– Не наезжай, Никита! Я врубился. Не по той теме пру, дай сказать!

– Ну?

– Пальцы рубить, ноги ломать, на кой? Пусть он тихо исчезнет, да и всё. Нет тела, нет дела! – расхохотался Димыч.

Он по-шустрому сгонял к Кукве, сказал о проблеме.

– Забашляем по-царски! – пообещал он смотрящему.

И двух бычков во главе с Сявой.

Главный редактор в ту же ночь исчез навсегда из города. Слухи ходили разные, но толку от них не было никакого. То он уехал к матери, то ли к сестре. Больше в газете подобных заметок не появлялось.

Чугуев, убедившись, что главный редактор жив-здоров, но за несколько сот километров отсюда, доложил губернатору.

– Мне бы так решать проблемы! – сказал Иван Ильич. – Журналюги нахальные задолбали. Скоро из унитаза увидишь глазок папарацци!

Через неделю на прилавках Чухонска появилась бутылка с надписью:

Под рисунком с изображением городской мэрии – единственной достопримечательностью Чухонска, микроскопическими буковками обозначался производитель. Асбестоцементный завод г. Чухонска.

Первые пробы, разумеется, после работяг на разливе, достались мэру города, главе района и другим уважаемым людям Чухонска.

Никола вернул подарочную бутыль обратно в город.

Никита не обратил на это внимания, он крутился с новой сделкой. Нежданно-негаданно на него свалился хороший, перспективный куш – футбольный клуб премьер-лиги "Житник" с капитаном, хоть и травмированным на данный момент, самим Бураковым!

Земля, на которой располагалась половина стадиона, с захватом большей части поля принадлежала Демидову Никите Ивановичу. Остальная часть – городской мэрии. А это значит, снова Мискина, тенью за ней следует Эльза Францевна, и всё возвращается на круги своя!

Никита вылетел к Чёрному морю.

В аэропорту хозяина встречал актив мэрии, причём со старым мэром, который держался от них в стороне. Мискин, в плохо глаженом костюме, с мешками под глазами, обнял Никиту, как родного. Остальные встречающие сдержанно поздоровались.

– Спасибо, спасибо! – сказал Никита, собрав обе руки в один кулак, как это делают публичные люди.

– Проедемте в мэрию? – спросил Вася, норовя взять гостя за рукав.

– Андрей Васильевич, вы не против проехаться в мэрию? – спросил Никита нарочито громко. Делегация встречающих разом умолкла.

– От чего бы ни проехаться? – улыбнулся Мискин.

Вася раскрыл дверцы лимузина перед подрагивающим с похмелья бывшим начальником. Голова первого зама почтительно склонилась, как в былые лучшие времена. Мискин уселся с краю, перемещаться по сиденью ему не хотелось. Каждое движение отдавалось болью в голове. Отмечая прибытие "родственника", он поменял десять баночек пива на бутылку водки и чувствовал себя с утра не в своей тарелке. Андрею Васильевичу казалось, что все смотрят на него, осуждая за нарушение режима. Что все до единого, включая случайных прохожих, знают о его поступке. Тогда как Никита распорядился выдавать соучредителю по ящику пива на месяц, "чтобы совсем не сдохнуть", Мискин поменял его у молодых отдыхающих на водку.

Никита прикрыл дверь за компаньоном, обошёл вокруг машины и сел на заднее сиденье. Лимузин сопровождали две "Волги", потрёпанные, но на полном ходу.

Наталия Мискина встречала гостей не в кабинете, а в конференц-зале, с сервированным столом, тянущимся от стенки до стенки.

Бывшего мужа и мэра она посадила подле себя, чтобы не позорил застолье. Андрей Васильевич молчал. Он прикладывался исключительно к сухому красному, вяло цепляя куски сёмги. После третьего тоста Мискин заулыбался. Наталия тотчас пихнула его в локоть. Андрей Васильевич, извинившись, вышел на перекур.

– Никита Иванович! У меня к тебе дело.

– На сто рублей, Наталия Ионовна?

– Нескольким больше.

– Я готов, – Никита поднял руку как пионер.

