– Так я и знал, – прошипел головоногий, и его щупальца взлетели вверх так, что пять из восьми точно дотронулись до потолка.

– Что случилось? – робко спросил мальчик. – Мы взлетим на воздух? Я превращусь в осьминога? Или все люди на земле будут носить одно и то же имя. Например, Ральф. Дурацкое имечко. Ральф один миллион пятьсот тридцать семь…

– Он не справился, – грубо сказал длиннорукий. – Придется отдать тебя в руки Нэймеру номер…

Вот когда новость хочется изменить, отредактировать ее так, чтобы она звучала по-другому – например, он справился, или оставить все как есть, но дать шанс.

– Что за шутки, Осьминожка? – разозлился Карл. – Я не хочу другого Нэймера. Мы так славно спелись с Бонзом. Он меня понимает. Появится еще один и мне нужно будет налаживать с ним контакт А у нас не так много времени.

– С ним, я думаю, вы справитесь значительно быстрее, – ответил головоногий, вытягиваясь в разные стороны, превращаясь в плоскую доску.

– Да и я с Бонзом многое успевал, – продолжал спасать положение Карл. – Зачем мне другой нэймер?

Но положение уже было не спасти – щупальца вернулись на прежние места, вернув дисциплинирующие кольца мальчику, которые не унимался и продолжал кричать, уже не принимая во внимания участвующие в его успокоении все восемь щупалец:

– Я буду жаловаться. Вот только выйду отсюда, заявлю в общество охраны людей, что с нами делают животные. И тогда берегись, длиннорукий. Тебя ждет водяная клетка пожизненно.

В дверях появился странный субьект – длинный и довольно взрослый.

– Номер 8, проведи с ним операцию номер 9, – прошипел осьминог.

– Есть, – громко сказал новоявленный, подошел к Карлу, подождав пока головоногий снимет свои противные кольца и подтолкнул мальчика к выходу.

– Я сам пойду, – резко сказал он.

– Так положено на предмет… – ответил номер 8, по-солдатски, …на предмет отчетности.

И он туда же.

– Зануда, – не удержался Карл.

– Что? – не расслышал долговязый.

– Ну, да, я иду за тобой, потому что если не пойду, меня пришмякнет этот урод.

Карл поднялся и направился к двери. Его ждала следующая неприятная стадия. Как же ему хотелось вернуться в самое начало.

29

Коридор Карлу показался похожим на змею, даже на несколько десятков змей, связанных между собой хвостами. Когда он все же закончился, они сели в какой-то узкий, совсем не предназначенный для перевозки людей, лифт и стали спускаться, теснясь в нем, как сельди в бочке. Спуск тоже можно отнести к разряду продолжительных. Долговязый верзила почти без волос на голове, кроме редкой пряли в височной части стоял спокойно, протирая дыру в кабине лифта. Мальчика беспокоили несколько вопросов – на какое же они расстояние спускаются? Предположение – к самому ядру земли? И будут ли еще осьминоги? А то кто-нибудь и пострашнее. Вот бы знать с кем предстоит встретиться, тогда можно морально подготовиться. А так терзать себя – то ли существа с пастью, как у крокодила или пушистые безобидные котята. Хотя на последних можно было не надеяться.

Лифт остановился резко, как будто затормозил перед не соблюдающим правила движения пешеходом, и при выходе из него, мальчик никак не наделся, что за ним будет ждать еще один коридор – значительно темнее и унылее, нежели предыдущий. Не говоря о том, что он напоминал связанных между собой не змей, а удавов, в такой же числовой единице. Карл чувствовал себя заключенным – да и как иначе, если два человека идут по коридору и один из них здесь впервые, а другой – свой человек, они постоянно молчат, то возникает неприятное чувство конвоя – тебя куда-то ведут, и отнюдь, не для того, чтобы кормить мороженым.

– Знаешь, – сказал мальчик, чтобы снять завесу тишины, – я хочу сразу сказать, что мне уже старик тот в лодке не понравился, не говоря о многоруком генерале, и я намерен в скором времени уйти. Давай так, ты показываешь мне выход, а я забуду о том, что у тебя такое страшное лицо.

