Лида думала о том, как ей хотелось бы, чтобы Мамай был другим. Чтобы она могла доверять сидящему рядом человеку, отцу ее ребенка. Иначе она не могла. И поэтому ей хотелось убежать далеко-далеко, чтобы сдержаться и не поверить его обманчивой любви.

Мамай размышлял о Степке. За эти два месяца он успел привязаться к малышу. Он часто подходил к его кроватке, когда он спал, смотрел на него, пытаясь найти сходство с горячо обожаемой матерью, и не находил. Зато он заметил другое — огромные черные глаза, цепкий пронизывающий взгляд, маленькие, но крепкие кулачки, которые не боялись его, Мамая, взрослых рук — все это делало Степку личностью, которую Мамай ценил и уважал. Этот малыш был особенным, и не только из-за своей матери. Может быть потому, что Мамай слишком часто возился с ним, как будто он был его сыном. Он был славный малыш.

И будет просто невыносимо, если он и его мать вдруг возьмут и исчезнут из жизни Мамая, даже не успев войти. Глядя на сидящую рядом с ним бледную и напряженную женщину, Мамай почти не сомневался, что именно так и будет.

Лида молча смотрела перед собой, с горьким удовлетворением узнавая знакомые места. Почему-то она не удивилась тому, что Мамай повез ее именно сюда. К себе, в барские владения, где он полновластный хозяин.

Машина затормозила возле массивных ворот, которые тотчас же плавно расступились в сторону. Еще через мгновение Лида стояла в уже знакомом ей коридоре, так же молча ожидая дальнейшего развития событий.

— Проходи, не бойся. — слегка смущенно сказал Мамай, чувствуя себя неловко. — На этот раз ты — желанная гостья.

— Хочешь сразить меня своим гостеприимством? Не стоит. Я прирожденная домоседка.

— Ну, пока что вопрос о твоем доме еще не решен. Так что…

— То есть? — Лида умоляюще взглянула на него и непроизвольно опустилась на краешек дивана. — Что ты хочешь этим сказать.

— Пока ты болела, Людмила Серафимовна пустила новых квартирантов, — отводя глаза, сказал Мамай. — Молодую пару. Так что пока придется воспользоваться моим гостеприимством.

— Как долго? — спросила Лида, и у Мамая все похолодело внутри от того, сколько отчаяния и безнадежности прозвучало в этом вопросе.

— Пока я не найду способ возместить причиненный мною ущерб.

— Понятно. — голос звучал уже не так безнадежно. Мамаю почудилось, будто он уловил в нем нотки иронии. — Где мой сын?

— Здесь. С ним няня.

— Я хочу его видеть.

Из-за спины Мамая как всегда незаметно вырос Дима. Он вопросительно взглянул на хозяина, и когда тот кивнул в ответ, вежливо дотронулся до локтя Лиды.

— Пройдемте, Юля.

— Меня зовут Лида, — спокойно возразила женщина и решительно убрала его руку.

— Извините.

Лида гордо прошествовала мимо Мамая, задумчиво наблюдавшего за этой сценой. Дима заторопился вслед за ней. В голове его происходил весьма напряженный умственный процесс, однако ни взглядом, ни жестом он не выдал своего волнения. Всего пару минут назад у него возник один вопрос, и он уже знал на него ответ.

Едва увидев ребенка, Лида почувствовала, как злость и напряжение покидают ее измученные мысли, уступая место радости и нежным чувствам. Она протянула к нему дрожащие руки и заплакала, почувствовав тепло его маленького родного тельца.

— Как ты подрос, маленький, — прошептала она, глотая слезы. — Как мамочка соскучилась.

Лида стояла, обняв ребенка и прижав его к себе, и мир вокруг нее словно перестал существовать. Она еле слышно ворковала нежные слова в его пока еще безразличное к смысловой речи ушко, но малыш должно быть чувствовал исходящую от нее любовь, потому что открыл глаза и внимательно смотрел на ее залитое слезами радости лицо. Где-то сзади легла тень Мамая, незаметно вошедшего в комнату. Он тихо наблюдал, боясь потревожить драгоценные мгновения первой встречи после долгой разлуки, и сердце его билось гулко-гулко при виде того, с каким обожанием прильнула к своему ребенку эта удивительная женщина. Чужая женщина, не его.

