— Пожалуй, так и сделаем, — задумчиво продолжил герцог. — А что? Довольно нарядно: юная, необычайно красивая и девственно чистая дочь славного рода героев выходит замуж за наследного принца.

Галахад сделал шаг вперёд.

— Отец… дедушка, матушка. Она ещё не дала своего согласия.

Все трое в изумлении воззрились на юношу.

— Вот так раз, — промолвил Роберт, — новость за новостью…

— Не дала согласия?.. — Оуэн Эмли потёр золотую пластину на месте своего носа. Похоже, эта привычка сохранилась у него с тех времён, когда он ещё обладал этой частью человеческой внешности. — Вот это интересно… Что это значит? Прямо так и не дала? Когда сын короля сделал ей предложение, она не дала согласия?! Обещала подумать или просто отказала?

— Просто отказала, — Галахад уныло кивнул, и старик хрипло захохотал. Всё его скелетоподобное тело затряслось в кресле.

— Ох, уморил… Отлично. Она мне всё больше и больше нравится. Даже как будто бы на меня похожа… Это значит, по крайней мере, что ей от тебя ничего не надо. А это, между прочим, дорогого стоит, потому что все девки, которые толпятся при дворе, ошиваются здесь исключительно потому, что им всем, или их родичам, хочется хоть что-то урвать от Роберта Даннидира. Но здесь уж я ничем не могу помочь. Если она не согласится, придётся тебе, внучек, жениться на Берте… или на Гвинет Беркли, а я этого не переживу… Иди и ухаживай за ней, как умеешь. И поторопись, а то, сдаётся мне, сбежит эта самая леди Харлех от тебя, и поминай, как звали… Кстати: голову даю на отсечение и ставлю тельца против яйца, что эта девица не ждёт тебя за дверьми, как ты её просил… Что смотришь? У меня хороший слух…

Галахад, ринувшись к дверям, резко распахнул их. В приёмной было пусто. Старик захлопал в ладоши.

— Прекрасно. Из двух дюжин девиц, которые сейчас при дворе со всеми своими коронами, и каждая из которых готова хоть сейчас залезть к нему под одеяло, он выбрал ту единственную, которая этого не хочет. Великолепно… беги, чего ждёшь?

— Объясните мне уже, что тут происходит, — требовательно произнёс Томас, ворвавшись поздним вечером в комнату Бланки в «Льве и Единороге».

Стремительно покинув королевский кабинет и даже не заглянув в свои покои в замке, она чуть ли не бегом направилась прямиком в гостиницу. Народ на улицах пялился и покачивал головами вслед, видя роскошно одетую, явно знатных кровей девушку, которая, подобрав юбки и не разбирая дороги, прямо по грязным лужам бежала прочь от Лонливена.

— Максен с перепугу двух слов связать не может, — продолжил Томас. — Он несёт какую-то чушь: говорит, что сам принц Галахад пробивался к вам в комнату, и вы якобы его не пустили. Говорит, что он здесь час вокруг да около околачивался, а потом прислал лорда Морта. О чём речь?

Бланка устало махнула рукой. Она сидела на кровати, заплетая косы и уныло глядя в пустоту.

— Да, не пустила. Всё это ерунда, Томас. Они ничем не могут, а скорее всего, не хотят нам помочь. Мы завтра же уезжаем из Лонхенбурга, здесь делать больше нечего. Я вела себя как распоследняя дура: меня обряжали, как куклу, волосы расчесывали да ресницы красили, а я даже не соизволила догадаться, что происходит. Виконта Арвэля с самого начала интересовали не мои просьбы, а я сама. Да и король смотрит теперь на меня, как на какую-то портовую шлюху, которая заявилась в столицу, чтобы соблазнить его сына. А я-то, дурёха, как будто не могла догадаться, что Галахад всего лишь хочет затащить меня к себе в постель…

— Вот оно что… Бланка, — Томас взял одну из скамеечек, поставил её перед кроватью и решительно на неё уселся, — может быть, ты всё же расскажешь мне, что произошло? Поподробнее?

Вздохнув, девушка без излишних деталей обрисовала ему основные моменты сегодняшних событий; Томас слушал, и глаза его раскрывались всё шире и шире.

— Боги мои, — он ошарашенно уставился на Бланку. — Подожди. Я правильно понимаю: Галахад Даннидир предложил тебе стать его женой? Женой принца Корнваллиса? И ты отказалась?! Потому, что ты его не любишь??!

