— А вот это — рисунок московского дома Мусина-Пушкина на Разгуляе, где во время наполеоновского нашествия сгорело «Собрание российских древностей» Алексея Ивановича. — Костерина опять подождала, пока я переписывала слова историка Н. М. Карамзина: «Радуюсь, что Синодальная библиотека цела, и не перестаю тужить о (Мусин) Пушкинской. История наша лишилась сокровища».
— Здесь ничтожная доля того, чем мы располагаем, — сказала она, когда мы прошли в другую комнату. — Готовится новая экспозиция. В ней будут вещи, которые значились в монастырских описях, — бытовая утварь, произведения древнерусского искусства, рукописи.
О богатой, своеобразной культуре прошлого, о высоком исполнительском мастерстве всего того, о чем говорила Лилия Афанасьевна, можно было судить по немногим предметам, выставленным сегодня в помещении ризницы: сундуки XII века, шитье строгановских мастеров, евангелие в серебряном окладе, с каменьями, коллекция старых книг, икона старинного письма, другие предметы.
— Скоро, в 1985 году, событиям, описанным в «Слове о полку Игореве», исполнится восемьсот лет. К юбилею «Слова» готовятся. Здесь, — Костерина обвела рукой сводчатые помещения, — в ризнице и книгохранильнице все, чем располагаем, не поместится.
Перечислять не стала, сказала только:
— Мы очень богаты: более тысячи одних древних рукописей только в нашем хранилище. А самая древняя из них датирована концом двенадцатого века. Литературное наследие Руси велико, но, к сожалению, не очень широко известно. Словно стесняемся своего прошлого, вспомнились мне слова одного краеведа, которого упрекали в увлеченности стариной. А ведь все выросло из нее, и объяснение многим современным событиям города, в котором он жил, этот пытливый человек находил в старых документах...
— Три раздела будет в музее, — говорила между тем Костерина. — Мемориальный, «Слово» и культура Древней Руси, историко-библиографический путь «Слова» в русском и советском искусстве.
Над этим научные сотрудники Ярославского историко-архитектурного музея-заповедника, одного из крупнейших культурных центров нашей страны, сейчас и работают с помощью ученых сектора древнерусской архитектуры Пушкинского дома...
Отдел древнерусской литературы лишь часть богатств культурного наследия, сосредоточенных на территории бывшего Спасского монастыря. Это не только сами сооружения и настенные росписи, но и экспозиции народно-прикладного искусства с их уникальными экспонатами, выставка русского изразца и многое другое, созданное талантливыми руками и вдохновением ярославичей...
В один из субботних дней мне позвонила в гостиницу Камелия Васильевна Смирнова, главный библиограф Ярославской областной научной библиотеки имени Н. А. Некрасова, и пригласила пойти в театр на «Грозу».
— В спектакле примет участие молодежь нашего театрального училища.
Предложение с радостью мною было принято. Хотелось увидеть не только спектакль, но и побыть с этой умной, серьезной женщиной, ярославной, глубоко и любовно знающей свой край, его настоящее и прошлое.
Бывая в Ярославле, я иногда пользовалась материалами крупнейшего в области книгохранилища. В его просторных читальных залах стояла всегда особая тишина, создаваемая напряженно работающими людьми. Она вовлекала в свой молчаливый ритм, подчиняющий мысль творческому движению, охватывала все закоулки памяти, вынося на поверхность лежащие там впечатления, наблюдения, факты, выстраивая их в логическую цепочку.
Просветленные, умные лица работающих в библиотеке людей выражали сосредоточенность, отключенность от всего, что не касается волнующих их проблем. Залы всегда переполнены и тем не менее всегда просторны и тихи, ибо сама атмосфера создает ощущение полной свободы.
— У нас пятьдесят тысяч читателей. Миллион семьсот тысяч единиц хранения, — знакомит меня с библиотекой ее директор Лев Александрович Задорин. И подчеркивает, что носит она специальный, научный характер, отличающийся от массовых библиотек. Тут методический центр. Справки, научная информация, подбор необходимых для предприятий материалов, короче говоря, огромная работа. И если бы не опытнейший коллектив, ему, директору, связанному своей многолетней практикой с системой профтехобразования, было бы нелегко. Он называет имена ветеранов: Ковалева Галина Степановна, Фатиева Нина Александровна, Шурманова Мария Давыдовна десятилетия работают в этой библиотеке.
