Хартворд встретил Алиенору приветственными криками и выражением верноподданнических чувств.

Следующий день после её приезда выдался по-весеннему погожим: лёгкие облачка быстро неслись по высокому светло-голубому небу, подгоняемые свежим ветерком, а еле тёплые солнечные лучи принялись растапливать кучи грязного слежавшегося снега, порождая журчащие ручейки. Дети, веселясь, пускали по воде щепочки и бегали наперегонки; горожане разгребали мусор, скопившийся за зиму во дворах, и над всем Хартвордом стоял неумолчный шум из смеха, криков, перестука молотков и скрипа телег.

Сир Тиррел Одли выстроил всех своих солдат за внутренней стеной замка, а Алиенора, пытаясь привыкнуть к этой новой для себя роли, величественно, но вместе с тем благосклонно выслушивала слова присяги. На ней было роскошное тёмно-фиолетового цвета блиу из плотного шёлка с глубокими вырезами спереди и на спине, самое последнее, которое подарил ей отец. Несмотря на порывы ветра, накидку она не одела, и прохладный воздух обдувал её полуобнажённые плечи, будоража кровь и голову. Холода она не чувствовала.

— Я, Киан… я, Фальбут… я, Лорк, Фрай, Гавен, Брин… признаём её светлость графиню Алиенору Беркли своей полновластной госпожой и хозяйкой судьбы нашей. Вверяем себя в её светлые руки, пусть воля её ведёт нас. Клянёмся благородству её крови в вечной и безграничной верности, уважении и послушании. Да не будет у нас другого господина, и не послужим словом или делом никому другому. Обещаем во всеуслышание отныне служить ей покорно, и держать свою клятву, доколе госпожа наша будет держать свою…

— Я, Алиенора Беркли, милостью богов графиня Хартворда и близлежащих земель, — торжественно отвечала она, — принимаю вашу присягу и клянусь защищать вас, оказывать вам помощь, поддержку и предпочтение во всех делах, кои совершите вы, находясь на моей службе и мне на пользу…

Так надо, сказал ей сир Тиррел.

— Без этого солдаты не пойдут за вами, да и в любом случае, раз ваш брат волею судеб унаследовал герцогство Беркли, Хартворд останется в ваших руках.

Кроме того, говорил Тиррел, они сами хотят этого. Такой разброд и уныние царили в их головах всё это время — скоро год будет, а ведь Рич Беркли не стал для них настоящим лордом. Дюжины две человек вообще сбежали из замка, а остальные хмуро перешёптывались, рассуждая о дальнейшей жизни. Не может солдат без господина, бурчали они, непорядок это. Это как дитя без матери, как кузнец без кузницы. Живём, как приживалы, без работы и без цели.

— Вы сами посмотрите, как они оживились, — улыбаясь, продолжал начальник стражи. — Побрились и начистились, как на парад. А когда я объявил, что предстоит поход, так и вовсе мечами принялись стучать. Это же их жизнь. А до того потихоньку возмущались, что вскоре вообще в вилланов превратятся: только и делов, говорили, что целыми днями семечки лузгать.

— В Хартворде сейчас сто двадцать человек, — говорил Тиррел, отвечая на другой вопрос Алиеноры. — В Диллине пятнадцать, В Брислене и Дэймайне по двадцать, и так далее. В общем и целом около трёхсот солдат, из них сотня на конях. Собрать можно за неделю, самое долгое — десять-двенадцать дней. Если вассалов призывать, то людей выйдет вшестеро больше, но на это и времени потребуется с месяц. Чтобы поторопиться, можно сразу всех вызвать, и самые ближние недели за три могут поспеть. Лорды Корнака, Элгмара и Руитхерна быстро доберутся.

Слава богам, Руддик Гербер был на месте. Он чуть более потолстел и обрюзг с того времени, когда Алиенора видела его в последний раз, но голос главного повара по прежнему сотрясал стены кухни, заставляя подмастерьев усердно склоняться над работой. Явившись по зову своей госпожи в её покои, он сделал неуклюжую попытку преклонить колено, поморщившись от боли: старая рана в ноге давала о себе знать. Алиенора усадила его в кресло и приказала принести вина, испытывая при этом почти дочерние чувства: ведь благодаря этому человеку она сейчас не одинока, да и сама, когда её вытащили из подземелья, можно сказать, выжила только с его помощью. Они просидели возле камина добрых полночи: Гербер во всех подробностях рассказал ей о событиях почти двадцатилетней давности, и сам с превеликими вниманием и удивлением выслушал историю о том, что произошло с Эдмундом после их побега.

