– Так. Со спонсором твоего клуба мне понятно, но при чём тут я?

– Твоя жена отдыхала там в то же время.

– По путёвке профсоюза? – съехидничал Волконский.

– Она ещё не была твоей женой.

– Так, она что-то имела с этим молодым бизнесменом?

– Вряд ли, – сказал наугад Гаврила. Он никогда не видел в глаза жену Волконского и самого Никиту.

– Скажи мне одну вещь, как думаешь, что может делать холостая женщина в черноморском пансионате?