Агент молчал. Он продолжал идти, как игрушечный заяц, заводящийся ключиком на спине. Пока завод не кончится, он будет идти вперед, не сворачивая. Но его было достаточно не только на коридор, но и на глубокий лифт туда и обратно. Чтобы его остановить, нужно было что-то действительно серьезное. Только что? Агент ровно шел, переступая так, как наверняка его где-то учили, весь такой правильный, услужливый. Четко выполняющий инструкции и все делающий по режиму… Хороший. Отнюдь!

– Ты не справляешься, – неожиданно сказал мальчик. Нэймер номер 8 остановился. Ему явно это не понравилось. – И если ты лучший, – пожал плечами Карл, – тогда я… человек-летучая мышь.

– Я хороший агент, – возразил он.

– Не-а – повторил Карл. Восьмой остановился. Он немного нервничал, сжимая и разжимая кулаки.

– Да нет же, я хороший агент – чуть громче сказал «Восьмой». У него не было щупалец, но были другие чувствительные места.

– Вот ты говоришь, что ты хороший агент, – сказал мальчик, – тогда почему ты не говоришь со мной.

– О чем? – строго спросил длинный.

– Во-первых, где Бонз? – хитро спросил Карл, прищурился, и резко повернулся, чтобы посмотреть прямо в глаза.

– Это запретная информация, – растерялся агент, запнувшись в какой-то момент, но через мгновение уже продолжил путь, еще более вытягиваясь, и размахивая руками.

– Тогда ты плохой… – едва слышно сказал Карл, но этого было достаточно для того, чтобы долговязый остановился, поправил одежду и произнес:

– Его ликвидировали.

– Что? – не ожидал мальчик, подошел вплотную к «Восьмому», посмотрел вверх, примерно туда, где располагалась его голова. – Это означает, что его пах и все?! – воскликнул он. – Ты не умеешь шутить, значит это, правда? Но зачем?

– Он плохо справлялся, – ответил агент. – У него было три дня, чтобы все сделать, а по нашим меркам три дня возятся только с самыми отъявленными имяненавистниками. У тебя стандартное имя, и чтобы справиться нужно не более дня. А он и за три дня не успел.

Говорил он холодно, как будто ликвидировать и ущемлять в правах таких, как он – мальчиков, находящихся в поисках имени – вполне традиционное для него занятие.

– Но он же не причем, – возразил Карл, переходя на крик. – Он не виноват. Просто ни одно из имен, что он предлагал мне, не подходит. Не он же списки составляет. Он-то здесь причем. К тому же я выбираю.

– Нет, – сквозь зубы прошептал Восьмой, и было в этом шепоте и насмешка, и злость, и ненависть, – сейчас выбираем мы.

Следующие пятьсот метров говорить совсем не хотелось. Коридор странно вился и, казалось, что они здесь они уже были и этот мерзкий Нэймер специально его водит по кругу, чтобы свети с ума. И только у мальчика появилась мысль повторить школьный подвиг с побегом, и уже наметил, как он протаранить агента, сделав два шага назад для разбега и… как неожиданно появилась лестница вверх. Карл тяжело вздохнул, предполагая, что им придется снова долго подниматься, и это далеко не последний подъем-спуск, однако они поднялись только на одиннадцать ступеней, как показалась дверь. Вскоре они ее открыли… чтобы забыть о недавних трудностях. Всех неприятностях, словах, грубых, угрожающих жизни и достоинству. Чтобы Карл перестал думать о том, какой бы прием применить к Нэймеру, чтобы его обезоружить и доказать ему, что он не самый «хороший». Чтобы поверить в возможность существования имени для него. Нового имени…

Это был самый настоящий завод. Вокруг были длинные, короткие, средние трубы. Переходящие одни в другие, этакие лабиринты. В воздухе пахло сахаром. По лестницам бегали маленькие человечки в белом. Они подкручивали большие вентили, другие подавали огромные мешки, третьи переговаривались, четвертые – творили что-то действительно серьезное – принимали из резервуара горячую заготовку и помещали ее в холодный, чтобы потом целый экспертный совет мог дать слово по этой продукции.

– Что это? – удивился мальчик.

– Это наша лаборатория, – ответил агент. – Здесь создаются новые имена.