— Ее хозяин, поговаривают, ужасный человек! Бандит!

— Я только передам послание, — улыбнулся храмовник, поднимаясь с места. — Проведу переговоры.

— Удачи вам, добрый господин!

Положительно, ему сегодня определенно везет. В задании ничего не говорилось о няне, как и о других сопровождающих, но доверенная служанка вполне укладывалась в образ обеспеченных беглецов. Настоящий кладезь информации! Подтверждения цели ее устами будет достаточно, чтобы нагнать в этот городишко сотню специалистов и перевернуть сверху донизу.

Хорошее настроение пребывало с храмовником до обозначенной улицы — двух рядков аккуратных трехэтажных домиков, по обе стороны от ухоженной дороги. Вот только все это великолепие скрывалось за высокой оградой, отсекавшей улицу от магистрали. Разумеется присутствовала и калитка для пешеходов, открытая по дневному времени — однако храмовника, с его конвертом, не торопились пропускать внутрь. Он не сразу заметил, как рядом появились двое крепких господ, а когда те подхватили его под локотки, дергаться было уже поздно.

— Я не видел его раньше, Генри, — обратился один из них к другу.

— Наверняка господин просто ошибся дорогой. — Подтвердил Генри и сделал пару шагов, разворачивая храмовника лицом к магистрали.

— Я почтальон! — Утвердившись на ногах, возмутился тот, размахивая конвертом.

— А где Чарли? — Хмыкнул первый, скептически окидывая гостя взглядом.

— Он болеет.

— Слышал, Генри? Чарли болеет. А ведь мы его три года назад похоронили. — Сплюнул в сторону охранник.

Храмовник одернул складку на одежде и зло посмотрел на преграду. Одно только желание — и мощь храмовой магии придет на службу, обращая наглецов в куски визжащего мяса.

— Дернешься — и получишь дырку в затылке, — нейтрально сообщил Генри, по–своему истолковав гримасу на лице «почтальона».

— Вали отсюда, и чтобы мы тебя больше не видели. — Добавил другой.

Специалист по деликатным поручениям подавил гнев и внимательно прислушался к себе. Охранники не врали — тренированный разум подсказывал о четырех острых взглядах, покалывающих с разных направлений. За оградой жил кто‑то очень серьезный. Вот же мерзость, не штурмовать же ворота из‑за какой‑то посудомойки!

Храмовник медленно отступил назад, двигаясь так до следующего угла дома, затем сорвался на бег, разрывая дистанцию с возможными преследователями. Через два квартала удалось остановить карету.

— В центральное отделение стражи, — бросил он кучеру, забираясь на сиденье.

Быть может, парень действительно сдох и терпеливо ожидает его в городском морге? Было бы неплохо. Уже ненужный конверт был выброшен через четыре улицы.

Впрочем, это не помешало одному из подручных Баргозо подобрать его и отнести хозяину, а другому продолжить слежку.

Глава 18

Лучшим средством для памяти, вопреки рекомендациям докторов и алхимиков, является золото, приложенное к внутренней поверхности ладони во время рукопожатия. Вместе с памятью улучшается характер, человек молодеет, сверкая улыбкой вместо мрачной гримасы недоверия. Воистину, чудодейственное средство — наверное, потому такое дорогое.

Итогом четырех часов кружения по городу, двух драк в портовом квартале и небольшой погони за излишне шустрым воришкой, стало согласие старых знакомых «помочь по старой памяти». Обошлось мне их радушие далеко не дешево — если судить по старым для меня меркам. Выигранные деньги удерживали от порыва меланхолии и приятно грели сердце через ткань рубашки — сегодня такие траты я мог себе позволить.

Зато в условленный час вокзальная и портовая публика буквально хлынет в кварталы знати, изображая шумную свадьбу–похороны–карнавал, намертво парализовав всякое движение. Их, понятное дело, разгонят, а особо буйных растащат в застенки, но любую погоню — будь она на лошадях, паромобилях или каретах — толпа отсечёт надежно. Мы же вовремя бросим карету и будем двигаться пешком по заранее подготовленному маршруту. Осталось только выяснить дату церемонии и заблаговременно предупредить «друзей».

