VIII

Так, фантазер, соберись, вы уже минут десять стоите перед домом номер пять, специально для тебя на доме висит вывеска «Новомосковская улица». Гусь будет тактично молчать. Ты, наверное, в этом, как его… Там еще красивое такое слово… Точно – в кататоническом ступоре.

Дело к ночи уже, это хорошо. В конце проспекта между домами горит небо.

Уже у самой двери Гусь поинтересуется:

– Может, ну их, Андрей? Откуда ты знаешь, что он тебе за адрес подсунул? Грохнут и пиздец. А у меня в квартире Пальма одна.

Дон Кихот и Санчо Пансо. Примчались к Дульсинее по имени Валя.

Из домофона послышится усталое:

– Н-да.

– Мы от Саши.

Дверь пропищит противно. Так, первый этаж, направо. Она уже будет в дверях – слегка набухшая жирком, загорелая, лет сорока пяти не больше, в розовом плюшевом халатике.

– Заходите. Только со своими разборками тихо. В подъезде эхо, так что…

Гусь будет нервничать. Сейчас все зависит от тебя. Что ты от нее хочешь?

– Ну чего встали? Или в подъезде будете ждать?

Гусь вырвется вперед. Он со знанием дела обнюхает все три комнаты, этой ухоженной квартиры. Японский минимализм в мебели и позднесоветский шоббылобогато с этой виньеточной липниной на потолке и лоснящимися полосатыми обоями.

– Э, куда поперся? – скажет она.

– Так, все понятно, – скажет Гусь, распахнув самую дальнюю комнату. – У них тут, Коля, рассадник.

– А ну пошел оттуда. Шустрый нашелся, – кинется она к Гусю и захлопнет дверь.

– Тут, это самое, по ходу, педофильский курятник, – скажет тихо Гусь, подойдя вплотную, – пацан лет десять, и девчонка лет тринадцать.

– Вы только знаете что? Меня и детей в это дело не впутывайте. Вам ясно? Или идите ждите на улице.

– В смысле? – спросит Гусь.

– Не знаю, кого вы там собрались ловить.

Так, давай соображай уже. Ну же, ты всегда этим отличался – когда вокруг напряжение и паника, ты становишься хладнокровным как удав и мозг работает быстрее. Отвлеки ее внимание, такие бабы кишками чуют неладное.

– Втягивать не будем. Они и за порог не перейдут. Есть что выпить?

– Ну вы мне тут нажритесь еще… – скажет она, упокаиваясь, – проходите.

В просторной кухне чистота, ножечки-вилочки, ручки шкафов, раковина – поблескивают хромом, все на своих местах. Гусь даже как-то сожмется с непривычки от такого блестящего бабского уюта.

– А Саше вашему голову оторвать. А то я не знала, что он там за моей спиной затеял. Вот вы, мужики, все такие, халявщики.

Она разольет по хрустальным стаканчикам водку.

– Если б мои ребята не позвонили, я бы вас послала куда подальше.

– Дык, там любовь, – хорошо, подпусти своего парня, не фальшивь, где-то в тебе сидит поселковый простачок. – А что эта за Света там такая расчудесная?

Выпейте разом. Хлоп, все трое хороши.

– Да была одна перелетная. На вольных хлебах, раз в два месяца появлялась, а потом пропадала, я за ними не слежу. Я девчонок на цепи не держку, я у них как этот, пиар-менеджер. Не может, значит, не может, без обязаловки. Но только требую, чтобы все по-честному – я тебе клиента привела, будь добра мой законный процент. А Саша ваш…

– У вас прям бизнес… – голос поестественнее, не дрогни. – А фотку-то ее можно посмотреть?

– Ох, мужики, вы любопытные, хуже баб.

Она выйдет из кухни. Гусь попытается прочесть на твоем лице план действий и молчаливо требовать объяснений – с какого хрена мы сюда приперлись и кто такая Света.

Она появится с тонким фотоальбомом.

– Вообще-то мужики на нее западали, это да… Хотя не сказать, что уж больно красавица. И странная какая-то…

Она с легкой улыбкой, как старая учительница, будет рассматривать ее фотографию.

– Я ее на самый конец приберегаю, и на сайте в особом разделе…

Возле двери что-то затрещит. Домофон. Так, пора валить, пора валить, пора валить. Она переполошено спросит – ну? чего дальше?

Соображай на ходу:

– Значит, смотри, трубку не бери. Балкон с какой стороны? Мы сейчас через балкон на улицу, и там уже наши заботы. Главное дверь не открывай. Даже если в подъезд зайдут. Поняла?

