Ну вот и всё… Всё ясно и понятно, больше не нужны никакие объяснения… И компромиссы уже ни к чему…
— Звёздный, ты меня слышишь?! — надрывался динамик на всю рубку.
Игорь поднёс к нему конус гудящего пламени, отвратно запахло жжёной пластмассой, и голос Барби смолк.
Спецсамолёт ФСР, 17 июня 2028 года
Мне, естественно, доводилось летать нашими служебными спецбортами, в том числе и между Петербургом и Москвой. Впечатления не самые приятные: сидеть приходится на жёстком откидном сиденби, и вместо улыбчивой стюардессы, интересующейся твоими желаниями, — хмурый прапор, интересующийся совсем другим: как бы ты не стибрил что-нибудь из громоздящегося вокруг казённого имущества, ибо борт, естественно, грузопассажирский. Не говоря уж о том, что приземляться приходится не в одном из столичных аэропортов, а на какой-нибудь нашей или армейской базе, от которой до Москвы потом надо трястись пару часов по выщербленной, ухабистой бетонке.
Но сегодня я летел вместе с Барсуком, и летел совсем иначе…
Вам приходилось путешествовать в воздушных лайнерах бизнес-класса? Не в общем салоне — в переднем, для VIP-персон? В том самом, где подавать французский коньяк, выдержанный менее десяти лет, считается дурным тоном? И где стюардессы готовы исполнить в полном смысле любое ваше желание, и каждая имеет при этом пару дипломов о победах в конкурсах красоты регионального, как минимум, уровня?
Приходилось, говорите? Ну так плюньте и забудьте, — дешёвка. Хотите настоящего комфорта — немедленно вступайте в ряды ФСР и постарайтесь дослужиться до генеральских звёзд.
— На, возьми сувенир на память… Можешь повесить на стенку.
Генерал-майор Барсев достал нечто из папки — кожаной, с золотым тиснением — и протянул мне.
М-да, сувенир оригинальный, что и говорить. Центральное место занимает стереоснимок, изображающий меня, молодого и красивого. Рядом — четыре изображения меньшего размера, уже плоских, не объёмных: как бы я мог выглядеть с усами и густой окладистой бородой, и в очках и бакенбардах, и с бритым наголо черепом, и с патлами социоаутиста. Ну и текст соответствующий: разыскивается за убийство, вооружён, в совершенстве владеет, и прочая, и прочая… Короче говоря: встретив, сначала стреляйте, а потом уж кричите «Руки вверх!»
Подозреваю, что подобные сувениры в больших количествах украсили вокзалы, аэропорты, стенды у райотделов милиции и прочие бойкие места. Украсили вскоре после находки трупа Алисы в моей квартире.
— Что скажешь? — поинтересовался Барсук.
— Мне к лицу бакенбарды… При случае попробую отрастить.
А что тут ещё сказать? Генералы ФСР не имеют обыкновения просто так раздаривать сувенирчики подчинённым. И подарочек явно с намёком: ты, Гюрза, наверняка подраспустился и подразболтался за год автономной работы, но если не забросишь свои вольные казацкие замашки, то… Намёк понят. Буду скромен, тих и послушен.
— Миллион дошёл по назначению? — спросил я тихо, скромно и послушно.
В «Кредит Лионе» я оформил условный аккредитив: сразу же по поступлении означенной суммы перевести её в другое место. Не в «Банк-под-пальмой» — на счёт фонда, помогавшего детям погибших офицеров-силовиков получить образование и обустроиться в жизни. Меркантильная благотворительность — уверен, что когда-нибудь Олег и Иришка-младшая воспользуются услугами фонда.
— Дошёл твой миллион… Хотя они оперативно сработали: Стережной ещё настукивал платёжное поручение на ноутбуке, а судебные приставы уже рванули в банк. Но не доехали. В аварию попали, такая вот неприятность…
Бывает… Если ситуацию курируют генералы ФСР, то и не такие неприятности с людьми случаются. Но деньги бывшие владельцы теперь не выцарапают: благотворительные суммы налогами не облагаются и предметом судебного иска служить не могут.
Разговор наш проходил в осеннем лесу, где словно бы по взмаху волшебной палочки очутились два комфортнейших кресла и столик между ними: золотые листья падали с берёзок и летели к земле по замысловатым траекториям, и пахло грибной прелью, и где-то вдали, в вышине, курлыкала невидимая журавлиная стая. И не скажешь, что вся эта благодать неслась в воздухе на высоте десять тысяч метров.
