А потом в дверь постучали — негромко так, деликатно.
— Ну вот, — сказал я, — вот за нами и пришли… Разве ж можно такое вслух про гаранта?
— Не заперто, — буркнул Лось.
На пороге появилась Стружка.
— Гуляете, мальчики? — невинным тоном поинтересовалась она, разглядывая улетевший в угол визор и усыпанный осколками ковёр.
— Хм… — сказал я.
— Хм-м-м… — подтвердил Лось.
Судя по виду, Стружка тоже неплохо гульнула. От души, на всю катушку. Декольтированное платье разорвано в двух местах, туфли на высоком каблуке куда-то подевались. Под глазом свеженький синяк, на суставах пальцев такие же свежие ссадины. Волосы растрёпаны, словно своенравно норовят вернуться к привычному состоянию разноцветного взрыва.
Историю своих метаморфоз Стружка изложила в следующей редакции: после банкета она и ещё четверо награждённых попраздновали ещё немного — в непринуждённой обстановке, в хорошо знакомом небольшом ресторанчике на Мясницкой. После чего она попыталась добраться домой, уже в одиночестве.
— С тобой же Юрик был, — удивился Лось. — Я думал…
— Маленький он ещё, — отрезала Стружка. — Домой его отправила, к мамочке. Стою, голосую, ни одна собака не тормозит. Вдруг здоровенная такая тачка останавливается — «кронпринц» вроде. Парень за рулём, приличный на вид: «Вам куда, девушка? На Дмитровку? Садитесь!» Про деньги — ни слова. Ну и ладно, думаю, вздумает натурой расчёт требовать, такую натуру выдам… Ну и… Четверо их там оказалось, я сквозь тонировку и не засекла… И всем натуру подавай… Вот…
— Трупов много? — деловито спросил я.
— Да я тихонько… Платье, зараза, узкое, чтоб ещё раз надела… Да и цацку берегла. — Она разжала кулак, на ладони блеснул орден. — Ну и куда в таком прикиде да с фингалом? Первый патруль — мой. И второй мой. Вспомнила, что вы там говорили, ну и…
— Присаживайся, — сказал Лось. — Проблемы решаемые. Платье подлатаем, фингал зашпаклюем, обувь у кого-нибудь одолжим.
— Вы бы подмели тут, что ли, — вздохнула Стружка. — Ну прямо не пройти босой барышне…
Высоко-высоко подобрала подол узкого платья, лихим прыжком перемахнула осколки, устроилась на подлокотнике кресла. Сказала задумчиво:
— Как бы меня, зашитую да обутую, снова кто покатать не решил… Я вот что думаю, Гюрза: после того как я голая у доктора прыгала-скакала, а ты на меня во все глаза пялился, выходов два: или ты, как честный человек, должен на мне жениться, или я, как приличная девушка, должна тебя застрелить. Но в честь торжественного дня согласна на меньшее: проводи меня до Дмитровки, и в расчёте.
Мы шли тёмными, скупо освещёнными набережными, уходя всё дальше от кремлёвских башен — залитых ярким, режущим глаз светом.
Дмитровка, вообще-то, лежала совсем в другой стороне. Но мне, питерскому провинциалу, не грех и слегка заплутать в чужом ночном городе. Тем более в такую шикарную ночь — на белёсом небе северной столицы трудно увидеть в июне столько звёзд. Звёзды нависали над головой, звёзды были внизу — отражённые в тёмной воде Москвы-реки. Звёзды, казалось, подмигивали ободряюще: ну же, бывший майор бывший Гюрза, сделай какую-нибудь глупость, одна жизнь закончилась, другая только-только начинается…
— Тебя действительно звать Наташей? — вспомнил я имя, прозвучавшее во время награждения.
— Не-а… Нам же нельзя… Анастасией. Мама Стаськой звала… Сто лет не слышала… Знаешь, давай ты меня сегодня так будешь звать, хорошо? А потом забудь…
Она остановилась, подняла лицо к небосводу.
— Красотища… Прямо как в августе, только звёзды не падают… А то бы я желание загадала.
И добавила неожиданное:
— Меня в космос пригласили… Прямо сегодня, на банкете. Солидный такой дядечка — может, и не врал.
— В марсианскую экспедицию? Или на медовую неделю в орбиталке «Нежность»?
— Не-а… Кастинг на новое шоу — типа «Ярости» этой дурацкой, только всё всерьёз, без поддавков. Пойду, наверное, как раз контракт заканчивается. Может, кастинг пройду, хоть на жильё заработаю. Да и в космос задарма — не шутка…
Во рту отчего-то стало горько, послевкусие от выпитой водки, не иначе. До верхних звёзд было далековато — я перегнулся через парапет и плюнул в те, что трепетали внизу… Желание сделать что-то глупое усилилось. Я полез в карман и вынул сегодняшнее своё обретение — «Заслуги не пойми перед кем» третьей степени лежали на ладони, и казались какими-то ненастоящими. Виртуальными.
— Загадывай желание, — сказал я. — Сейчас упадёт звезда. По-моему, пройти кастинг, и в космос задарма, — самое то.
Стаська поймала мою руку на замахе, в последнюю перед броском долю секунды.
— Дурной, да?! Думаешь, раз козлам дают, — ничего и не стоит?!
— Дурной… — согласился я.
— Пошутила я про космос… Ну его к чертям! Очень надо индюков всяких веселить…
— Ну к чертям… — снова согласился я, убирая орден в карман.
Она смотрела мне в глаза, стоя совсем близко, и… И я сделал-таки глупость.
— Скажи, что я красивая, — попросила Стаська не знаю уж сколько времени спустя.
— Ты красивая.
— Фи-и-и-и… Сделай мне настоящий комплимент!
— У тебя очень стройные ноги, — сказал я. Подумал и добавил:
— А ещё ты замечательно умеешь метать скальпели.
Возможно, она не хотела того, что произошло потом… Возможно, наша дурная затея — целоваться, балансируя на узеньких перилах Крымского моста — так или иначе должна была закончиться именно этим…
Но в воду я полетел сразу после своего комплимента.
Плюх!!!
Надо было надеть лавкриновый костюм на награждение…
Вода колыхалась, успокаиваясь после моего падения, и звёзды испуганно колыхались вместе с ней. Потом я услышал заливистый смех и увидел фигурку в узком платье, рассекающую воздух классической «ласточкой».
Плюх!!!
И звёзд вокруг не стало.
Санкт-Петербург
Сентябрь 2007 г.