У выхода, или входа, из раздевалки нас поджидал Никодим.

  − О, ну как заново родились. Ну как вам наш душ?

  − Отлично, – показав большой палец и чуть улыбнувшись, ответил я.

  Собеседник косо посмотрел на находившуюся у меня в руке мастерку. Теперь мои руки были заняты другим, но не коляской: Петра под своё попечительство взял Гоша.

  – Так вот почему мы её не нашли. Зачем вы таскали её с собой?

  – Она была несильно грязной, и я решил, что незачем обременять вас подобной мелочью, – с улыбкой выговорил я заранее подготовленную фразу.

  Тот скептически посмотрел на меня, затем, неопределённо кивнув, сказал:

  − Ну что ж, если наша умывальня вам пришлась по вкусу, то я очень рад и польщён. А теперь давайте же пойдём наверх, там нас уже ждут. Вас троих, − глава охраны обвёл глазами меня, Георгия и Антона, − в своём кабинете Владыка. А раненого, − он посмотрел на Петю, − в лазарете.

  Он развернулся, махнул рукой, и двинул обратно к входу.

  Пройдя по тому же маршруту больше половины пути и почти не дойдя до входа, Никодим резко развернулся и открыл ещё одну дверь справа, при этом махнув рукой, мол, прошу. Подойдя ближе, я понял, почему не обнаружил этого прохода: дверь и снаружи, и изнутри была заколочена деревом, покрашенным так, что сливалось с окружением. Особого эффекта ещё придавала полутьма вокруг.

  − Тут придётся чуть-чуть постараться, − сказал провожатый, впустив нас и зайдя следом. − Мы положили настил для колясок, но всё равно, чтобы заволочь на второй этаж такое тело понадобится сила всех нас, уж извините за неудобства.

  − Да ладно, думаю, вчетвером мы быстро управимся, − сказал Гоша, глядя на дощатый настил на ступеньках.

  − Вот я тоже так считаю, − приободрился главный охранник. Потерев руки, он заверил: − быстро до верха доберёмся. Ну, поехали!

  Мы с Антоном пристроились сзади, более старшее поколение тянуло спереди. Не знаю, какое выражение лица было у Петра в этот момент, но я бы на его месте улыбался.

  В итоге мы затянули коляску наверх, и, когда мы уже стояли в начале разветвлённого коридора, Никодим сказал, заходя за коляску:

  – Итак, тут наши пути расходятся. Вы идите вперёд, и зайдите в последнее помещение слева. Я же покачу вашего товарища к нашим лекарям. Только при разговоре помните, с кем ведёте аудиенцию. Всё, прощайте, за своего товарища не волнуйтесь, вы встретитесь уже завтра утром.

  – Бывайте парни, – махнул рукой Пётр, когда его покатили в перпендикулярную нашему направлению сторону, глава охраны.

  Я с Гошей в разнобой посоветовали ему удачи, Антон же просто скупо попрощался и пошёл вперёд.

  Все двери и окна в коридоре были заколочены, так что увидеть, что за ними происходило, не представлялось возможным. Да и мне было не слишком интересно, меня больше интересовала грядущая встреча: кто же это такой, что к нему здесь так относятся?

  Понять, куда нам заходить, оказалось не трудно: у входа в нужный кабинет, тоже заколоченный, стояли два охранника. Эти выглядели посолидней, наверное, всё из-за одежды: у них она была одинаковой. Я такую уже видел раньше: это была обычная форма охранников магазинов и прочив подобных заведений. Чёрная рубашка, брюки, туфли, дубинка на поясе, а вот рации нет, зато, вместо неё, автоматы наперевес. Не дурно.

  Они, выученным движением, синхронно открыли нам двери, даже не обыскивая: видать, доверяли первому патрулю. Мы зашли.

  Внутри было темно, лишь две свечи горели на краях стола, стоящего посередине небольшой комнаты. Скупой свет брал в свой диапазон немного: четыре стула с потёртой обивкой. Низы стен, разрисованных странными надписями. Бумаги на столе и всё. То есть совсем, больше в комнате ничего не было. Хотя, наверное, было, но во второй половине комнаты. Которая не освещалась, и в которой находился глава селения.

  – Входите, присаживайтесь, – раздался довольно властный голос из темноты. – Мне доложили, что вы из Бреста. Правда ли это?