Бланка кивнула.

— О, свет… — Томас вскочил со скамейки и нервно прошёлся по комнате. Бланка непонимающе на него смотрела; сделав пару кругов, он плюхнулся на кровать рядом с ней, удручённо взмахнув руками. — А тебе не кажется, что «затащить в постель» и стать женой — это немного разные вещи?! О, боги мои, ты, похоже, ничего не понимаешь… Послушай меня…

— Да что такое?! — вспыхнула Бланка. — Чего я не понимаю?! Гриффин рассказывает мне, что я много чего не понимаю, Галахад объясняет, что я опять чего-то не разумею, а потом начинает обхаживать меня, как дешёвую девку, способную купиться на побрякушки, король мне нотации читает, как несмышлёной пигалице, а теперь ещё ты меня за дурочку почитаешь?! Чего я не понимаю?

— Бланка… — Томас взял её за руки и заглянул в глаза. — Я не Галахад. Я не Морт, ты меня с детства знаешь, и я тебе друг. Понимаешь? Ну, так выслушай меня!

Бланка упрямо молчала; молодой человек, подумав пару мгновений, продолжил:

— Это твой шанс. Это наш шанс, глупая ты девчонка, леди Алиеноры, в конце концов. Не перебивай меня… Они не могут или не хотят что-то сделать?! Да ты пойми, что это ты сможешь сделать сама. Всё, что захочешь. Тебе предложили стать женой принца… виконтессой Арвэль. Это потрясающе. Я о таком только в сказках слышал, а это вдруг происходит с моей детской подружкой. Ты можешь стать второй леди в государстве после королевы Лорелей, а учитывая, что я про неё слышал — что это просто мышка серая, которая всего на свете боится, — так и первой! Тут полно знатных девиц при дворе, которые обхаживают сира Галахада, и ясное дело, что они тебя невзлюбят. Но это только поначалу: деваться им будет некуда и принять тебя придётся. Ты станешь будущей королевой, а если родится наследник, ты будешь просто недосягаема ни для кого. Все бароны королевства будут толпиться у твоих дверей, чтобы облобызать тебе ручку. И ты ещё говоришь, что ничего нельзя поделать? Да и куда нам ехать? Обратно в Хартворд? Сдаться на милость Рича Беркли?! Об этом ты подумала? То, что не может сделать Бланка Оргин, сможет виконтесса Арвэль. Да слышишь ты меня, в конце концов?!

Томас перевёл дух; Бланка хмуро смотрела прямо перед собой.

— Бланка, очнись. — Молодой человек легко потряс её за плечо. — Я очень прошу тебя — подумай. Тебя не торопит никто, подумай до завтра, до послезавтра, а потом скажешь, что решила. Хорошо?

— Хорошо, — тихо сказала она, — я подумаю. А теперь Томас, уходи. Так болит голова… Я хочу спать, я очень устала. Всё это так… нервно.

— Вот и чудно. — Томас встал и, нагнувшись, легко чмокнул её в щёку. — Спокойной ночи. Я зайду завтра утром.

Той ночью Бланка очень долго не могла уснуть. В тяжёлой от усталости голове, в воспалённом мозгу то и дело возникали то образы Галахада, то страшное, покрытое струпьями лицо герцога Эмли. Они брали её за руки, о чём-то её спрашивали и чего-то требовали. Её бросало то в жар, то в холод. Бланка беспокойно вертелась на кровати, тиская подушку и сбивая в ком одеяло, пока наконец не забылась тяжёлым сном.

Проснулась она в середине ночи от сильного прострела в левой ноге; какой-то спазм скрутил всё тело; голова горела. Сильная тошнота подступила к горлу, не давая дышать. Бланка села на кровати, пытаясь понять, что происходит. Тошнота сдавила грудь, и её вырвало прямо на пол. И ещё раз. Бог мой, как неудобно… Дышать стало немного полегче, но ей было очень жарко. Окончательно проснувшись и, не решаясь поверить, она осторожно положила руки себе на живот.

— О, боги…

Новый приступ тошноты, а потом облегчение. Бланка вновь легла на кровать, глядя в темноту широко распахнутыми глазами. Всю оставшуюся часть ночи она лежала на боку, зажавшись в комочек. Гладила себе живот и, то ли плача, то ли смеясь, что-то шептала про себя, пытаясь не удариться в истерику. Эдмунд… мой маленький Эдмунд. Моя любовь…