Глава 39

Лида не расставалась с малышом ни на минуту. Даже когда он спал, она сидела возле кроватки, сторожа его сон. Вот уже два дня как она была «гостьей» в этом доме. Пока что все было относительно спокойно, если не считать того, что в будущем ее ждала полнейшая неопределенность. Но Лида старалась гнать прочь от себя грустные мысли. Она слишком соскучилась по сыну, и слишком ослабла, чтобы решиться на еще один побег. И она ждала, ждала неизвестно чего — счастливой звезды на небосклоне сплошного невезения.

Чисто случайно или с каким-то только ему известным умыслом Дима приготовил для нее именно ту комнату, в которой она жила раньше вдвоем с Мамаем. Едва она переступила порог этой комнаты, как внутри поднялась бурная волна сопротивления, но Лиде посчастливилось взять себя в руки и сдержать эмоции, чтобы не зародить ни у кого совершенно ненужные подозрения.

Проклятая комната. Лида осторожно прошлась по пушистому ковру, ничего не касаясь, будто опасалась разбудить непрошенные воспоминания. Однако помимо ее воли в душе зашевелилась грусть. Здесь они с Мамаем были счастливы. Здесь любили друг друга. Здесь был зачат маленький мальчик, составляющий смысл ее настоящей и будущей жизни. Больно и горько находиться в этой комнате, осознавая, что ее счастливая аура — всего лишь призрак.

Лида опустилась на колени возле туалетного столика и выдвинула ящичек. Все как будто не изменилось с того момента, как она ушла. Как будто комнату просто закрыли и только протирали пыль в ожидании, когда бывшая хозяйка вернется и застанет все на своих местах. Взгляд Лиды непроизвольно упал на маленькое золотое колечко, и она вздрогнула. То самое колечко, которое ей подарил Мамай. Лида осторожно взяла его в руки и заворожено уставилась на маленький, но красивый бриллиант.

Неожиданно дверь в комнату распахнулась и Лида резко вскочила на ноги. Колечко выскользнуло из рук и с едва заметным звоном покатилось по полу.

Что ему нужно? Какого черта он не может дать ей покой даже здесь. Неужели она никогда не избавится от его присутствия.

Мамай вошел в комнату как раз вовремя, чтобы уловить на ее лице замешательство, прежде чем она натянула на себя привычную маску холодного безразличия. Он молча подошел, наклонился и поднял колечко.

— Красивая штучка. Правда, оно принадлежало другой женщине и вряд ли тебе подойдет.

— Я на него не претендую. Просто смотрела — здесь больше нечем заняться. — оправдывалась Лида.

— Примерь.

Лида начала протестовать и попыталась увернуться, однако цепкие пальцы Мамая словили ее ладони и кольцо проворно скользнуло на безымянный палец. Лида мысленно поблагодарила Бога за то, что руки ее похудели, но тем не менее кольцо сидело практически идеально.

— Надо же, подошло. — удивленно сказал Мамай.

— Ничего удивительного. Мы сестры, у нас даже размер одежды одинаковый.

— Только сами вы разные. — заметил Мамай. — Почти.

Лида насторожилась, услышав в его голосе знакомую хрипотцу, и подняла на него взгляд. Глаза Мамая заблестели и подернулись дымкой, как бывало каждый раз, когда… это было раньше, так давно, что Лида уже успела подзабыть. Так вот что привело его сюда. Герой освободил даму и теперь явился за наградой. Лида собралась сказать что-нибудь язвительное, однако промолчала, завороженная его близостью. Мысли вдруг спутались и умчались в непонятную даль.

Губы Мамая стали медленно, но решительно тянуться к ее губам. Лида почувствовала, что дрожит. Тело стало ватным, где-то внизу заломило, засосало, а сердце предательски заколотилось. Она собрала волю в кулак и отвернулась.

Это помогло. Переведя дыхание, Лида подошла к кроватке и села рядом прямо на пол. Руки ее ласково гладили шелковые волосики сына, спящего крепким здоровым сном. Так она просидела минут пятнадцать, ожидая, когда у Мамая лопнет терпение, и он уйдет.

Однако он не ушел. Мамай молча стоял и наблюдал за каждым ее движением. Лиду начала бить мелкая нервная дрожь, и он это чувствовал. Но ничего не мог с собой поделать. Он не мог заставить себя уйти, когда она рядом — такая теплая и желанная, пахнущая материнским молоком.