Оксане подумалось, что говорит это не та прежняя Лариса, которую она знала всего день назад. Куда девалась искрящаяся радость, суетливость, живые искорки в глазах? Там теперь дымилось то ли равнодушие, то ли спокойствие не от мира сего.

— Напрасно ты так! Не в чем тебе винить себя.

— Есть, подруга… Потому и валенки отдаю тебе с охотой… как возможность вину искупить… Хотя бы частично.

Промолчала Оксана, не время было сейчас говорить о шалостях Степаниды Ивановны. А может, и не придёт тому время никогда. Больно уж тема щекотливая! Только спросила:

— Как же оказалась ты на этом поле?

— Не успела. Рассвет застал. — И обе повернули лица к востоку. Там, возле самого горизонта, уже появлялась едва приметная светлая полоска.

— Ну, родимая, прибавь, сколько можешь! — обращаясь к метле, попросила Оксана.

Вот уже показались впереди первые дома. Месяц, пройдя положенный маршрут, тоже клонился к горизонту, и тени от домов тянулись длинные и бесформенные.

— Слава Богу! — прошептала Лариса.

Возможно, услышал Господь эту благодарность, только посчитал, что не до конца отстрадали девки, и послал им ещё одно испытание, последнее.

Подлетали они к дому отца Савелия, когда пробил час рассвета. Метла бессильно сложила свои невидимые крылья, и мгновенно заснула до следующей ночи. Её миссия была выполнена, дальнейшее касалось только людей. Хорошо, что загодя снизилась Оксана, и падать им теперь предстояло с высоты не более пяти метров.

И тут, как на грех, возникла перед ними церквушка и стоящий рядом клуб. Зажмурились подруги, увидев надвигающуюся стену, и собрались уже умирать, когда оказалось, что прямо в том месте, куда надлежало им удариться, находилось только накануне вставленное окно чердака. Треснула рама, разлетелись во все стороны стёкла, и метла развалилась пополам. Кроме того, её прутья ровным слоем рассыпались по округе, и собрать их уже не представлялось возможным. Так закончилась короткая, но яркая жизнь ещё одного создания рук человеческих.

А девушки с визгом ввалились прямо на сеновал, закопались в разрыхленное сено, а потом медленно спустились по нему на землю, повторив недавний путь Степаниды Ивановны.

И надо же такому случиться, что в это время в клубе находился отец Савелий собственной персоной. После вчерашней службы он принимал участие в поисках пропавших и оставил уборку танцевальной площадки на другой раз. А тут не спалось ему что-то, думы разные в голову лезли, вот и решил для отвлечения заняться полезным делом.

Каково же было его изумление, когда услышал он звон разбитого окна, открыл дверь, думая, что шалят соседские мальчишки и… Увидел обеих девушек, к тому же лежащими в самых нелепых позах на полу сеновала. Они отчаянно барахтались, пытаясь подняться на ноги, и одной это, в конце концов, удалось. Вторая же стонала так жалобно, что бросился Савелий ей помогать прежде, чем обратил внимание на разбитое окно. Пострадавшей оказалась Лариса, к большому удовольствию хозяина («Прости, Господи, за мысли нескромные!»)

— Боже мой! Как же это так? — только и успел он пробормотать, а Оксана уже ответила:

— Замерзали мы, дядя Савелий. Не думали, что дверь открыта. Полезли в окно. У Ларисы обе ноги сломаны, с дерева упала, когда дорогу в село искали. Дошли, с Божьей помощью, сами не знаем как…

— Ей нужно растиранье! Вон щёки какие белые! — сразу определил Савелий. Потом, обращаясь к Оксане, добавил: — Сама ходить можешь?

— Могу, как будто.

— Беги домой, а родителям скажешь, чтобы утром шли к Александру Ивановичу. Передадут пусть, мол, дочь его в целости и сохранности в моём доме лежит и почивает. Про ноги сломанные не говори, может, вывихи только, проверить надо. Обморозилась ещё, мол, сильно, самогоном я её лечу да настойками разными. Пусть не волнуются.

— Хорошо, дядя Савелий. Извините, что мы вам окно разбили.

— Ничего, дело наживное, — отмахнулся тот. — Беги. Проспись, как следует, потом приходи, навестишь подругу да расскажешь, как сподобило вас среди ночи в лес-то зайти.

Кивнула девушка и, пожав руку Ларисе, шмыгнула в приоткрытую дверь сеновала в клуб, а оттуда — на двор. Валенки, которые прятала за спиной, снова повесила через плечо, чтобы сподручнее идти было. Хорошо, что перекинулись они напоследок с Ларисой несколькими словами — условились, как на неприятные вопросы отвечать будут. Сговорились, что будто спор между ними вышел из-за кузнеца, выпили для храбрости наливки вишнёвой да решили двинуться в город за валенками. А поскольку хмельные были, то уже не помнят, куда и пошли. То ли на север, то ли на юг…

Конечно, рассказ этот не выдерживал серьёзной критики, но в остальном надумали сослаться на крепкую наливку, мороз и сломанные ноги. Авось поверят люди, и не придётся вникать в подробности.

Не видела Оксана, как суетился вокруг пострадавшей отец Савелий, как осторожно поднимал своими жилистыми руками и, щекотя бородой по лицу, нёс через сеновал в дом. А там, уложив на разобранный диван, снимал полушубок и свитер, стараясь не потревожить саднящие болью ноги. С некоторым удивленьем обнаружил он висящий на шее девушки черепок от разбитого горшка: то ли амулет какой, то ли оберег. Снял, положил на тумбочку, а когда другой раз обернулся в его сторону — уж осталась от черепка горстка пепла. Истлел вместе со шнурком. Чудеса, да и только!

Оксана вдруг почувствовала такую страшную усталость, будто перенесла с места на место гору огромных камней. Тело её болело и ныло. Анестезия, вызванная чрезвычайными обстоятельствами — встречей с Лешим и пробуждением неведомых прежде способностей — понемногу проходила, уступая место ощущению изломанности. Необходимость поспать дала о себе знать во весь голос. В голове не роилось ни одной мысли — только об отдыхе, да и те словно приглушённые.

Едва волоча ноги, поплелась девушка домой, иногда посматривая на заметно бледнеющий восток. Начинался новый день…

24

Кузнеца не было дома. Ушёл ещё с вечера. На общем сходе порешили: пока не найдутся девушки, организовать силами местных мужиков ночные обходы вокруг села. Для того чтобы точно убедиться, что не опасна нечисть лесная для жителей. Старухи подняли крик — мол, опять Леший одолевать начал, девок себе в невесты ворует. И то, скажи, по одной бы! Нет же, мало ему показалось, обеих уволок. Знать, давно холостяком живёт, натерпелся без хозяйки.

Те, кто мыслил поздоровее, отмахивались от таких разговоров, только объяснить пропажу людей тоже не могли.

Степанида Ивановна знала об этом многое. Частично сама принимала участие, частично советы давала. Но и она не могла бы ответить, куда девчонки запропастились. Все сроки уже вышли, за это время слетать в город и обратно сподобишься раза три, не меньше. О самом страшном думать не хотелось: ведь предупредила Оксану об опасности. И тогда решила она снова сварить отвар виденья.

Воспользовавшись тем, что сын на дежурстве, поднялась на полати и набрала нужных трав, а тем временем поставила кипятиться большой чугун. В обычном состоянии она его двумя руками едва поднять могла, а в момент волшбы на ухвате держать умудрялась да ещё по комнате ворочать от печи до стола. Что говорить, очень приятное ощущение испытываешь, когда просыпаются в тебе сверхъестественные способности.

Вода закипела, произнесла Степанида Ивановна нужные заклинания, и вытащила чугун из печи. Сняла крышку, бросила травы с кореньями, крысиный хвост и опять боком к огню подвинула — чтобы томилось. А сама стала наговоры бормотать. Время уже рассветное, скоро мужики должны по домам разойтись. И полёты до следующей ночи откладываются. Если не вернулись девки — знать, что-то случилось с ними неприятное. На другую ночь придётся, видать, самой лететь на поиски. Знать бы ещё, куда…

Посмотрела на часы. Рассвет уже. Волшебная сила в этот час затухает, а поднимается обычная, человеческая. Если постараться, можно провести сеанс за счёт неё. Результат, как правило, бывает удовлетворительным.