— В этом мальчике… ох, простите, миледи, в сире Эдмунде, — Алиенора только весело улыбнулась, услышав забавную оговорку главного повара, — всегда кремень сидел. Он же у меня на глазах почти восемнадцать лет прожил. Истинный лорд — я частенько это подмечал…

Финна Делвина, по его словам, в замке не было.

— Он же торговец, миледи, — пожав плечами, сказал Гербер, — а их племя, как известно, ноги кормят… Когда здесь появится и где его сейчас носит — только боги знают. Однажды его полгода в Хартворде не видели. Я тогда думал, что он вовсе сгинул, но, похоже, его ни работа, ни годы не берут. Всё такой же живчик. Но по-любому ему весточку можно будет оставить, и он до Драмланрига быстро доберётся.

Сиру Равену Оргину недужилось, он не вставал с постели, и это обстоятельство, как не хотелось Алиеноре самой себе в этом признаваться, принесло ей некоторое облегчение. Навестив его и наскоро пожелав скорейшего выздоровления, она не стала задерживаться, отложив тяжёлый разговор о Бланке на потом. Тиррел Одли о замужестве её некогда близкой подруги упомянул только мимоходом, посетовав:

— Вот ведь иногда как получается… Кто бы мог подумать, что эта бессмысленная война раскидает вас по разные стороны… — И больше к этой теме не возвращался, за что Алиенора была ему благодарна. Разумеется, он, как и сир Равен, ничего не знал о тех особых отношениях, которые связывали Эдмунда и Бланку, а потому предполагал, что просто сам факт брака последней с нынешним врагом Хартворда вызывает у Алиеноры неприятные чувства.

Сам Эдмунд пережил рассказ Алиеноры очень тяжело. Тогда, в Драмланриге, он сидел в кресле, не сводя взгляда с затухающих в камине углей, и только уголок его рта нервно подрагивал.

— Леа, ты не права, — произнёс он, наконец, хрипловатым голосом. — Она же думала, что я умер… Ты говорила мне о том, что последнее, что вы видели — меня, лежащего в луже крови. Да и сама ты даже не догадывалась о том, что это оказалось всего лишь тяжёлое ранение. Что ей ещё оставалось делать?

Алиенора принялась бурно возражать.

— Хватит, сестричка, — только и сказал он, еле заметно махнув рукой. — Иди. Я хочу побыть один.

Тяжко вздохнув, Алиенора вышла. Уже на следующее утро Эдмунд со всей энергией включился в подготовку замка к обороне, а в ответ на её попытку возобновить этот разговор лишь прикрыл глаза, слегка качнув головой.

— Не нужно, дорогая. Это моё дело.

Две недели в Хартворде пролетели как несколько дней. Алиенора писала письма, отправляла гонцов, самолично вела счёт телегам и мешкам, которые доставляли в замок, нервничала и злилась, но всё двигалось слишком, слишком медленно. Лорд Руитхерн выразил полную готовность прибыть на подмогу к своей госпоже, а вот от Элгмара и Кормака ответа до сих пор не пришло. Кроме того, как оказалось, собрать солдат в названные Тиррелом сроки — это одно дело, а полностью подготовиться к походу на восток, а затем, возможно, и на север — совершенно другое. Единственное, чего хватало — так это оружия, но для сбора и подвоза провианта требовалось дополнительное время. Овса и сена едва хватало на путь до Драмланрига, а пора сенокоса ещё не наступила. Рассчитывать же на то, что в герцогстве Ллевеллин найдётся достаточное количество всего необходимого для длительного пребывания самое малое полутора тысяч воинов и пятисот лошадей, не приходилось. Всем гарнизонам, располагавшимся в дальних крепостях и селениях, было предписано прибыть в Хартворд в полной готовности, но на деле это означало задержку ещё не менее чем на неделю.