– У нас в городе, практически рядом с морем, есть пустующая территория. Она принадлежала когда-то спортивной школе. Теперь там два разрушенных барака. – Мискина посмотрела на гостя, тот внимательно слушал. – Мы бы хотели построить современный развлекательный комплекс. Это бы дало нам существенную прибавку к бюджету.

– Так и хорошо! Почему вы говорите в сослагательном наклонении? Наталия Ионовна, так оно и будет!

– Вашими бы устами, Никита Иванович, да мёд пить.

Никита развёл руками.

– Дело в том, что этот пустырь находится в вашей собственности.

– Ваши предложения?

– Мы хотели бы выкупить у вас этот участок.

– На каких условиях?

– По госрасценкам.

Никита поморщился.

– Пятьдесят процентов сразу, затем в рассрочку на пять лет с десятью процентами годовых, – выдохнула разом Мискина. Её хилая грудь приподнялась, вслед за испещрённой морщинами тонкой шеей.

– Шутить изволите? – Никита взял стакан сока и отпил разом половину. Нарочито поперхнулся.

– Мы можем изменить условия, – Наталия опустила веки, показав зеленоватые тени: в морщинистых бороздках они слежались в порошок, похожий на плесень на чёрством хлебе.

– Я не желаю уступать вам этот участок.

– Мы бы могли дать шестьдесят процентов и затем пятнадцать – годовых, – Мискина взяла со стола салфетку, принялась мять её.

– Вы не поняли, Наталия Ионовна. Я согласен только на шестьдесят процентов от прибыли развлекательного комплекса. – Никита разрезал кусок мяса, окунул его в кетчуп и отправил в рот. Щёки его надулись так, чтобы стало понятным, дальнейший разговор невозможен.

Мискина продолжала мять салфетку так, что промеж её длинных крючковатых пальцев на стол сыпалась бумажная труха.

– Но, Никита Иванович, вы понимаете, что это в убыток городу? Это грабёж! – последние слова она провизжала.

Сидящие рядом сотрудники опустили глаза в салат, дабы не показать, что видели начальницу в неудобном положении. Вася махнул кому-то рукой, после этого музыка усилилась на несколько децибел.

Никита продолжал жевать, запивая свежим соком.

– Почему вы не хотите помочь нам, скажите? – Мискина стряхнула остатки бумажной пыли с ладоней. – В своё время вы очень хорошо справились с последствиями стихийного бедствия. Неужели у вас ничего не шевельнётся в груди?

Никита качнул головой, показывая, что согласен насчёт груди и так далее.

– Каковы ваши условия? – спросила Мискина.

– Я не хочу развлекательного комплекса. В моих планах возрождение спортивной базы. Вам, Наталия Ионовна, всё равно, где пропадают наши дети: на стадионе или в подворотне?

– Дети вместе с родителями будут веселиться в новом комплексе.

Никита пожал плечами.

– Никита Иванович, вы как человек деловой и дальновидный, скажите прямо, что вы хотите? Я согласна на любые уступки!

Никита поводил плечами в такт мысленно пропетой Ламбаде: "Клиент созрел, клиент созрел, та-та рада-та"!

– Я говорю о спортивной базе. Возьмём лодки, водные лыжи, создадим секцию для подростков!

Узкие губы Мискиной от каждого слова Никиты всё больше сужались.

– Вы считаете, что отдыхающие станут ходить в спортивную секцию?

– Почему отдыхающие? Мы воспитаем собственный олимпийский резерв!

Наталия Ионовна покачала головой.

– Что вы хотите, Никита Иванович? – Мискина пощёлкала суставами пальцев. Звуки были похожи на лопающихся под ногтями гнид. Никита поморщился.

– Я хочу, чтобы люди занимались делом, а не развлекались попусту.

– Давайте выпьем за деловых людей! – обращаясь ко всем, Мискина поднялась на ноги.

– За деловых людей! – хором поддержала свита.

Андрей Васильевич услышал крики за дверьми, остановился. Он вернулся в коридор, присел на подоконник. Появляться сейчас за столом не нужно. Лучше выпить в спокойной обстановке. Кстати, Никита обещал угостить "вискарём" собственного производства.

– Мы не можем вот так просто разойтись, Никита Иванович! – улыбнулась раскрасневшаяся Наталия Мискина. – Вы же не за тем приехали, чтобы искупаться в море.