— Я стану учительницей, как только вырасту, и тогда я смогу ещё больше тебе помочь.

— А я совсем не хочу, чтобы тебе пришлось это делать из-за меня, Лора.

— Мне всё равно придётся, — отвечала ей Лора. — Но по закону преподавать в школе можно только с шестнадцати лет.

— В это время меня здесь не будет, — грустно сказала Мэри.

Обе вдруг почувствовали себя так, словно расстаются навсегда. Годы, ожидающие их впереди, показались им пустынными и страшными.

— Ах, Лора! Я ведь ещё никогда не уезжала из дому. Я не знаю, что буду там без вас делать, — призналась Мэри, вся дрожа.

— Всё будет хорошо, — утешала сестру Лора. — С тобой поедут папа и мама, и я уверена, что ты сдашь экзамены. Не бойся.

— Да я боюсь не экзаменов. Я боюсь, что мне будет одиноко без всех вас. Но тут уж ничего не поделаешь...

— Конечно, — согласилась Лора. Немного помолчав, она сказала: — Солнце садится. Оно прошло сквозь белые облака и превратилось в огромный дрожащий шар жидкого огня. Облака над ними стали алыми, розовыми, золотистыми и багровыми. А ещё выше ярким пламенем пылает всё небо.

— Мне кажется, я чувствую этот свет у себя на лице, — вздохнула Мэри. — Как ты думаешь, в Айове тоже бывают такие закаты?

Но Лора ничего об этом не знала.

Девочки медленно спустились с низкого холма. Прогулка закончилась. Им теперь долго не придётся гулять вместе.

— Я уверена, что благодаря тебе смогу сдать экзамены, — тихо сказала Мэри. — Ты так подробно повторяла со мной свои уроки, что я выучила наизусть все учебники. Но, Лора, как вы теперь будете жить? На мой сундук, на моё новое пальто, новые ботинки, на железнодорожные билеты и на всё остальное папа потратил столько денег!.. Как он теперь сможет купить учебники и одежду для тебя и для Кэрри?

— Не беспокойся. Папа с мамой найдут выход, — успокоила сестру Лора. — Ты же знаешь, что они всегда его находили.

Рано утром, когда Лора ещё только одевалась, мама ошпарила и ощипала чёрных дроздов, которых папа застрелил накануне. После завтрака она их зажарила, подождала, пока они остынут, завернула и уложила в коробку из-под ботинок, чтобы взять с собой в дорогу.

Папа, мама и Мэри принарядились. На станцию их отвезёт соседский мальчик, а через неделю, когда мама с папой вернутся, они придут из города пешком.

Подъехал фургон с веснушчатым мальчиком, у которого из дырявой соломенной шляпы торчали рыжие вихры. Он помог папе уложить сундук. На дворе пекло солнце и дул сильный ветер.

— Кэрри и Грейс, вы должны хорошо себя вести и слушаться Лору, — сказала мама. — Не забывайте подливать воду цыплятам. А ты, Лора, следи за ястребами и каждый день кипяти и суши на солнце молочные кастрюли.

— Да, мама, — отвечали все трое хором.

— До свидания, Лора, Кэрри и Грейс, — с трудом выговорила Мэри.

— До свидания, — тихо ответили Лора и Кэрри, а Грейс молчала, во все глаза глядя на Мэри.

Папа посадил маму и Мэри в фургон. Они разместились на сиденье рядом с возницей, а папа сел сзади на сундук, попрощался с девочками и велел ехать.

Фургон тронулся. Грейс разинула рот и заревела в полный голос.

— Как тебе не стыдно, Грейс! Ты уже большая. Не смей плакать! — строго сказала Лора. У неё самой в горле застрял такой большой комок, что оно даже заболело. Грейс ещё раз всхлипнула и замолкла.

Папа, мама и Мэри не оглянулись. Ничего не поделаешь — ехать так ехать. Никаких сожалений. За фургоном не осталось ничего, кроме молчания. Лора ещё никогда не слышала такой тишины. Тишина в прерии совсем другая — от неё человек чувствует себя счастливым. А от этой тишины у Лоры даже под ложечкой засосало.

— Пошли домой, — сказала она сёстрам.

В доме тоже царило молчание. Было так тихо, что Лоре захотелось что-нибудь прошептать. Грейс начала было хныкать, но осеклась и притихла. Все трое стояли посреди собственного дома, и им казалось, что в нём нет ничего, кроме пустоты и молчания. Мэри уехала.

Грейс снова заплакала. Из глаз Кэрри выкатились две большие слезинки.

