Мне сейчас почудилось или Райн и, правда, намекнул на особое отношение к нему Лесса? Неужели догадывается о том, что спрятано столько лет за внешне невозмутимой оболочкой? Недоверчиво уставилась на мага, пытаясь понять: «Знает? Не знает?».

— Я уже давно в курсе, — ответил тот, на мой невысказанный вопрос, потирая усталое лицо ладонями. Видимо, это знание совершенно не приносило ему радости. Не хотела бы я однажды понять, что моя лучшая подруга испытывает ко мне совершенно иные чувства, нежели я к ней. — Во время одной из наших пьянок, мы в шутку обменялись впечатлениями. Лесс был ооочень нетрезв и не смог качественно спрятать свои мысли. Вот тогда и понял, что все серьезно. Признаюсь честно, я сбежал, ничего не объясняя. Не знаю, сколько бы еще маялся дурью и переживал, но отец нашего эльфа довольно качественно вправил мне мозги. Теперь все делаем вид, что никто ни о чем даже не догадывается.

— Как он жил, пока ты был в моем мире?

— Думаю, что если бы не помощь отца, то Лесс мог бы развоплотиться. Обычно эльфы поступают так, когда теряют своих возлюбленных, отдают свою сущность всему живому и перестают существовать… Но мы с тобой отвлеклись от главного, — неожиданно резко заявил учитель, строго взглянув на меня, словно я одна была виновата в том, что мы перескочили на другую тему. — Пожалуй, имеет смысл начать эту историю с самого начала…

А история действительно получилась занимательная, причем, настолько, что верилось в нее с большим трудом.

Когда Себ вернул себе трон, Амадео вполне закономерно предположил, что роман и последующее замужество дочери, позволит ему стать единоличным правителем Лидии, ведь юный король вполне может скоропостижно скончаться после бракосочетания, а уж Лавиния находилась в полном подчинении у папочки. И все начиналось не плохо, Себастиан был очарован милой прелестницей, та всячески поощряла ухаживания, держа молодого человека на коротком поводке. Однако в дела людей вмешалась злодейка-судьба. Постепенно Лавиния начала охладевать к Его Величеству, а причиной подобных изменений стал ни кто иной, как ближайший друг и соратник короля — его придворный маг. Между молодыми людьми вспыхнуло пылкое чувство. Амадео впал в бешенство, но Лавиния оказалась достойной дочерью своего отца, шантажом сумела добиться, чтобы папочка не только позволил ей строить свою жизнь так, как она желает, но и провел один древний, почти забытый ритуал для того, чтобы привязать возлюбленного к себе навсегда. Благодаря чему, на свет появилась новоявленная пара Амат — Аматис, Райн — Лавиния. Девушка пришла в сон своего любимого, и тот поверил, что она и есть счастье всей его жизни. Но здесь палка о двух концах… Обретая Амата, ты сама становишься Аматис, то есть испытываешь всю гамму необходимых переживаний и эмоций. В собственном похищении и дальнейшей изоляции мага в браслете девушка была неповинна, ей тоже тяжело дались эти годы вдали от того, кто стал Единственным. Наверно, все бы вернулась «на круги своя», после того, как Райн вновь очутился на Лидии, древние чары не отпустили бы этих двоих из своей власти, соединив их судьбы на всю жизнь, но опять вмешались высшие силы. Дело в том, что единственной возможностью разрушить эту искусственно созданную связь, была встреча на жизненном пути своей настоящей Аматис или своего истинного Амата.

— Ася, оказалось, что ты и есть моя Единственная, — неожиданно хриплым от волнения голосом произнес Райн. — Вначале я этого не понимал, пытался бороться с собой, с чувством вины перед Лавинией, с долгом, но все было бесполезно. Ты спеленала меня по рукам и ногам, тобой пропиталась каждая клеточка моего тела, тобой наполнился каждый мой вздох. Ты просто была, и это было счастьем.