А зерно было посеяно в конце прошлого века. Готовясь отметить столетие со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина, интеллигенция города начала сбор средств для создания публичной библиотеки, посвященной гению русской поэзии. Через три года, в 1902 году, библиотека была открыта и в первый же год, несмотря на то, что за пользование книгами взималась плата — иначе откуда брать средства на пополнение фондов?— ее посетило около восьмисот читателей.
Для соответствующего уровня общественной жизни это не так и мало. Ведь тогда не существовало в Ярославле сегодняшних научных и учебных — а их более десяти — институтов. Предприятий хотя и было много, но разве их можно сравнить с современными, оснащенными новой техникой, работающими по современным технологическим нормам, не таков был уровень сельского хозяйства.
Нынче библиотека расширила и свою деятельность до масштабов области, там, на местах, не менее нуждаются в научно-технических советах, в помощи, в целенаправленной ориентации, в книжном потоке, который порожден жизнью.
Имя Камелии Васильевны Смирновой директор библиотеки назвал среди наиболее квалифицированных, обладающих широкими общими знаниями работников. Познакомившись с этой женщиной, я поняла, что она принадлежит к числу людей, которые смысл жизни своей видят в самой широкой самоотдаче.
Окончив историко-филологический факультет Ярославского педагогического института, она держала экзамен в аспирантуру. Однако имевшееся там место по русскому языку было ликвидировано, и она пришла в библиотеку. Это было около тридцати лет назад. Со временем отдел, который ей поручили возглавить, превратился в крупный информационный и методический центр по краеведению.
— Библиотека сыграла большую роль в организации революционного движения, — рассказывала она. — Тут было легальное место явок. В пятом году пришла сюда гимназистка Марина Семеновна Дегтева — вот тут о ней говорится.
Смирнова открыла книжку. Со страницы смотрела юная революционерка: чистое, вдохновенное лицо.
— Через нее осуществлялась связь с организациями партии, с центром. Она вела занятия в кружках, хранила партийный архив. Была избрана в состав ярославского комитета РСДРП. Пережила аресты, заключение в крепости. После революции продолжала заниматься библиотечным делом.
— Здесь, в этой Некрасовской библиотеке? — спрашивала я.
— Некрасовской мы стали только в шестьдесят седьмом году, когда получили это новое здание. Влились новые фонды, формирование стало целенаправленным. Но вообще мы до сих пор ощущаем недостаток исторической литературы, особенно касающейся первых лет Советской власти. Много фондов погибло во время белогвардейского мятежа.
Камелия Васильевна показывала мне сборники библиографических и методических материалов, которые издавались ранее, — нынче нет у них издательских прав. Заметила, что за последнее время усилился интерес к истории местного края, но интерес этот носит природо-хозяйственное направление. О Ярославле говорила с беспредельной любовью, с глубоким знанием всей его жизни, и ее приглашение на «Грозу» я восприняла, как желание познакомить меня еще с одной из сторон жизни города.
Мы условились встретиться у театра. Я пришла сюда загодя и сидела на скамье в скверике перед классической архитектуры зданием, на фронтоне которого в непринужденном изяществе расположились музы. Вид на здание открывали, подобно пропилеям, стройные голубые ели. Все скамейки в скверике были заняты. Вокруг клумбы прогуливалась молодежь, молодые матери с детскими колясочками, рядом двое парней обсуждали какой-то футбольный матч. Немолодой мужчина задумался, опустив на колени номер «Северного рабочего». Отдыхал, предавшись созерцанию. Там, куда направлен его взгляд, через дорогу, на площадке у городского парка высится бронзовый памятник основателю первого русского театра. Ярославский скульптор А. Соловьев изобразил его высоким, изысканным, в лосинах. Может, он таким и был, этот лицедей, живший двести пятьдесят лет назад, сжигаемый страстью выразить внутренние переживания людские, как и Даниил Заточник: «Не смотри внешняя моя, а смотри внутренняя моя». Хотел осмыслить время, показать в образах человеческие страсти и характеры?