Остальные группы не нашли вообще ничего подозрительного. Народ удивлялся и немного пугался. А что, если лесная нечисть действительно чудить начала? Пользуясь непроходимыми снегами, к самым домам подбирается. Если этак пойдёт, и детворе опасность грозить станет. Она ведь по улице без присмотра бегает. Глаз да глаз будет нужен!

Сам Никола, уснувший в последнюю ночь встревоженным, совсем помрачнел. Мысли одна хуже другой в голове вертеться начали. Уж подумал, не придётся ли ему в гости к Лешему наведаться. Никому пока не сказал об этом, но варианты прикидывал. Леший — далеко не чёрт, его силушкой богатырской не одолеть. Спрячется за стволами деревьев, нашлёт морок — и будешь встречи с ним до конца своей жизни искать. А то заведёт в болото непроходимое и на поругание Кикиморе, родне своей ближней, передаст. Та сурова, говорят, и людей шибко не любит. Особо после эпохи развитого капитализма, когда стали люди леса рубить да болота губить. Осерчала шибко нечисть.

Да и то сказать, кряжистый он старик — Леший-то. По крайней мере, так о нём в народе болтают. Один на один с ним биться не сахар — заломает. Сила у него медвежья.

Вернулись мужики с поисков не солоно хлебавши. У баб дело обстояло не лучше. Пропали девчушки бесследно.

Провели сельчане собрание возле дома Александры Ивановича и решили продолжить поиски ближе к вечеру. Может, к тому времени сама объявится пропажа-то.

Степанида Ивановна тоже ходила по избам вместе с другими женщинами. Ей, по совести, можно было сказать, куда отправились Лариса да Оксана, только при таком раскладе пришлось бы выдавать себя. Замыслила она снова отвар виденья сварить, но, как на грех, пришёл домой Никола и, чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей, пошёл в кузницу молотком помахать. Это в праздник-то! Но отговаривать его мать не стала, понимала состояние. Зато, пользуясь моментом, подготовила ингредиенты. Сварить — дело нехитрое, была бы печь растоплена.

Напряглись люди, притихли в ожидании развязки истории… Странно, что случилась она в такой большой праздник. Не иначе, как чёрт насолил!

21

Закусив губы, брела Оксана по лесу. Лучше сказать — ползла, потому что глубокий снег не позволял двигаться быстро. Даже идти по нему было сложно: в лучшем случае через шаг проваливалась выше колен, и приходилось выбираться на поверхность, держась за стволы ближайших деревьев да кустарник. Едва встанет на ноги, шага сделать не успевает — наст снова не выдерживает. Не было оттепели зимой — значит, верхний слой и не подмораживало.

Снег набивался в сапоги, и периодически вытаскивала девушка его голыми руками. Пальцы мёрзли, но деваться некуда. Спичек у неё с собой не оказалось, поэтому грелась тем, что не останавливалась. Спасибо Степаниде Ивановне, заставила надеть вторые штаны да свитер — мороз ей сейчас был нипочем. Но это только до ночи. Потому что понятно: не сможет она идти сутками напролёт, всё равно придётся сесть отдохнуть. Вот тут и подкрадётся опасность закоченеть незаметно. Люди во сне умирали, поддавшись коварному нашёптыванию холода.

Прикидывая свою скорость, Оксана пришла к неутешительному выводу: в лучшем случае ей предстоит идти пять суток. При условии, если попадет в ту ложбину, которая выведет к селу, а если промахнется… Думать об этом не хотелось.

Ночь закончилась, и наступил рассвет. Значит, скоро в селе начнётся служба, и её хватятся. Родители обязательно станут узнавать, с кем она гуляла, да где… Может быть, Лариса намекнёт, в какой стороне искать…Впрочем, сейчас у бывшей подруги наступает хлопотное время. Ей не до Оксаны. И Никола, наверно, сам не рад тому, что натворил.

Похоже, Оксана отпустила его, потому что мысль о кузнеце вызвала у неё только прилив теплоты в душе, а злость на соперницу не приходила. И отчаяние тоже. Ещё струилось что-то неуловимое и легковесное, но при этом удивительно приятное — чувство, сравнимое с полётом среди звёзд. Оно бодрило кровь в жилах, согревало каждую клеточку тела, но будто бы существовало само по себе, отдельно от всего, и вместе с тем с ним заодно.

Боль от удара о ствол давно утихла, только иногда напоминала о себе мгновенными уколами в висках. Один раз, споткнувшись обо что-то, упала девушка на снег и зарылась в него лицом. Вот тут прострелило голову от уха до уха! Вскрикнула Оксана, попыталась подняться, а сразу не смогла… Так и барахталась минут пять, прежде чем села на бугорок.

Перед глазами закружились разноцветные пятна — знать, давление поднялось. Перевела дыхание, утёрла лицо — и снова на ноги. Если не шевелиться, дом ближе не станет.

Шла она до темноты, иногда останавливаясь на несколько минут, чтобы перевести дух, посмотреть на быстро опускающееся солнце. Видела, как накрыла землю ночь, как звёзды снова рассыпались по небу, радуясь возможности набраться сплетней о людях, слышала, как трещали от мороза деревья… Но не унывала Оксана. Показалось, ей, что открыла она в себе нечто такое, что сделало её терпимее и немножечко мудрее. Впрочем, в двадцать с небольшим лет многие говорят о мудрости, но немногие владеют.

Когда поняла она, что больше нет сил двинуть ни ногой, ни рукой, добралась, скрипя, до ближайшего дерева, и прислонилась к нему спиной. В ямке, казалось, и ветерок задувал меньше, и тепло, будто само собой, разлилось по телу. Пригрелась, спрятав лицо в воротник, задремала…

Совсем рядом треснула ветка. Поднимать голову и открывать глаза ох как не хотелось! Виски стучали неимоверно, и каждое движение отдавалось болью.

— Что, красавица, приуныла? — раздался вдруг скрипучий голос, и Оксана, нехотя, всё-таки вынырнула из сна.

Шагах в пяти стоял старик, одетый в сшитую из шкур шубу и такую же шапку. На ногах его было что-то вроде унт… Рассмотреть лучше в наступившей темноте не представлялось возможным. Но то, что происходящее является реальностью, подтвердилось сразу: едва девушка пошевелилась, как обессилевшие тело протестующее заныло.

— Или надежду потеряла?

— Нет… не потеряла, — ответила Оксана, попытавшись улыбнуться. Наверно, улыбка вышла у неё вымученная, потому что старик крякнул и решительно двинулся к ней.

— Вставай, красна девица, не ровен час, замёрзнешь до смерти.

— Мне тепло… — Она попыталась возразить, но её подхватили сильные руки.

— Да уж… — усмехнулся спокойно дед. — Через два часа померла бы, я думаю. При таком-то тепле…

— А вы…кто? — нашла в себе силы ещё спросить Оксана, с удивлением услышала: «Не узнала, значит…», после чего провалилась в забытье…

Она очнулась от потрескивания костра. В воздухе висел аромат отвара, в котором угадывались листья земляники, брусники и смородины. Свет струился из нескольких колбочек, подвешенных под потолком, и от огня, жарко пылающего в камине.

Место, в котором находилась девушка, представляло собой помещение неправильной формы без единого окна. Стены и полоток были залеплены глиной, и из них местами выглядывали могучие корневища. Посреди комнаты находился большой стол, сколоченный из грубых жердин, даже не обработанных. Рядом располагались две таких же скамьи. Возле одной из стен высилось подобие умывальника, и дубовая бочка с водой. Вдоль другой тянулся верстак, напоминающий тюремные нары. На нём размещалась кое-какая посуда, а дальше — медвежьи и волчьи шкуры. На одной из таких лежанок и ютилась сейчас Оксана. И шкуры, и брёвна — всё выглядело громоздко и неуклюже.

Осмотревшись вокруг, девушка с удивлением обнаружила, что не видит ни хозяина дома, ни дверей, через которые он мог бы войти. Впрочем, через секунду она обратила внимание на себя, и сразу покраснела. На ней не было ничего, кроме сорочки, зато сверху кто-то заботливо укрыл её ещё одной медвежьей шкурой.

«Кто же меня сюда принёс?» — она попыталась вспомнить подробности последних часов пребывания в лесу, но всё заканчивалось на том, что ей страшно захотелось спать. И ещё гудящие усталостью ноги да головная боль, бьющая по вискам…

Сейчас голова не болела. Чувствовалась тяжесть, но стерпеть её не составляло труда.