Так дело не пойдёт. Надо что-то придумать. С этой минуты и до конца недели за всё в доме отвечает она, Лора. И она оправдает мамино доверие.

— Слушайте, что я вам скажу, Кэрри и Грейс, — отрывисто проговорила она. — Мы должны убрать весь дом — сверху донизу. И начнём убирать прямо сейчас! Когда мама вернётся, она увидит, что осенняя уборка закончена.

У Лоры ещё никогда в жизни не было столько дел, и дела эти были не из лёгких. Они и понятия не имела, как тяжело, оказывается, поднять из лохани мокрое одеяло, выжать его и повесить на верёвку. Она не знала, как трудно иногда бывает не прикрикнуть на Грейс, которая только путается под ногами и мешает, изо всех сил пытаясь помочь.

Просто удивительно, какими грязными стали они сами, убирая дом, всегда казавшийся совершенно чистым. И чем больше они работали, тем грязнее становилось кругом. Особенно тяжело работалось из-за жары.

Лора и Кэрри выволокли во двор сенники, вытащили из кроватей пружинные сетки и прислонили их к стенам. При этом Лора прищемила палец.

Потом принялись разбирать кровати. Лора дёрнула кровать за один угол, Кэрри за другой, кровать распалась на части, изголовье вдруг повалилось и с такой силой треснуло Лору по лбу, что у неё прямо искры из глаз посыпались.

— Ой, Лора! Тебе очень больно? — отчаянно вскричала Кэрри.

— Не очень, — ответила Лора. Она прислонила изголовье к стене, но оно соскользнуло на пол и ударило её по ноге. — У-ух! — невольно завопила она и в сердцах добавила: — Ну и пусть себе лежит, если ему так нравится.

— Но ведь нам надо вымыть пол, — заметила Кэрри.

— Знаю, — мрачно отозвалась Лора, села на пол и принялась растирать ушибленную ногу.

Волосы у неё растрепались и прилипли к потной шее. Платье взмокло от жары и перепачкалось, под ногтями ясно виднелась чёрная грязь. Потное лицо Кэрри было перемазано, в волосах застряли клочья сена.

— Нам бы надо хорошенько искупаться, — пробормотала Лора и вдруг испустила отчаянный вопль: — Где Грейс?

Они совсем забыли про Грейс. А ведь она уже один раз заблудилась в прерии. А двоих детей Брукинса, которые тоже там заблудились, в конце концов нашли мёртвыми.

— Я здесь, — весело пропищала Грейс, вбегая в дом. — Дождь идёт.

— Не может быть! — воскликнула Лора. Но над домом и впрямь повисла туча, на землю упали первые капли, загремел гром. — Кэрри! Сенники! Одеяла! Скорей!

Лора и Кэрри кинулись во двор. Сенники были не очень тяжёлые, но полные свежего сена. От этого они так раздулись, что за них было трудно ухватиться, и они всё время норовили выскользнуть из рук. Чтобы протащить сенник в дверь, девочкам пришлось поставить его на бок.

— Одно из двух: или удерживать его стоймя, или тащить! И то, и другое вместе не получается, — задыхаясь, выговорила Кэрри.

Гром уже гремел над головой. Дождь усилился.

— Отойди! — крикнула Лора и, сама не зная как, протолкнула сенник в комнату.

Вносить в дом второй сенник и висевшие на верёвке одеяла было уже поздно. Дождь лил как из ведра. Одеяла высохнут на верёвке, а сенник придётся заново стирать и набивать. Если оставить в нём сырое сено, оно будет плохо пахнуть.

Пока шёл дождь, они перенесли все вещи из второй спальни в большую комнату и принялись мыть там пол. Некоторое время слышались только раскаты грома, шум от дождя и шлёпанье мокрых тряпок по полу. Лора и Кэрри, стоя на коленях, ползали по спальне, тёрли пол и выжимали тряпки.

Вдруг из большой комнаты раздался радостный крик Грейс:

— Я тоже работаю!

Забравшись на стул, Грейс чёрным лаком красила плиту. С головы до ног она перемазалась лаком. Весь пол вокруг плиты был покрыт чёрными пятнами и лужицами, потому что в банку с лаком Грейс налила воды. С сияющим видом подняв голову в ожидании Лориных похвал, она ещё раз взмахнула тряпкой с лаком и тут уронила на пол всю банку.

Её голубые глаза наполнились слезами.

Полным отчаяния взглядом Лора окинула дом, который мама оставила таким прибранным и чистым. Сил у неё хватило лишь на то, чтобы сказать: