Оксане почему-то пришла на память детская сказка про аленький цветочек, главными героями которого были красавица и чудовище… Там всё закончилось благополучно, даже счастливо. Что будет с ней?

Из угла комнаты послышался необычный звук, и часть стены плавно отодвинулась в сторону, открыв широкий проход, в который вместе с клубами морозного воздуха вошёл огромный старик. На нём были одежды из звериных шкур, а в руках он держал длинный шест и пучок берёзовых веток. Лицо его — грубое, точно рубленное из цельного куска дерева — покрывали многочисленные морщины, но при этом оно не выглядело дряблым да древним. Про такого сказали бы бабы: «Молодится дед!» Густые брови, надвигающиеся на глаза, придавали хозяину суровости. Взглянул он — будто насквозь пронзил девушку.

Особо нужно упомянуть о его руках. Узловатые они были, большие, размером с хорошую лопату, и в шрамах все. Сжимал он ими жердину и поигрывал ею, будто прутиком. Дай ему камень — непременно выжал бы из него воду. Настоящий великан! А может, людоед?..

— Проснулась? — спросил густым голосом, и усмехнулся. Усмешка оказалась не злой, и не прозвучало в ней никакой угрозы. Напряжение, сковавшее Оксану, немного спало.

— Да, только что, — ответила смущённо она, до подбородка зарываясь под одеяло.

— Поднимайся. Почти сутки проспала. Одежда висит возле огня, сухая. Меня не стесняйся, была бы нужда — воспользовался раньше. Хотя, скажу честно, кусочек ты лакомый, тем более для старика.

Оксана всё ещё не решалась встать, а, только сверкнув очами, спросила:

— А ты кто, дедушка?

— Леший я.

Глаза у гостьи, видно, раскрылись шире положенного, потому что старик расхохотался.

— А я думал, признаешь! Ведь встречались мы с тобой прежде.

Напряглась Оксана, но ничего вспомнить не получилось. Покачала она головой и ответила:

— Извини, дедушка…

— Было тебе года четыре, гостила ты у меня. Баранки хорошо ела…

И тут словно что-то прояснилось разом в голове у Оксаны. Пелена спала. Действительно, вспомнилось ей то время…Пыльное лето… Пошла она к тенёчку, а там между деревьев стоял какой-то старик… пальцем подманивал да улыбался загадочно.

— Только ведь была у тебя хозяйка, как будто? — спросила она, делая вид, что неточно знала это. А перед глазами лицо возникло — молодое, но усталое. Глаза потухшие, словно у больного человека.

— Была, да извел я её. Умерла в прошлом году, — кивнул старик, но уточнять, что и как, не стал. Спросил после паузы:

— Тепло натоплено, не застыла?

— Нет, спасибо. Одеяла у тебя хорошие. Откуда такие? — Девушка понемногу приходила в себя от странного знакомства.

— Добыл. Соперники мои это. Здесь ведь как бывает…Появляется у кого-нибудь сила, так норовят все ею власть себе отхватить. Того, чем природа одарила, кажется уже мало. Вот и приходится зверей в разум вводить. Пусть знают, кто в лесу главный. — Он снова усмехнулся — одними глазами. А Оксана побоялась спросить, шутка это или правда, потому как всё указывало на то, что правда. Он в лесу хозяин, Леший. Да и шрамы его говорили красноречивее слов. На щеке вот тоже какой тянется — до самого уха… Не иначе, как медведь задел.

— А зачем я здесь? — сказала — и сама испугалась. Потому что издавна известно, зачем к нему молодые женщины попадают.

— Умирала ты.

Помолчала она, а потом произнесла скорее утвердительно, чем вопросительно:

— Выходит, ты меня спас…

— Выходит, так.

И тогда посмотрела в лицо старику и, почти не дрогнув, вымолвила:

— Для себя?

Он удивлённо вскинул брови, прошёл мимо её лежанки и тяжело опустился на скамью.

— Эк, ты смела, баба! — И даже ладонью пристукнул по столу. — Не думал я, что так говорить со мной будешь.

— А что мне терять?

Он задумался на секунду, потом согласился:

— Точно, нечего. Жизнь твоя теперь мне принадлежит. — Потом вздохнул и добавил: — Вставай, полночь давно прошла. У тебя ещё дела на сегодня не закончены.

Сам, кряхтя, тоже поднялся и направился к верстаку, где взял чайник, чашки и мешочек со свежемороженой ягодой.

Оксана между тем выскользнула из-под одеяла и стала одеваться. Это не заняло у неё много времени — не дома, перед зеркалом. Обстоятельства научат расторопности и дисциплине. Шубу набрасывать на плечи не стала, только расплела косу и, присев на своё ложе, снова стала заплетать.

Леший поставил посуду на стол и наблюдал за ней, насупив глаза. Почувствовала Оксана в нём скрытое желание, которая любая женщина в мужике чувствует, если она не полная дура, и не стала с прической затягивать. Сделала кое-как — и села, сложа руки, в ожидании приглашения к столу.

Догадался, кажется, старик, что не свойственно первой красавице села так пренебрежительно относиться к своей внешности, но говорить об этом не стал.

— Присаживайся. Сахара нет, не обессудь, а вот земляничка с черникой имеются.

— Сам собирал? — Чтобы как-то поддержать разговор, поинтересовалась девушка.

— Как бы не сам! Что у меня, слуг не хватает, что ли? — ответил Леший немного грубовато, но опять на бабьем уровне ощутила Оксана, что грубость эта рисованная, не натуральная. Что-то хотел скрыть за ней старик.

Попили они чаю, и задумала она посуду вымыть, но хозяин остановил:

— Не надо. Ты же умрёшь, а со мной не останешься, верно? — И взглянул на неё пронзительно, так что передернуло девушку от этого взгляда. Но отвечать всё равно было нужно.

— За помощь твою спасибо тебе и поклон мой до самой земли, — ответила она, подняв лицо: негоже смотреть в пол, как провинившаяся школьница, коль говоришь правду. — Но не могу я с тобой остаться. Есть у меня любимый человек, к которому тянется сердце…

— Кузнец, что ли? — усмехнулся Леший, и было непонятно, с каким настроением.

— Никола, — кивнула она.

— Из-за него с чёртом связалась?

Она удивлённо посмотрела на собеседника, словно не понимая, откуда он узнал, но быстро сообразила, что слухи распространяются и среди нечисти тоже.

— Я его прогнала давеча.

— Ох, ты! Прогнала, говоришь? — Хохотнул старик. — А ты попробуй прогони блох — послушают они тебя? Если уж завелись, — он поднял назидательно палец, — то простой болтовней не выгонишь… — Помолчал, задумавшись и иногда посматривая на собеседницу. — А любит ли тебя кузнец, вот в чем вопрос?..

— Любит! — горячо ответила Оксана. — Я чувствую это… Только, — тут она вспыхнула и виновато произнесла, — надурил он, дедушка. Валенки попросил себе самые лучшие. Первая, кто принесёт их, должна стать ему женою. Из-за этого стали мы соперничать с моей лучшей подругой. И я проиграла ей…

— Отчего ты так решила? — Леший хитро сощурил левый глаз.

— Она подстроила мне аварию… Я упала, а она полетела дальше.

— Недалеко опередила тебя твоя подруга. Повалилась на лугу, который мужиками вашими под покос используется. Ноги сломала обе.

— Лариса? Она жива? — разом вскочила девушка и чуть не бросилась к хозяину. — Скажи, если знаешь, жива?

— Живая, не волнуйся. Проползла за вчерашний день саженей сто и добралась до второй скирды. В ней и схоронилась. Спит сейчас, а во сне плачет. Отворот ей сделали, ничего понять не может. В голове всё перепуталось. Долго разбираться будет, где правда, где нет… А ещё ноги у неё распухли сильно. Могут отморозиться, если дальше поползёт. Нет там больше стогов до самой деревни.

— Дедушка, помоги мне найти её! — схватив старика за руку, взмолилась Оксана. — Очень тебя прошу!

— Так ведь соперница она тебе! — напомнил Леший, осклабившись. При этом лицо его стало плутовским. — Неужели позволишь ей первенство держать?

— Мы вернёмся вместе!

— Только забыла ты одну вещь, красавица! Она принесёт кузнецу валенки, а ты — нет.

— Почему? — У Оксаны сделались большие глаза.

— Потому что в уплату за твоё спасение я возьму их с тебя. Вместе с калошами.

На глазах у девушки неожиданно навернулись слёзы. Она стояла, будто застывшая статуя, и не могла проронить ни слова.