Простая крестьянская физиономия генерал-майора смотрелась в здешнем антураже вполне уместно: вышел, дескать, пейзанин в лес, чуть передохнуть от трудов праведных, — батюшки! А тут два кресла, да на столике бутылка арманьяка сорокалетней выдержки!
— И что теперь? — спросил я.
— Что, что… Новая фамилия у тебя будет, и морда лица новая. А ренегат Дашкевич того… при попытке к бегству…
— Я не про себя, я про «Хеопс». Не понимаю: ну всадил я ракеты в пустые помещения, ну сработали там дымовые шашки… Всех дезинформировали, весь мир уверен: машинный зал вдребезги, на пару лет ремонта. Но ведь если станция вновь заработает, пусть даже в пробном режиме — засекут тут же! В чём смысл дезинформации? Или два года будем прикидываться, что чиним?
— Она не заработает, она уже работает.
Я не понял… О заработавшем «Хеопсе» надрывались бы все мировые СМИ.
Генерал пояснил:
— Там, в пирамиде, пустующих помещений много было…
— То есть… — туго, со скрипом, начал соображать я, — у «Хеопса» есть ещё одна функция, о которой…
— Ты хоть бы новости смотрел иногда, — перебил мои потуги Барсук. — Поройся на досуге в архиве, за что Некрасову и Кугелю нобелевку вручили, и не задавай больше глупых вопросов.
Я дисциплинированно порылся — не в архиве, естественно, но в собственной памяти. Ну да, получили шесть лет назад двое российских физиков Нобелевскую премию; а за что именно, неспециалисту понять трудно: что-то они там глобальное обнаружили и исследовали в абстрактном своём мире полей и частиц, какие-то «волны пустоты»… Впрочем, профаны-журналисты бодро объясняли на пальцах профанам-зрителям: когда-нибудь, в отдалённом будущем, мы получим связь воистину беспредельную и мгновенную, не ограниченную скоростью света…
Значит, будущее оказалось не столь уж отдалённым. Значит, связь на новых принципах уже работает… Но глупо думать, что применение найдут ей исключительно мирное и невинное — например, управление в режиме реального времени аппаратами, исследующими планеты далёких звёзд… Гораздо проще представить другую картинку: якобы разрушенный «Хеопс» включается — и военная машина Запада мгновенно ослепла и оглохла; они ответно врубают свои аналоги — и очень удивятся, и будут удивляться всю оставшуюся жизнь, всё подлётное время: наши ракеты исправно наводятся на цель, у нас новый физический принцип связи… Не ситуация, а мечта любого стратега: вместо жестокой драки бей ногами пьяного и связанного. И нет никакой гарантии, что с таким преимуществом наши стратеги не ввяжутся в о-о-очень большую заварушку.
И ради такой перспективы я шёл по трупам?! Гнусно жить на этом свете, господа…
Генерал-майор сменил тему, решив, что о военных секретах мы поговорили уже достаточно:
— А звонок Стережного мы засекли и отследили, хотя канал связи там был ой какой непростой… Не соврал тебе паскудник: ему и звонил. Берейросу. Ситуация…
Берейрос… Именно эту фамилию выкрикнул Стережной, когда был уверен: жить ему секунду-другую, не дольше. И нюансы генеральской нелёгкой ситуации я понимал очень хорошо. В эту скалу, в эту глыбищу ему зубы не запустить… Бразильский миллиардер с русскими корнями, полтора десятка лет назад решивший вложить Очень Большие Деньги в экономику родины предков. И вложивший, и получивший двойное гражданство, и даже сменивший место жительства. Его к себе президент приглашает — чайку попить, да об экономической политике потолковать. А генерал-майор Барсев — по большому счёту головорез, вроде меня. Разве что рангом повыше, работающий чужими руками. Не тот уровень. Другая весовая категория.
— Кто за его спиной? — спросил я. — Штаты? ЮВА? Евросоюз?
— Не знаю… — сказал генерал. И вдруг взорвался:
— Ну что ты смотришь на меня, как учитель на двоечника?!! Не знаю! Всё проверяли, не раз, — никакой ниточки! Словно сам по себе, словно с Марса свалился к нам с миллиардами своими!