— Я согласен, сын мой.

— Что? Отец… — Роберт вытаращил глаза.

— Э-э, — протянул герцог. — Подумай сам… с какой семьёй ты хочешь поделиться властью в королевстве? С Меррайонами? Буршье? Тэлфринами? Деверу? Ллевеллинами? А может, с Беркли? Каждый из них сожрёт тебя с потрохами и даже косточек не выплюнет… Ты вон до сих пор вынужден лизать задницу графу Тэлфрину, потому что у него двадцать замков, и весь север почитает его за своего господина. Его, а не тебя. А теперь ты раздумываешь над тем, кому бы из этих волков подарить ещё и корону?

— Но…

— Чушь. Эта девица молода, хороша собой и родом из лордов Харлеха. Древний и знаменитый род. Что ещё тебе нужно?! И она нарожает тебе кучу внуков, которые будут только твоими внуками. Не герцога Меррайона и не графа Клеймора. Только твоими. Или ты воображаешь, что Рич Беркли подсовывает нам свою дочку только потому, что он из самых благородных побуждений озабочен тем, чтобы ты получил послушную и образованную невестку? Ничего, кстати, не имею против Гвинет Беркли, вроде, приличная с виду, но Рича близко к трону подпускать нельзя. Эта змея не успокоится, пока всех не пережалит.

Герцог с натугой повернулся к принцу.

— Галахад, пусть она выйдет.

Сжав губы, Бланка сделала легкий реверанс, чуть склонив голову.

— Леди Бланка, — произнёс молодой человек, — будьте добры, подождите меня в приёмной. И, — тихо добавил он, — прошу вас, не уходите…

Как только двери за ней закрылись, Роберт обратил свой взгляд на герцога Эмли.

— Отец, вы не шутите? Вы действительно думаете, что это хороший вариант? Тэлфрин будет в ярости…

Герцог хрипло засмеялся; смех его походил на карканье старой вороны.

— Я что — похож на шута горохового? Или на человека, который даром разбрасывается словами? Тебе бы надо уже получше знать меня, сын мой. Плевать на Тэлфрина… он не получит от нас ничего… кроме войны. И вот ещё, — старик глянул своими белёсыми глазами на Галахада, — слушай меня и ты, внучек. По всему королевству во всех кабаках менестрели поют баллады про Харлех, а простолюдины их слушают и рукоплещут… дурацкие баллады, потому что в них на одно слово правды приходится три слова выдумок. Лорд Ги Оргин — победитель драконов… леди Эриэн Оргин, пленившая русалок, и тому подобная чушь. Но Харлех в их тупых головах — это символ величия и могущества монархии, когда короли ещё могли противостоять тёмным силам, а королевство было едино и блестяще…

Эмли натужно закашлялся. Из уголка его рта показалась маленькая капелька крови, которую он промокнул снежно-белым батистовым платочком; пальцы его дрожали. Галахад бросился к своему деду, но тот остановил его небрежным взмахом руки.

— Это ерунда… не обращайте внимания. Слушай дальше, — проскрипел он. — И если ты представишь своему народу в качестве своей жены не какую-нибудь пустоголовую девчонку из знатного рода, которая единственное, что умеет в этой жизни, так это отличить сапфир от топаза, да сюсюкать со своими левретками, а самую настоящую леди Харлех, пусть без замков и владений, но единственную дочь древнего и славного рода, то песни будут петь уже о тебе. Кстати, то, что без замков и владений — это даже хорошо, это им даже понравится. Очень понравится. Нашему королю не нужны богатства, наш король истинно благороден. Честь и слава превыше денег. Понимаешь?

Роберт Даннидир поднял руку.

— Отец, вы заметили, как она смотрела на вас? Надо же — эта юная особа из деревенской глуши пробилась со своими наглыми просьбами к самому королю Корнваллиса, по дороге мимоходом влюбив в себя принца… Ты тоже хорош, Галахад. Увидел крутобёдрую девицу с длинными ногами и аппетитной задницей — и сразу попался… Такая упрямая и своенравная девчонка в качестве принцессы, а потом и королевы, может доставить немало неприятностей. Да и опять же — мы ничего не приобретаем. Ни союзников, ни земель…

— Дело не в её красоте, отец, — начал Галахад.

— Да неужели?..

Оуэн Эмли гневно махнул рукой.