Сказать о том, что я потеряла дар речи, значит, ничего не сказать. Я просто перестала существовать, замерла, застыла, окаменела от боли. Зачем он мне говорит эти слова, зачем опять выворачивает меня наизнанку? Чем все это заслужила, неужели только тем, что позволила полюбить такого бессердечного человека? Разве могла я поверить во все это спустя столько горя и разочарований? Это всего лишь слова, которые так четко выговаривают эти лживые губы. Еще бы понять какую цель сейчас преследует этот человек, сидящий напротив и глядящий на меня с мукой на лице. Не верю! Не верю ни одному твоему слову! Лучше уходи!

Неожиданно Райн сорвался с места, подскочил ко мне, и, вытянув из-за стола, заставил встать рядом, обхватив сильными ладонями лицо.

— Не веришь? Правильно делаешь, я бы тоже не поверил, и еще бы возненавидел за то, что натворил по глупости, по недоразумению, так самонадеянно. Но ты другая и не чувствуешь ненависти, потому что у тебя огромное теплое сердечко, потому что ты живая и настоящая! Прости меня, родная, за все, что перенесла из-за меня, прости и за то, что я сделаю сейчас, но, иначе, ты мне не поверишь, — исступленно прошептал Райн, топя меня в ртути своих глаз. Затем резко прижался своим лбом к моему, не давая мне даже трепыхнуться, вскрывая мою защиту, как консервный нож железную банку.

Ощутила сильное давление в голове, бенг! И всю меня, не дав даже вздохнуть, окунули в океан чужих чувств, заставив нырнуть в воспоминания. И вот уже я, совсем не я, растворяюсь в Райне…

Вижу удивительно знакомую комнату, широкую кровать, а на ней девушка, разметавшаяся во сне по всему свободному пространству, в том числе и по мне. Она чудесна, с перепутанными волосами и по-детски надутыми губами, такая трогательная, уютная, родная, с легким румянцем на щеках и неясной блуждающей улыбкой. Любуюсь ее красотой, озаренной внутренним светом, и мысленно умоляю, чтобы это утро не кончалось, длилось бесконечно долго или просто повторялось изо дня в день, до скончания моей жизни… Я так этого хочу!

Но время неумолимо и вот она открывает свои чуть заспанные глаза навстречу новому дню, а я выдыхаю ласковое: «Асенька…».

Смена кадра и передо мной Себастиан чуть сердитый, убеждающий: что никому не нужно знать, что Лавиния уже не моя невеста, что надо быть поласковей с ней, чтобы Амадео не догадался, как близко мы к нему подобрались, что Ася все поймет, когда потом мы ей объясним мое поведение. Меня раздражает и угнетает необходимость врать, притворяться, но Себ настаивает, говоря о том, что Ася может не выдержать маскарада, сорваться, а если она будет думать, что я вернулся к Лавинии, то это только сыграет нам на руку, поскольку переживания будут искренними. Пытаюсь доказать, что не могу так поступить по отношению к ней, потому что знаю как ей будет больно, но друг неумолим. На мой вопрос, понимает ли он что заставляет меня сделать, решительно кивает и заставляет дать клятву, что не расскажу тем, кто не участвует в предстоящей операции, никаких подробностей под страхом смерти. Да, мой друг становится настоящим королем… Какое-то гадкое ощущение во рту, может таково на вкус предательство? Почему-то очень тошно…

Новый кадр. Лавиния прижимается ко мне, призывно улыбаясь. Чувствую ее волнительные изгибы всеми нужными органами. Потрясающая красота, точеное тело, жемчужная кожа — женщина-мечта. В ее глазах любовь, это можно прочесть легко, при всем своем уме, опытности и порочности, она не в состоянии противостоять силе древнейшего ритуала. В общем, все это приятно, конечно, на физическом уровне, но совершенно не нужно, причем, уже давно не нужно и не интересно. Куда твоя ручка поползла, проказница! Э нет, на это я не подпишусь, даже ради Себастиана, мне потом Аська все волосы выдернет, пинцетом, по одной, и будет совершенно права. Но игру надо продолжать, в моей крови бушует адреналин, душу греет предвкушение победы.