В доме няни меня поджидала еще одна житейская мудрость — вредно медлить с добрыми вестями. Письмо от Джейн оказалось быстрее меня, уже было прочитано коллективом из двух стариков и знатно отпраздновано. И если Томас смотрелся вполне бодро, то Виктор вовсе не реагировал на мир, бездумно улыбаясь занавескам на окне кабинета, сидя в окружении пустых коньячных бутылок.

— С ним все нормально? — Я обошел полукругом отрешенно–счастливую фигуру Виктора и тщетно попытался поймать его взгляд.

— Лучше не бывает, — уверенно подтвердили мне.

— А он, случайно, не того? От радости‑то? — На всякий случай, щелкнул его по–носу и резко провел рукой рядом с глазами.

— Хватит издеваться на старым, — одернул Томас. — Отойдет. Я его в последний раз таким видел, когда сын родился. Все будет хорошо.

— У меня к нему дело было, — пояснил и присел напротив отчима. — Чувствую, не получится сегодня беседы. Завтра зайду.

— Что хотел? — Сосредоточился Баргозо.

— У вас это дорого будет, — с сомнением ответил я, но все же решился озвучить задумку. — Помните тот кинжал, с магической начинкой? Нет–нет, мне он не нужен. Наоборот — хотел узнать, не попадалось ли Виктору что‑нибудь защитное, той же эпохи. Он ведь коллекционер, мало ли.

Томас задумался и тоже замер, гипнотизируя одну точку.

— Они для магов, не для простых людей.

— А как же нож?

— С оружием все просто, с ножами, патронами, бомбами — любой человек сможет воспользоваться. Не мудрено, во все времена любили воевать чужими руками. Магам же эти костыли не нужны.

Я промолчал про найденный клинок и заинтересованно ждал продолжения, вернее — оглашения цены. Как хороший купец, Баргозо показывал, насколько редок и полезен товар.

— С защитой ведь какое дело — простой человечек ее оденет и на господина пойдет. Такого допустить никак нельзя. Магов, понятное дело, и раньше было невеликое число — оттого вещь штучная, диковинная. Сам понимаешь, с каждым годом их больше не становится, наоборот — теряют, ломают, похищают, а наши мастера только руками разводят, не в силах повторить древнее чудо.

— Сколько? — Не удержался я, прикинув, что вести свой монолог он может долго.

— Дорого. Артефакты всегда дороги, а тут еще вещь специально для магов, для сохранения их жизни и здоровья — да любой ныне здравствующий маг за нее любые деньги отдаст. Знаешь ведь, люди они богатые, но смерти каждый боится.

— Так отчего не продали? — Скептически буркнул я, чувствуя, что надо ждать отрезвления Виктора, а не этого мошенника слушать.

— Приметная больно вещица. Медальон с дарственной гравировкой — мои мастера посмотрели и трогать отказались. Сломать боятся. — Неохотно ответил Томас. — Границы откроют — отправится на юг. Там и продадут.

— Не уберегла прошлого хозяина? — Догадался я. Вещица явно с тела снята.

— Да не то, чтобы. Он ее снял, перед тем, как в постель к любовнице нырнуть. Тут‑то обоих, вместе с домом, и накрыло Водной Плетью. — Пояснил Баргозо. — И ведь неприятно то как — мы тут совершенно не при чем, это дом Волка нынче лютует, отправляя своих магов к Зверю. Медальон люди в обломках нашли.

— Но подумают все равно на вас, — кивнул я. — Стоит только предложить кому.

— Догадливый, — буркнул Виктор. — В общем, не продам я тебе его, денег не хватит. Но в аренду дать могу.

— А если я его потеряю?

— А ты не теряй, — недобро оскалился Баргозо.

Уточнять смысла не было — как день ясно, что в случае утери простым «извините» тут не отделаться. С другой стороны, потерять мы его можем исключительно вместе с жизнью, а мертвым даже извиняться не придется.

— Сколько?

— Говорят, ты в казино банк сорвал? — Сменил он оскал на добрую улыбочку. Даже не знаю, что опаснее.

— Уже успел изрядно потратить. — Урезонил я, понимая, что отчим нацелился на всю сумму. — Предлагаю тысячу золотом за двадцать четыре часа. — Определил я цену, которую готов потратить.