— Замолчите оба… Ты глуп, Роб, — каркнул герцог, — и не видишь дальше собственного носа. Ты думаешь, что если породнишься с Тэлфрином или с Меррайоном, каждый из них немедленно превратится в твоего самого преданного друга? Наоборот — они будут пить из тебя все соки, пока не высосут всё без остатка. А знаешь, что они попытаются сделать сразу же, если их дочурка родит от Галахада сына? Тут же попробуют скинуть тебя с трона, чтобы посадить туда своего внучка. Вот такого союзничка ты получишь. А по поводу земель — сколько можно повторять? Каких земель тебе ещё надо? И от кого ты хочешь их получить? Единственное, что любой из них добровольно даст тебе — это неотчуждаемую вдовью долю в качестве приданого своих дочек и племянниц. А получат гораздо больше. Они получат доступ к короне. И потом — какую жену ты хочешь для моего единственного внука?! Может быть, эту губошлёпку Берту Меррайон, которая дожила до двадцати пяти лет, и на которую до сих пор никто не позарился, несмотря на все титулы и замки её папаши, потому что она глупа, как пень, и страшна, как дхарг?! Да народ в Лонхенбурге на неё пальцами показывает, когда она по улицам проезжает… Ты хочешь такую невестку? Да и ещё её отца к ней в придачу?!

— Юная Бланка Тэлфрин, во всяком случае, лишена всех этих недостатков, — пожав плечами, промолвил Роберт, — умна и внешне совсем недурна.

— Нет! — взвизгнул старик. — Тысячу раз нет, миллион раз, пока я жив… И только по одной причине: потому что её отец — Хильдеберт Тэлфрин. Он слишком силён для того, чтобы делать его ещё сильнее.

— Всё, — Роберт полушутя поднял вверх обе руки, — сдаюсь. Похоже, я здесь в меньшинстве. Но экий вы, отец, привереда: то невеста некрасива, то родители не нравятся…

— Именно, — герцог фыркнул, — всё должно быть идеально. По возможности идеально. Для нас. А эта леди Оргин… тоже Бланка или как её там? И собой хороша, и древнего рода, и отец неприятностей не доставит… И только если ты, сын мой, найдешь ещё какую-нибудь, подходящую по этим статьям, я тогда, возможно, соглашусь подумать. Я уже и раньше подумывал о таком варианте — подыскать тебе такую сноху, чтобы и происхождение было заметное, и родичи без амбиций, но дальше мыслей дело не шло: в баронских семьях такого сокровища днём с огнём не сыскать. А тут эта барышня сама к нам в руки пришла.

Эмли перевёл дух.

— Горяча и строптива, говоришь, эта девица? Я и сам вижу. Вот и хорошо. Зато не даст в обиду ни мужа своего, ни королевство. Я сразу понял, что за кремень эта рыжая девка. И она, повторяю, не принадлежит ни к одному из этих богами проклятых домов…

— Но Берта Меррайон, по крайней мере, девственница, — раздался тихий голос королевы Лорелей, которая всё это время сидела, не произнося ни слова, и только с напряжённым вниманием переводила взгляд со своего мужа на свёкра. Лорелей была очень хрупкой и нежной женщиной, и видно было, что грубые манеры, да и сам вид герцога её до сих пор очень пугают. И всегда пугали. Оуэн Эмли нетерпеливо щёлкнул пальцами.

— Ах, избавь нас от этих глупостей, Лорелей. Это, если хочешь знать, только потому, что от Берты даже соседские собаки сбегают. Да и переспи она хоть со всем королевством, думаешь, это остановило бы хоть кого-нибудь из тех, кто хочет породниться с герцогом Меррайоном? Тоже мне, нашла женское достоинство. Что хуже старой девственницы? Разве что мужик — старый девственник… — Герцог коротко хохотнул. — И, что-то мне помнится, твоя собственная матушка четыре раза была замужем и никого не интересовала её добродетель. Зато титул маркграфы Вангелиз всем её мужьям приходился очень по нраву.

— Это нечестное сравнение, ваше высочество, — почти храбро заявила королева, — моя мать, по крайней мере, монарших кровей…

— Ох, не смеши меня, Лорелей. Ты сущий ребёнок. Чтобы приобрести королевскую кровь, нужно всего лишь одно поколение. Да ещё маленькая толика решимости для того, чтобы залезть к какому-нибудь принцу в постель. Но если уж для вас и для всего народа это так важно, то сделать Бланку Оргин девственницей проще простого. Кто, в конце концов, знает о её мнимом браке с Эдмундом Беркли? Ты, да я, да мы с тобой. Вот и всё. В Герольдии об этом ни слуху, ни духу. А самой ей просто надо мозги прочистить, чтобы больше об этом не распространялась…