  – Чистая правда, – ответил Гоша, разворачивая к себе стул.

  – Вот как. Путники, позвольте узнать, что помогло вам добраться досюда? Ваша вера, или же дело рук людских?

  – То есть? – не понял я.

  – Уверенность в себе и своих силах, или же ваш автомобиль, – объяснил голос.

  – Ну, мы как бы верили, но огромную часть задачи, конечно же, выполнил “Форд”. Как-никак были такие части пути, где без него мы бы не уцелели, держась только на одной воле и вере, – улыбнувшись, ответил Георгий.

  – Ага, вот значит оно что. Ну что ж, это, думаю, всё. Идите, ложитесь спать, вас проводят до опочивальни, – как только прозвучали эти слова, в кабинет вошли два охранника.

  – Извиняюсь, можно кое о чём попросить? – вдруг влез, со своим как всегда бесстрастным голосом, Антон.

  – Я слушаю, – вновь раздался повелительный голос.

  – Не могли бы вы показать нам своё лицо, а то как-то непривычно разговаривать неведомо с кем.

  Повисла тишина, я почувствовал, как мою руку в районе бицепса начинает сжимать сильная ладонь.

  – Вам это ни к чему, идите, – раздалось из пустоты.

  И тут я не выдержал:

  – Простите, но нам ведь обещали раздать карту ближайших поселений, – меня уже почти что не выволакивали из комнаты.

  – Поутру ваш разум чище будет, поутру всё и получите. Идите-идите, – из тьмы ненадолго выскользнула махающая тыльной стороной кисть. В ней не было ничего примечательно, но зато это имелось в небольшой части руки, показавшейся следом: она была одета в белую ткань, сильно свисавшую с запястья. Будто ряса или некий балахон.

  Больше рассмотреть я не смог: меня всё же вывели в коридор.

  Теперь за руки нас никто не держал, но обида от того раза осталась. Сначала мне даже хотелось узнать, что это за такое, людей таким способом из помещения выводить. Или, если быть откровенным, выталкивать по-наглому. Но потом данные претензии как-то сами собой испарились, и я просто шёл рядом с двухметровыми мужиками Гошиного возраста, имеющими резкие черты лица, плохо заметные на фоне козлиных бородок у одного и у второго.

  Провели примерно три комнаты, остановились, один открыл дверь, другой молча отошёл к противолежащей стене. Открывшей же, стоя у распахнутого прохода, коротко махнул рукой. Мы зашли, после чего дверь закрылась, и больше мы тех двоих не видели, только слышали мерные шаги по кое-где потрескавшейся плитке.

  В углу стояла лампа, небольшая, но и это было хорошо: я только второй раз видел здесь хоть что-то электрическое. В помещение стояло шесть кроватей, нам надо была только половина. У кроватей стояли грубо сколоченные табуреты, на каждом из которых находилась одна чарка неведомого супа и стакан воды.

  Точно, они же обещали нас покормить. Что ж, этого вполне хватит, учитывая, что и есть мне уже не очень хочется.

  Никто разведаться не стал, только тапки сняли. Я помял в руках мастерку – до сих пор мокрая. Хотя, оно и не удивительно, прошло не так уж много времени. Я поискал глазами, куда её можно было бы уложить, не буду же я с мокрой одёжкой в руках спать. На глаза попалась батарея, она уже явно никогда не будет греть, однако у человека ещё надолго, скорее всего, останется привычка класть на неё сырые вещи. Так я и поступил.

  После этого сел на кровать, взял блюдце и похлебал пару ложек суспензии внутри. Вкус был специфичный, однако терпимый. Комфорта добавляло и то, что суп был довольно горячим – это не может не радовать. Отставив так и не завершённую похлёбку, я взял стакан воды и выпил залпом. Всё, мне этого хватит. Я обернулся и понял, что подобного хватит и всем остальным: Гоша выпил только воду, Антон же ко всему содержимому на табурете и вовсе не притронулся.

  Я улёгся на довольно мягкий матрац и только тогда понял, что абсолютно не хочу спать: я половину дороги досюда только что и делал, что дремал да спал.

  Я взглянул на расположившегося параллельно Георгия. В его глазах читалась сонливость, но всё равно он, увидев мой вопросительный взгляд, кивнул, как бы разрешая задать мучающий меня вопрос. Но вопроса не было, скорее мне просто хотелось поговорить.