Она закивает испуганно. Испугается, конечно, не тех типов за дверью, а тебя.

– Где балкон?

Она быстро зашагает в детскую. Вырви фотографию. Да потом налюбуешься, не упускай из вида эту розовую тетку.

Девчонка и пацан облепили компьютерный столик, пытаясь обогнать друг друга на ярких спортивных машинах. Они вас даже не заметят. Вы для них тени.

Перед прыжком в кусты, напомни еще раз для верности:

– Не открывай. Мы все сделаем.

Гусь как будто оживет, освободившись от душного быта. Как опытный вояка поведет тебя за собой, чуть пригнувшись, будто редкие тополи могут вас скрыть от чужих глаз.

Охотники оказались с другой стороны дома. У вас еще есть время, быстро все переиграть.

Выйдя на тротуар, Гусь выпрямится и превратится в обычного прохожего. Все правильно, не стоит суетиться. Поведет вправо, в сторону большой дороги.

– За углом – супермаркет. Жди там.

Гусь подберет с земли грязный пакет и горстями накидает туда щебенки – вылитый житель Мытищ. Он свернет во двор.

IX

Спокойно, спокойно, спокойно. Все нормально. Зайди в этот красно-белый бункер, украшенный фотографиями гигантских яблок, бутылок с подсолнечным маслом и целлофановых кур.

У Гуся голова работает. Здесь они точно искать не будут – какой дурак будет скрываться в ближайшем супермаркете. Тем более между рядами ходят человек пятнадцать, не меньше. Спокойно возьми корзинку, кивни охраннику, который зевает у турникетин с синими стрелками – какой-никакой, а сейчас это твой телохранитель.

В супермаркете всегда хорошо. Здесь не тепло и не холодно. Как надо. Здесь чувствуешь себя в безопасности, как в чужом городе, когда кажется, что ты вырвался в другую реальность, или попал в кино, где все не по-настоящему. Заметил, что в супермаркетах – не дешевых полуоптовых базах, которые зовутся гордым иностранным словом, а в нормальных больших супермаркетах – почти никогда не встречаются старухи и гастарбайтеры, как будто охранник на входе проводит селекцию покупателей. А может быть, по вечерам они сидели дома. Вспомни, когда ты бывал в супермаркетах? Только по вечерам, возвращаясь с работы и сделав контрольный звонок Ольге – что-нибудь купить? Обычно, выяснялось, что купить что-нибудь нужно, и тебе приходилось заходить сюда. В зависимости от настроения, ты мог идти с удовольствием, особенно, если нужно было купить для себя бутылку пива или виски, а мог прийти с покупками и в очередной раз устроить разборку на тему твоей работы, ольгиных посиделок дома, и почему она не могла за целый день купить то, что нужно.

Может быть, спокойствие, которое здесь тебя обволакивает – от ощущения детства и мстительного желания накупить всякой разной вкусной ерунды, которую только пожелаешь. Никто не стоит над тобой и не спрашивает, зачем тебе это нужно и не говорит, что обойдешься, потому что накануне плохо себя вел. Помнишь свой первый батончик Марс, который принесла мать из выросшего неподалеку от дома киоска, и как ты нарезал его маленькими кусочками, чтобы продлить удовольствие на несколько дней. Теперь же этих батончиков можно было купить хоть целую коробку, и от своих возможностей ты чувствуешь себя повелителем миров.

В первом отделе – апельсины, бананы, киви, яблоки – сшибают запахом летних каникул и нового года. За ним – отдел с конфетами, зефиром в шоколаде, печений, пряников, тортов, чая и кофе. Те, кто проектируют расположение всего этого добра, ясное дело, обладают умом древних жрецов, и простраивают реальность по своей потребительской библии. Мир детства, конечно же, единственный осязаемый образ рая. Пройди весь путь к началу. Фрукты, конфеты – сладкий рай. Следом – крупы, рыба, салатики, хлеб – как напоминание о грехе, здесь ты обычно путаешься, забываешь, что нужно купить, мечешься из рыбного отдела в хлебный, вспоминаешь, что забыл купить сахар или соль. В молочном отделе сшибает запах младенческого пота – тревога перед выходом в большой мир. У самых касс, для тех, кто испытывает космический страх, рядами стоит алкоголь и напоминание о рае, расфасованное в красочные обертки сосательных конфет, жвачек и шоколада.